Вальтер Каспер - Бог Иисуса Христа Страница 62

Разумеется, сказанное описывает только часть нашей ситуации. Ведь то, что в предшествующей европейской истории называлось духом, сегодня под видом отсутствия почти пугающим образом вновь присутствует в ней. В опыте бездуховных обстоятельств бездушной и поверхностной действительности, где любой порядок с необходимостью ощущается только как принуждение, где одинокий субъект наблюдает малопонятные процессы, вызывающие страх и подавленность, в этом опыте осуществляется поиск того, что когда–то называлось духом, в форме многообразных утопий о лучшем, более человечном и примиренном мире. Необходимо назвать прежде всего две утопии: утопию эволюции, или прогресса, и утопию революции. Их объединяет то, что они стремятся изменить отчужденную от человека действительность и превратить ее в человечный мир, в котором присутствует то, «что, как всем кажется, имеет место в детстве, и там, где еще никто не бывал: родина» (Э.Блох). Однако сегодня мы вынуждены констатировать провал обеих утопий. Провал утопии прогресса очевиден уже ввиду внешних экономических условий и опасностей, подстерегающих нас в развитии техники. Между тем стало также ясно, что каждая революция находится в плену у той несправедливости и того насилия, с которыми она борется, так что ее собственные несправедливость и насилие вносят зародыши новой несправедливости и нового насилия в новый порядок, к которому стремилась революция. Не было революции, которая впоследствии не была бы предана, потому что бывшие угнетенные становятся новыми угнетателями. Бегство вовнутрь или в экстаз, будь то религиозный экстаз или его суррогаты, очевидно, тоже не решение проблемы. Однако и в этих формах бегства нельзя не заметить настойчивый поиск духа.

Единственным подлинным местоблюстителем человеческой полноты, утопического идеала целостной, нерасколотой и удавшейся действительности является искусство. Ведь, согласно классической философии, красота есть чувственное явление идеи, проявление свободы, а согласно современному мышлению, предвосхищение окончательного примирения[788]. Таким образом, в произведении искусства, по крайней мере согласно его классическому пониманию, предвосхищается нечто из того, что в христианской вере является делом Святого Духа, а именно преображение действительности. Разумеется, ввиду бездуховности современности сегодняшнее искусство считает возможным выполнение этой задачи только в виде критики, протеста и отрицания. Там, где происходит полный отказ от духовного и сверхчувственного, а красота отделяется от истины и блага, как, например, в нигилизме[789], красота может пониматься лишь как опьянение, повышающее качество жизни, как одобрение чувственного, как стремление к иллюзии или как чистота формы. Так, вопрос о возможности преображения мира и человека, истинного примирения человека и мира сегодня остается открытым и в искусстве. Вопрос о том, что когда–то называлось духом, остается в силе, но ответа на него не видно. Христианская проповедь Святого Духа стремится подхватить этот вопрос и ответить на него превосходным образом. Она представляет собой ответ на нужды времени и на кризис нашей эпохи.

2. Христианская проповедь о животворящем Святом Духе Божьем

Дух Божий в творении

Основные значения, лежащие в основе как еврейского, так и греческого слов, обозначающих дух (ruah; πνεύμα), следующие: «ветер», «дыхание», «дуновение» и, поскольку дыхание есть признак жизни, «жизнь», «душа» и в переносном значении «дух»[790]. Дух или духи играют важную роль во многих мифах и религиях народов древнего мира. Прежде всего распространено представление о животворящей силе духа, а также о его захватывающем, экстатическом, вдохновляющем, в истинном смысле слова воодушевляющем характере в гадании и поэзии. Таким образом, дух представляет собой динамическое и творческое начало, которое дает всему жизнь, вырывает из привычного и устоявшегося и творит необычное и новое.

Понятие «дух» вошло в философию уже до Сократа. Согласно Анаксимену, началом всех вещей является воздух; он удерживает все вместе и охватывает весь мировой порядок[791]. Согласно Аристотелю, одушевляющим дыханием жизни во всех живых существах является пневма[792]. Стоицизм сделал пневму основой универсального спекулятивного богословия. В нем пневма — это сила и жизнь, определяющая все сущее в целом и в отдельности, даже самого Бога[793]. Однако и в этом спекулятивном значении присутствует первоначальное основное значение слова «дух». А именно, пневма никогда не означает нечто чисто духовное, она всегда связана с телесным субстратом, даже сама утонченным образом является чем–то материальным. Это безличная природная сила жизни, присущая организму космоса и всем его составляющим. Поэтому в греческом языке и культуре пневма — среднего рода и никогда не личность.

