Эволюция архитектуры османской мечети - Евгений Иванович Кононенко Страница 58

К северной стене зала пристроен деревянный балкон на мраморных колонках, винтовая лестница на который скрыта в северо-восточном углу здания. К северо-западному углу пристроено основание каннелированного минарета, значительно перестроенного и приобретшего «барочный» балкончик на сталактитовых консолях в ходе реставрации в середине XX в.

Чинили-джами, Стамбул.

План (по Созену)

Вид с севера

Архитектурный объем мечети окружен с трех сторон более поздней П-образной галереей с плоским деревянным перекрытием, опирающимся на тонкие мраморные колонки; такая галерея отсылает к синановским Искеле-джами на ускюдарской пристани, находящейся в нескольких минутах ходьбы Атик Валиде-джами и Рустем-паша-джами в Эминоню. Легко создается впечатление, что архитектор вдохновлялся ближайшими памятниками и стремился вписать новые сооружения куллие в историческую застройку азиатского берега Босфора. Склон холма вынудил поднять здание на высокий цоколь, на который можно подняться по лестницам перед северным и западным фасадами.

Немногочисленные сохранившиеся после целого ряда опустошительных пожаров культовые памятники XVII в. показывают, что на протяжении по крайней мере первой половины столетия столичная османская архитектура оставалась под сильнейшим влиянием Синана. Это объясняется как карьерой в качестве придворных зодчих целого ряда мастеров, начинавших работать вместе с Синаном и относимых к его «кругу», так и наработанной проектной практикой «ателье» великого архитектора, позволявшей адаптировать проверенные эффектные решения к новым условиям заказа. Совершенство этих решений лишало новое поколение создателей мечетей необходимости дальнейшего поиска архитектурных форм, а заказчиков – стремления к оригинальности получаемого результата. Строительная практика в области культового зодчества свелась к вариативности и совмещению наработок «великолепного века» и к старательному уподоблению возводимых памятников творениям Синана; архитектурные новации, конструктивное совершенство, уникальность проектов уступали место следованию уже известному образу, свидетельствуя о приоритете ретроспекции как метода визуальной риторики.

Жажда новизны: «эпоха тюльпанов»

Завершение полувекового долгостроя Йени-джами в Эминоню прервало начатую Синаном «традицию имперских мечетей»50; следует помнить, что этот памятник был заложен еще в конце XVI в. и строился от имени и на средства валиде султан. После окончания работ в Эминоню в практике возведения «больших османских мечетей» вновь наступил длительный перерыв, причинами которого явились и краткость правлений Сулеймана II, Ахмеда II и Мустафы II, и отсутствие достойных поводов для возведения улу-джами51, и недостаток строительных площадок52, но главное – дефицит средств, расходуемых прежде всего на военные нужды и подавление смут53. Для грандиозных архитектурных проектов у султанов, свергаемых янычарскими бунтами, не было ни воли, ни места, ни денег. Частный патронат культового зодчества процветал (прежде всего благодаря меценатству семьи Кёпрюлю), но на тип «большой османской мечети», прочно связанный с монаршим заказом, по-прежнему не посягал.

В 1703 г. после свержения Мустафы II к власти пришел Ахмед III, правление которого ассоциируется с «эпохой тюльпанов» (Lâle Devri) – обращением Османской империи к европейским достижениям и образцам, приведшим к заимствованию ряда оформительских приемов и предвосхитившим «османское (или «анатолийское») барокко»54. Но еще до окончания войн с Австрией и Венецией, через пять лет после прихода к власти и возвращения двора в Стамбул правитель заложил в Ускюдаре куллие в честь своей матери Гюльнуш Султан, получившее название Йени Валиде Султан.

