Андрей Кураев - ФАНТАЗИИ И ПРАВДА "КОДА ДА ВИНЧИ" Страница 5

Если же некоторые гностики и не видели во Христе Единого и Высшего Бога, то они и не описывали его «как простого смертного» (с. 283), но помещали его в ранг ангелов-эонов.

Христос гностиков мифологичен, а не историчен. Он живет и действует в мире персонализированных философских категорий (Мудрость, Логос, Бездна, Предел…). Поэтому и супружество и поцелуи такого «Христа» есть всего лишь аллегория взаимной связи и взаимопорождения философских понятий.

Так писала или нет Мария Магдалина Евангелие?

А вы всегда верите рекламе? Если в рекламе чудодейственной мази появляется дяденька в белом халате, вы так вот прям сразу и верите, что это и в самом деле представитель Академии Медицинских Наук? А Грабовому вы верите? Он ведь себя Христом называет. .. Вот и гностические апокрифы написаны грабовыми 2-4 веков.

Странно, что Браун не зацитировал тот гностический текст, где уж совсем прямо излагаются сексуальные фантазии «духовных христиан». Я имею в виду «Вопросы Марии». Правда, рукопись этой книжки пока не найдена, и историкам она известна лишь по цитации ее святым конца четвертого столетия св. Епифанием Кипрским. Итак, хотите альтернативной, недогматической гностической «духовности»? – Таки кушайте:

«И книг у них много. В них излагаются какие-то «Вопросы Марии». О самом Спасителе и Господе нашем Иисусе Христе не стыдятся говорить, что показывал Он развратные извращения; ибо в «Вопросах Марии», называемых «Большими» (сочинены у них и другие, «Малые»), представляют такое бывшее ей от Него откровение, преподанное Им на горе: Он помолился и взял женщину, что сбоку, и начал с ней совокупляться, и, действуя таким образом, Он перехватил свое извергнутое семя, дабы показать, что «мы вынуждены поступать так, дабы жить»; и, когда Мария в смущении упала наземь, Он привел ее в сознание и сказал ей: «зачем сомневаешься, маловерка?» И сказал, что это есть сплетение к Евангелию, и что «если земное говорило вам, и не поверили, то как небесному поверите?», и что [выражение] «когда увидите Сына Человеческого, идущего туда, где был прежде» (Ин.6:62) значит извергнутое семя, получившее участь, откуда и вышло. А насчет сказанного «если не будете есть мою плоть и пить мою кровь» и учеников, смутившихся и говоривших: «кто может такое слушать?» (Ин.6:53-60), говорят, что было слово о безобразии. Потому они и встревожились, и пошли назад, ибо еще не были, говорят, в полноте основания.

А реченное Давидом «будет он, как древо, посаженное при исходе вод, которое приносит плод свой во время свое» (Пс.1:3), говорят, сказано о безобразиях человеческих: «на исходе вод» и «плод свой даст», — сказано, говорят, об удовольствие извержения; а [слова] «лист не вянет» (Пс.1:3) [означают], что мы не допускаем, что, говорят, сама земля пропадет, а они сами будут. Ибо полагают, что багряницы Раав на дверях не было (Нав.2), но, говорят, багряница суть кровь менструальная, и сказанное «пей воды от сосудов жизни» говорит об этом. Говорят же, что плоть гибнет и не воскресает, и она принадлежит князю.

Но о силе, заключенной в менструальной крови и в семени, утверждают: это душа, и мы ее, собирая, поедаем. При совокуплении же призывают имя некоего Барбарона (βάρβαρον) и молятся, говоря: приношу тебе должное, дабы принести должное. Так и приносят: тут же и совокупляются, по-иному подкладываясь, дабы и другой не поднялся, пока не опустится до трехсот шестидесяти пяти форм соития; делая так, каждое из имен призывают. Когда же бремя падений — постыдных совокуплений и призваний имен — доходит до числа семьсот тридцать, тогда такой [падший] доходит наконец до дерзости, что говорит: я есмь Христос с тех пор, как сошел свыше чрез имена князей. Если же кто, говорят еретики, пребудет в этом гносисе и соберет себя в мире посредством месячных очищений и похотливых истечений, то он уже не удерживается здесь, но минует сказанных выше князей, доходит же, говорят, до Сабаота, попирает главу его (такова необузданная хула еретиков) и в таком случае переходит в высшую область, где матерь живущих Барберо, или Барбело; и таким образом душа спасается. Некоторые из них, не приближаясь к женам, собственными своими руками растлевают себя и растление свое берут в руки, и так съедают, клеветнически приводя на сие во свидетельство слова: «руки мои сии нуждам моим и нуждам бывших при мне послужили» (Деян.20:34), и еще: «делая своими руками, чтобы иметь возможность подавать неимущим» (Еф.4:28).

