Эволюция архитектуры османской мечети - Евгений Иванович Кононенко Страница 59

Однако П-образный ревак перед фасадом мечети – это именно окружающая двор галерея, а не расположенное перед мечетью медресе, как это было в синановских Михримах-джами у Эдернекапы и Соколлу Мехмед-паша-джами в Кадырга, что заставляет отнести ускюдарскую Йени Валиде-джами к типу «большой османской мечети». Преобладание ширины двора оправдывается «включением» в фасадный портик оснований минаретов, входы в которые расположены в углах крайних ячеек. Аналогичный прием тоже имеет прецеденты в «досинановских» зданиях – в эдирнской Баязид-джами и стамбульской Селим Явуз-джами.

Справедливо заключить, что архитектор мечети начала XVIII в., не пытаясь разработать какие-либо собственные оригинальные конструктивные, планировочные и композиционные решения, комбинирует элементы предшествующих памятников, оставаясь в рамках заданной типологии. Это свидетельствует как об устойчивости представления об архитектуре «большой османской мечети» и осознании нормативности ее композиции, так и об исчерпании возможностей для развития этой модели: если в культовых зданиях XVII в. предлагались вариации лишь одной композиции зала-квадрифолия, то в преддверии «османского барокко» появилась потребность в расширении круга образцов57; однако в рамках старого архитектурного типа новый памятник оказался лишь результатом комбинации уже найденных решений.

Пришедшийся на последнее десятилетие правления Ахмеда III короткий период «эпохи тюльпанов» (1718–1730) оценивается как османский аналог эпохи Просвещения, характеризуемый не только политическими и экономическими успехами Империи, перениманием технологий (в частности, книгопечатания и мануфактурного производства), но и формированием новых социальных отношений и урбанизацией58.

Важно отметить, что художественные изменения, связываемые с «эпохой тюльпанов», не были связаны ни с попытками реформирования экономики Империи, ни с европеизацией традиционного османского образа жизни, как это произойдет в XIX в. вследствие реформ Танзимата (о чем придется говорить ниже). Определяющим фактором возникновения новых форм стали лишь вкусы двора, познакомившегося с европейскими образцами. И султан, и визири крайне неохотно были вынуждены не только осознать, но и признать реальность: Османская империя, сохраняя свои европейские владения и оставаясь важной стороной международных отношений, уже не могла диктовать свои условия и должна была искать союзников, считаясь со сложными интересами европейских дворов. Постоянные конфликты с австрийскими Габсбургами предопределили приоритет выстраивания дипломатических отношений с Версалем, обмен посольствами и активизацию контактов (прежде всего торговых) с Францией59. Одним из следствий интереса к Франции стало строительство дворцового комплекса Садабад в Кагитхане, вдохновленного не только впечатлениями послов от Версаля, но и архитектурными планами, привезенными посольством Мехмеда-эфенди Челеби60. Придворная культура Садабада ориентировалась на представления о французских салонных празднествах периода Регентства, и, хотя гедонистические вкусы дворца распространились и среди столичной финансовой элиты (в первую очередь левантинских торговцев), они оставили след прежде всего в оформлении интерьеров и малых архитектурных формах (воротах, водоразборных павильонах, уличных фонтанах-себолях), подобно тому как стиль рококо, отблеском которого в османской культуре стала «эпоха тюльпанов», слабо проявил себя в архитектуре в целом. Османское культовое зодчество начала XVIII в. не нуждалось в ограниченном наборе заимствованных орнаментальных элементов, призванных придать «европейскую» пышность и элегантность интерьерам гарема, городским фонтанам и миниатюрам Левни61.

Хрестоматийными примерами отражения «эпохи тюльпанов» в столичной архитектуре считаются здание библиотеки Ахмеда III в Третьем дворе (Эндерун Авлусу) дворца Топкапы и фонтан Ахмеда III перед главными дворцовыми воротами (Баб-и Хумаюн)62. Несмотря на ряд побед, одержанных в период царствования Ахмеда III и являвшихся достаточным поводом для закладки триумфальной мечети (Прутский мир с Россией, оккупация Морей, присоединение территорий в Закавказье и Западном Иране), султан не позаботился об основании собственного куллие и через шесть лет после отречения от престола был похоронен в мавзолее возле Йени-джами в Эминоню. Главным патроном культового строительства «эпохи тюльпанов» стал великий визирь и зять султана Дамат Ибрагим-паша, основным архитектурным проектом которого явилось превращение его родной каппадокийской деревни Мушкара в город Невшехир, выросший вокруг основанного визирем куллие.

