Иосиф Крывелев - История религий. Том 2 Страница 52

Сторонники теории о философском характере первоначального буддизма могут противопоставить этим выводам аргумент о разделении религиозной идеологии на эзотерическое мировоззрение элиты и простонародные верования широких масс. С их точки зрения, существовало два буддизма: умозрительный, абстрактный, утонченно-философский и мифологический, картинный, наглядно воспринимаемый, доступный широким массам. При таком подходе смешиваются понятия религии и философии. Говоря о буддизме, мы имеем в виду именно религию, а не философию и оставляем поэтому в стороне все богословские умозрительные спекуляции, если они даже тем или иным образом связаны с данной религиозной системой.

Констатируя наличие в раннем буддизме некоторого «агностицизма» в вопросах догматики, К. Регамей предостерегает в то же время от того, чтобы придавать этому агностицизму слишком большое значение и приписывать его первоначальному буддизму. С полным основанием швейцарский исследователь утверждает, что первоначальный буддизм «не мог строить на пустом», он должен был занимать какую-то позицию в вероисповедных вопросах. И конечно, у него была такая позиция, заимствованная из старых индийских религий, в частности из брахманизма. В этой связи Регамей указывает на то значение, которое занимают в буддизме учения о метемпсихозе (сансаре) и кармане. То же относится и к представлениям о богах, демонах и других сверхъестественных существах. Все эти представления во времена Будды принадлежали к очевидным истинам, в которых никто, за исключением приверженцев атеистических философских школ, не сомневался. Регамей считает, что буддизм воспринял все эти верования без оговорок, даже без намерения обсуждать их 32.

Многие факты подтверждают данную точку зрения. Характерны в этом отношении существующие предания о Вайшалийском соборе, независимо от того, был ли сам Собор, согласно которым там шла речь только о нормах поведения членов сангхи. Споры развернулись по таким вопросам, как: можно ли есть соленое и в каких случаях и количествах, можно ли брать в руки деньги и т. п. В отношении же догматов, составляющих вероучение, никакие споры якобы не велись. Если даже такого Собора и не было, то легенды все же затрагивают те вопросы, которые тогда были дискуссионными. А бесспорные мифологические «истины» нашли отражение в материалах Бхархутской ступы, характеризуя догматику раннего буддизма. То новое, что было внесено буддизмом, касалось этики и социального учения.

В материалах Бхархутской ступы отразился и процесс формирования буддийского культа. Сама ступа была окружена алтарями, у которых происходило богослужение. На некоторых изображениях показано и последнее. Оно состояло из славословий божествам, и прежде всего Будде, в пении гимнов, многократном обхождении вокруг святилища, коленопреклонениях, возложении цветов, сжигании специй для благовонного курения. Основные элементы буддийского культового ритуала были к этому времени уже сформированы.

Дальнейшее развитие буддийской религии нашло выражение в палийском каноне Типитаки. Вероятно, высказывания самого Будды в порядке устной традиции в той или иной мере дошли до письменного их запечатления в Типитаке, хотя цифра в 84 000 поучений, приписываемых Будде некоторыми священными книгами, взята, что называется, с потолка. Мифологическое же содержание буддизма развернулось в Типитаке в таких масштабах, что и в отношении хинаяны все попытки представить ее в качестве атеистической или близкой к атеизму философии выглядят как очевидное насилие над фактами.

До I века н. э. никаких священных книг буддизма не существовало. Тексты преданий, сюжеты мифов, поучения, проповеди, гимны заучивались изустно и в практике деятельности монахов и других деятелей сангхи постоянно повторялись, чем поддерживалась устная традиция. С возникновением письменности на языке пали эти многочисленные, если не сказать бесчисленные, тексты стали записываться, причем это происходило первое время на о-ве Цейлон, потом перешло в другие страны Юго-Восточной, Центральной и Восточной Азии. Первоначальный свод цейлонского текста в рукописях не сохранился. Но в прошлом веке буддийскими учеными и историками была осуществлена операция, запечатлевшая его и сделавшая таким образом достоянием буддийского религиозного обихода, с одной стороны, и научного религиоведения — с другой.