Ускюдар (Скутари) на азиатском берегу Босфора считался отдельным османским поселением вне стен Константинополя (наряду с районом Эйюп и Галатой) и традиционно являлся средоточием архитектурного патроната женщин монаршей семьи55. К началу XVIII в. здесь существовал целый ряд мечетей, в том числе ранняя Рум Мехмед-паша и построенные Синаном Атик Валиде (именно для отличия от нее мечеть, заложенная Ахмедом III, стала называться «новой»), Михримах (Искеле) и Семси-паша56, однако несколько удаленное от береговой линии куллие Йени Валиде стало крупнейшим комплексом на восточной стороне пролива. В состав ансамбля вошли огороженные стеной мечеть, гробница Гюльнуш Султан, начальная школа, имарет, часовая башня, торговые ряды (араста) и водоразборные фонтаны (себили).

Главное здание комплекса соответствует типологическим критериям «большой османской мечети», но очевидно, что его архитектор отказался от уже традиционного для сооружений этого типа равенства пропорций и измерений: площадь двора ощутимо превосходит площадь зала, а сам зал становится вытянутым по поперечной оси, возвращаясь к «стартовой точке» типа – Юч Шерефели-джами в Эдирне. Йени Валиде-джами перекрыта единственным куполом диаметром около 20 м, и подкупольное пространство безусловно доминирует в интерьере, простираясь от входа до михраба: зодчий не нуждается в опорных полукуполах, усиливая стену киблы контрфорсами, а северную стену зала – пилонами портала и широкими простенками между лоджиями. Из 15 модульных ячеек интерьера девять приходятся на подкупольный квадрат, а оставшиеся шесть – на боковые нефы, отделенные от центрального квадрата восьмигранными столбами. Угловые ячейки боковых нефов перекрыты небольшими пологими куполами на низких граненых барабанах, опирающимися на декорированные сталактитами паруса.

Йени Валиде-джами в Ускюдаре, Стамбул.

План (по Кубану)

Сравнительно небольшие размеры интерьера и номинальная «принадлежность» куллие не самому султану/халифу, а валиде позволили не выносить хункар-мафиль в отдельную конструкцию, однако «царское место» в интерьере выделено: южная секция верхнего яруса восточной галереи изолирована от остальной галереи простенком, имеет собственный вход через примыкающий «царский павильон» и отдельную михрабную нишу в пилястре контрфорса, отделена от подкупольного пространства высокой решеткой. Можно говорить о том, что хункар-мафиль существует в Йени Валиде-джами лишь формально, никак не отражаясь на архитектуре здания и организации интерьера, но тем не менее остается одним из признаков «султанской мечети».

Йени Валиде-джами в Ускюдаре. Вид с юго-востока

Йени Валиде-джами в Ускюдаре. Интерьер: вид с северо-запада

Йени Валиде-джами в Ускюдаре.

Интерьер: вид с юго-востока

Йени Валиде-джами в Ускюдаре.

Северный (дворовый) фасад

Планировка зала с опорным октагоном неизбежно вызывает аналогии с синановской Рустем-паша-джами, что свидетельствует, во-первых, о поиске иной композиции интерьера мечети, нежели господствовавший уже полтора столетия квадрифолий, и, во-вторых, об обращении в качестве источника к наследию Синана, даже накануне «эпохи тюльпанов» не утратившему актуальности и привлекательности. Собственно, мастер Ахмеда III воспроизвел один из лучших вариантов «чиновничьей мечети», сохранив традиционный фасадный портик из пчти сводчатых ячеек (центральная и узкие крайние перекрыты зеркальными сводами, между которыми расположены купола), и дополнил синановскую модель полноценным двором, окруженным узкими купольными галереями. Этот двор кажется лишь П-образным композиционным дополнением к архитектурному телу молитвенного зала, вполне самодостаточному, несмотря на то что площадь двора превосходит площадь зала, а ревак более низкий, чем фасадный портик; при взгляде с севера перепад высот галерей подчеркивает ступенчатость куполов. Разница в размерах заставила архитектора расположить напротив пяти ячеек фасадного портика семь ячеек северной галереи ревака, использовав прием, ранее опробованный