В этом проявляется как родство, так и отличие по отношению к библейскому пониманию духа. В Библии дух также представляет собой жизненный принцип человека, средоточие его ощущений, духовных функций и волевых установок. При этом дух не является имманентным человеческим принципом, напротив, он обозначает жизнь как дар, полномочно данный Богом. «Скроешь лицо Твое — мятутся, отнимешь дух их — умирают и в персть свою возвращаются; пошлешь дух Твой — созидаются, и Ты обновляешь лице земли» (Пс 104:29–30; ср. Иов 34:14–15). Так, дух Яхве есть творческая жизненная сила во всех вещах. Его дух носится над водами в начале творения (Быт 1:2). «Словом Господа сотворены небеса, и духом уст Его — все воинство их» (Пс 33:6; ср. Иов 33:4). Дух Божий дает человеку художественное чутье и проницательность, благоразумие и мудрость.

Таким образом, существует известное сходство между Библией, с одной стороны, и античной религиозностью и философией, с другой. Согласно обеим, все, что есть, существует только благодаря причастности Божественной полноте бытия. Однако, в отличие от других религий, дух Яхве — это не имманентный миру, безличный принцип. Напротив, Его дух характеризуется отличием от слабости и бренности человека, человеческой силы и мудрости (Ис 31:3); для человека он непостижим и неисследим (Ис 40:13). Таким образом, на библейское представление о духе Божьем оказало влияние всеобщее библейское представление о трансцендентности Бога. Только в этом смысле дух Божий есть творческая жизненная сила Бога, которая творит, поддерживает, управляет и руководит всем. Он — Spintus creator (Дух Творец), присутствующий во всей действительности творения. «Дух Господа наполняет вселенную и, как все объемлющий, знает всякое слово» (Прем 1:7; ср. 7:22–8:1).

Таким образом, учение о Святом Духе должно начинаться в универсальной перспективе. В нем идет речь о жизни и смысле жизни, об источнике и цели жизни, о жизненной силе. Пневматология подразумевает не особое эзотерическое знание, а подлинно экзотерическую действительность. Поэтому пневматология возможна только во внимательном рассмотрении следов жизни, ее ожиданий и разочарований, во внимании к «знакам времени», которые находятся везде, где возникает жизнь, где волнуется и бурлит новая жизнь, но и как надежда — там, где жизнь насильственно разрушается, подавляется, сковывается и умерщвляется. Где бы ни была истинная жизнь, там действует Дух Божий. «Это сила притяжения любви, стремление вверх, противостоящее силе, увлекающей вниз, и ведущее все к совершенству в Боге»[794].

Святой Дух в истории спасения

В символе веры о Святом Духе сказано: «который вещал через пророков». Для церковного исповедания Дух, очевидно, является не только творческой силой Бога, но и исторической силой, посредством которой Бог, говоря и действуя, вмешивается в историю, чтобы привести ее к эсхатологической цели, когда будет Бог все во всем (1 Кор 15:28).

В Ветхом Завете пророческое вдохновение Духом встречается уже у Моисея (Числ 11:25) и Иисуса Навина (Числ 27:18), у ясновидца Валаама (Числ 24:2); мы часто встречаем его у судей, у Гофониила, Гедеона, Иеффая и Самсона (Суд 3:10; 6:34; 11:29; 13:25; 14:6,19 и др.) и последнего судьи и первого царя, Саула (1 Цар 10:6; 19:24). Начиная с Давида, Дух Божий не сходит в качестве исключительного события, неожиданно и вдруг, в выдающемся экстатическом и харизматическом явлении, так сказать, вроде «happening» («внезапное происшествие»); напротив, он остается с Давидом и почивает на нем (1 Цар 16:13; ср. пророчество Нафана в 2 Цар 7). Вдохновение пророков Духом засвидетельствовано у Тритоисаии (Ис 61:1), Иезекииля (Иез 2:2; 3:24) и Захарии (Зах 7:12, ср. также: 1 Петр 1:11; 2 Петр 1:21).

Цель этого воздействия Духа в контексте эсхатологии и истории спасения описывается у великих пророков Писания, прежде всего у Исайи и Иезекииля. Грядущий Мессия (Ис 11:2), или Отрок Божий (Ис 42:1), согласно обетованию, будет носителем Духа. Дух Божий превратит пустыню в рай и сделает ее местом правосудия и справедливости (Ис 32:15–16). Он воскресит умерший народ к новой жизни (Иез 37:1–14) и даст ему новое сердце (Иез 11:19; 18:31; 36:27; ср. Пс 51:12). Кроме того, в последнее время ожидается излияние Духа «на всякую плоть» (Иоил 2:28–29). Все эти тексты видят в Духе силу нового творения. Он приведет стенающее и мучающееся в ожидании творение к его цели, царству свободы детей Божьих (Рим 8:19–20). Это не означает, что Дух будет действовать лишь в будущем, а не действует уже в настоящем. «Дух Мой пребывает среди вас: не бойтесь!» (Агг 2:5). Однако, деятельность Духа в настоящем времени имеет целью эсхатологическое преображение и полноту. «Не воинством и не силою, но Духом Моим» (Зах 4:6). Дух как историческая сила Божья совершает ненасильственную, поскольку начинающуюся в изменении человеческого сердца, трансформацию и трансфигурацию мира.