А девами называют тех, которые при законном брачном общении никогда не дожидаются, по естественному обычаю, принятия в себя семени, и хотя всегда сообщаются и блудодействуют, но прежде исполнения удовольствия удаляют от общения злотворного растлителя своего, и сказанную выше скверну собирают в снедь, как в подражание ухищренному поведению Силома с Фамарью, а в рассуждении девства употребляют это искусство, что хотя растлеваются, но не принимают в себя смешения и истечения сего растления» (Панарион, 26,8).

Отложим богословские теории. Но разве нет жизненной и исторической правды в тезисе о властолюбии духовенства и связанной с ним духовной деградации христианского мира?

Еще одна типично просветительско-масонская идея романа, давно уже отброшенная даже атеистическим религиоведением – это идея о том, что вся эволюция религии есть реализация воли к власти и духовенство разрабатывает догматы ради своей корысти. Тут опять получается противоречие: если все в христианстве взято из язычества, а язычество было таким светлым и феминистическим, то отчего же христианство-то получилось таким «темным»? Неужто и языческие мудрецы и жрецы тоже из корысти создавали свои «символы женского начала»?

Сам же тезис о властолюбии духовенства как о движущей силе истории христианства критиковался даже советским «научным атеизмом». В светском религиоведении говорится вместо этого об объективных социальных законах и потребностях, о внутренней логике мифа, о долгой кристаллизации тех потенций и интуиций, которые были заложены в данную религию изначально и хотя бы как возможность присутствовали в ней от ее истоков.

И совсем уж неприлично выглядит тезис о том, что гностики и языческие мистики давали людям возможность свободного непосредственного и личного обретения духовного опыта, в то время как властолюбивые попы всё замкнули на себя и свою структуру. У гностиков есть три расы людей: плотские, душевные и духовные. Перейти из одного разряда в другой нельзя. Разница заложена была еще на заре эволюции нашего мира. Духовные – это те, в кого попала частичка духа Софии. Тем, кому не так повезло, остается лишь слушаться гуру. Аналогична иерархия и в других эзотерических течениях: «мастера» окружены благоговейным послушанием «учеников».

Но в Церкви эпохи ее борьбы с гностицизмом (2-5 века) как раз было демократическое избрание священников и епископов. Кстати, хотя бы поэтому в Церкви и не могло быть никаких «тайных учений». Но ни в каком эзотерическом течении – от гностиков до «Приората Сиона» не было избрания «посвященных» «непосвященными», учениками. «Великий Мастер» сам назначает новых «сенешелей», сам решает, кому открыть последние «тайны».

Ах да, Вы же религиовед и историю религии изучали еще на кафедре научного атеизма МГУ...

Да, и поэтому, в частности, очень многое из книг Брауна было мне хорошо знакомо. Но к чести моей кафедры вновь скажу: советский «научный атеизм» брежневской поры далеко ушел от атеизма Берлиоза и Иванушки Бездомного.

Базовый религиоведческий тезис «Кода да Винчи» состоит в том, что в христианстве все идеи и символы заимствованы из язычества (с. 281). Подобная идея была модна в XIX веке, но современное религиоведение, в том числе и светское так уже не считает.

Главная идея христианства заключается в том, что Единый Изначальный Бог, Творец космоса, именно свободно, по Своей любви к человеку, а не разрешая внутренние проблемы и интриги, - стал Человеком, пошел на смерть, принес Себя в жертву ради людей. Назовите мне дохристианскую религию, содержащую такую идею, - и я готов заплатить этому человеку тысячу долларов. В язычестве есть идея о страдающих богах, но эти боги страдают по необходимости: будучи олицетворениями сил природы, они подчиняются природно-циклической необходимости в своих смертях и возрождениях. И даже Озирис сражается с Сетом и проигрывает, а не отдает себя на смерть добровольно. Так что главную идею Евангелия невозможно найти нигде, кроме самого Евангелия.

Кстати, христиане никогда не скрывали и не стыдились общих черт выражения своей веры и веры язычников. Если обнаруживалось нечто общее в вере христиан и в вере какого-то языческого народа. богословы с радостью говорили: вот доказательство того, что Христос поистине «желаемый всеми народами» (Аггей 2,7). Мудрость Божия все народы готовила к Своему приходу, и потому зернышки христианских идей были заранее посеяны в самых разных культурах. И, значит, даже в случае заимствования христианство отовсюду узнает и берет свое. «Христианство от греко-римской культуры избирает и воспринимает "свое", то, что принадлежит ему как "христианство до Христа" в языческом мире, подобно тому, как магнит притягивает к себе железные опилки. Здесь следует говорить не о влиянии на христианство, но о вливании в христианство того, чему было естественно в него вливаться, силою внутреннего сродства» .