В состав невшехирского комплекса Дамат Ибрагим-паша (1724–1726) помимо мечети вошли медресе, начальная школа, библиотека, имарет, хамам, караван-сарай и ряд фонтанов. Архитекторы великого визиря не стремились к компактности планировки – наоборот, постройки оказались разбросаны вокруг площади в стремлении обеспечить инфраструктуру поселения с перспективой его дальнейшего расширения и превращения в «идеальный город»63. Тем не менее планировка мечети Невшехирли Ибрагим-паша представляет собой вполне традиционную схему: подкупольный квадрат, перекрытый 17-метровым куполом, дополненный глубоким михрабным айваном под зеркальным сводом и 5-частным купольным портиком. Квадратный молитвенный зал лишен какого-либо членения, а применение тромпов предопределило использование октагональной конструкции, выраженной в пристенных столбах, оформленных как каннелированные полуколонны со сталактитовыми капителями. Вслед за строителями стамбульской Йени Валиде-джами мастер невшехирской мечети вновь демонстрирует интерес к октагональной конструкции, но, не пытаясь расширить интерьер вне подкупольного квадрата, не нуждается в балдахинной системе и не отрывает опоры купола от стен, на четыре десятилетия предвосхищая композицию барочной Лалели-джами. Главным мотивом оформления интерьера оказывается пояс чуть повышенных подпружных арок с широкими интрадосами, подчеркнутыми позднейшей темно-коричневой росписью.

Единственным членением интерьера являются две предназначенные для женщин двухъярусные лоджии (kadinlar mahfili) в северной части зала по обе стороны от входа. Их «несвязанность» с пристенными столбами, оформление в виде стрельчатых аркад с «полосатыми» архивольтами на ордерных колонках и мраморная облицовка выдают их позднейшее добавление.

При относительно небольших размерах и компактности здания архитектор постарался предельно расчленить основной объем как по горизонтали, введя выступающие карнизы на всех конструктивных уровнях, так по вертикали, подчеркнув незначительно выступающие ступенчатые контрфорсы и дополнив углы здания и ребра барабана высокими гранеными башенками, увенчанными куполами. Эти членения вызывают ассоциации с эдирнской Селимие-джами, которая безусловно была знакома высокопоставленному заказчику и более чем вероятно – архитектору, но для основной части общины оставалась неизвестной. Членения объема вкупе с уменьшением высоты ярусов и большей шириной центральных частей подчеркивают тектонику здания, акцентированную также уменьшением световых проемов на разных уровнях. Благодаря вообще-то нехитрым приемам довольно простое по планировке и конструкции здание приобрело и визуально больший масштаб, и иные пропорции, активнее взаимодействуя с окружающим пространством и производя впечатление сложности, парадности, вельможной пышности, предвосхищая тем самым «османское барокко».

Куллие Дамат Ибрагим-паша в Невшехире.

План (по Гудвину):

1 – мечеть; 2 – медресе;

3 – имарет; 4 – начальная школа; 5 – хамам;

6 – караван-сарай

Невшехирли Ибрагим-паша-джами. Вид с северо-запада

Портик «последней общины», широкие арки которого опираются на колонны с массивными сталактитовыми капителями, также оказывается «обманкой» – его длина превосходит ширину молитвенного зала, создавая иллюзию большего размера здания. За западным выступом портика скрыто основание единственного тонкого минарета (многократно реставрировавшегося), который воспринимается не как пристроенный, а как поднимающийся над углом постройки, отчасти уравновешиваясь граненой башенкой над северо-восточным углом, «намекающей» на возможность появления парного минарета и создания симметричной композиции.

Невшехирли Ибрагим-паша-джами. Интерьер: вид с юга

Несмотря на почти уникальность каппадокийской мечети в ряду памятников «эпохи тюльпанов», Невшехирли Ибрагим-паша-джами демонстрирует растущее увлечение