На V Буддийском соборе в 1871 г., проходившем в Бирме (г. Мандалай), была начата работа по собиранию и сверке сохранившихся в разных странах Востока рукописей и печатных текстов, относящихся к малийскому канону. Собранный материал был суммирован в 729 текстах, и каждый из этих текстов был вырезан на мраморной плите. Так образовался целый городок (Кутодо) буддийского Священного писания, носящего палийское название Типитака 33. Как уже говорилось, в переводе это слово означает «три корзины» или «три сосуда», что отражает то обстоятельство, что все тексты разделены на три части — питаки: Виная-питака, Сутта-питака и Абхидхарма-питака. Каждая из питак в свою очередь делится на ряд отдельных трактатов и произведений разных жанров, именуемых никаями.

Виная-питака посвящена преимущественно правилам поведения монахов и порядкам в монашеских общинах. Древнейшей и важнейшей ее частью является Пратимокша, своего рода уголовный кодекс для монахов, совершающих те или иные проступки или преступления, с указанием тех наказаний, которым должен подвергаться провинившийся. Другие книги Винаяны представляют собой в значительной мере комментарии к Пратимокше.

Центральную и наибольшую часть Типитаки составляет Сутта-Нипата. Она содержит огромное количество повествований об отдельных эпизодах жизни Будды и его изречений по различным поводам. Некоторые части Сутта-Нипаты, в частности никая, именуемая Дхармпадой, выражены в стихотворной форме; такова же форма содержащихся в Типитаке песнопений, рассчитанных на публичное исполнение монахами обоего пола. Книга джатак содержит сотни фантастических рассказов о прежних воплощениях Будды.

В третьей «корзине» — Абхидхарма-питаке — заключаются главным образом проповеди и поучения на этические и абстрактно-философские темы. В сравнении с предшествующими ей питаками она имеет, вероятно, более позднее происхождение. Некоторыми буддийскими богословами ее каноническое значение ставится под сомнение.

Каковы грандиозные размеры всего этого памятника буддийской религиозной словесности, можно наглядно представить себе по нижеследующему факту. В 1893–1894 гг. в Бангкоке было предпринято по приказу сиамского короля книжное издание Типитаки. Оно составило 39 томов большого формата, из которых на долю Винаи пришлось 8 томов, Сутты —20, Абхидхармы — 11. Отметим, что помимо этого гигантского нагромождения «священной» литературы существует еще 19 томов палийских же древних комментариев к Типитаке, заслуживающих, с точки зрения буддийских богословов, почти такого же почитания, как и основные тексты Типитаки. Надо, однако, иметь в виду, что далеко не все эти тексты являются оригинальными, ибо очень многие из них представляют собой повторение того, что сказано в других.

Как ни велик объем Типитаки и связанной с ней палийской комментаторской литературы, он меркнет по сравнению с появившимся через несколько столетий памятником тибето-монгольской литературы, состоящим из двух основных частей: Ганджур и Данджур. В первую входит 108 томов, во вторую — 225. По содержанию это, с одной стороны, переводы Типитаки с пали и санскрита, с другой стороны, оригинальные тексты, связанные с тантристским ответвлением буддизма и ламаизма 34.

Мы отметили выше наличие большого количества повторений в различных текстах Типитаки и Ганджура. Существенно еще и то, что многие из этих текстов представляют собой комментарии к другим текстам и дальше еще — комментарии на комментарии, так что реального содержания во всем этом нагромождении слов несравненно меньше, чем можно себе представить по впечатлению от размеров написанного. Еще, однако, важнее другое обстоятельство.

Тексты буддийских писаний исключительно противоречивы по своему внутреннему содержанию. Такая противоречивость присуща «священным» писаниям и других религий, в частности иудаизма, христианства и ислама, но буддизм, надо сказать, бьет в этом отношении все рекорды. Мы увидим это при изложении основных элементов его вероучения. При всем этом анализ позволяет обнаруживать какие-то определяющие линии, которые надо искать не в схоластических мудрствованиях философов и богословов, а в верованиях, находящих отклик и распространение в широких народных массах.

При всем многообразии различных толкований тех требований, которые стал предъявлять к своим адептам сформировавшийся буддизм, можно свести их к необходимости признания Будды, дхармы и сангхи. Коротко это выражено в трехчленной формуле — триратне. Если содержание первого и третьего из этих пунктов достаточно ясно, то в отношении второго из них этого нельзя сказать.