Эволюция архитектуры османской мечети - Евгений Иванович Кононенко Страница 66

небольшой византийский храм, перестроенный в мечеть: она сложена из чередующихся рядов камня и плинфы с плинфовой кладкой карнизов и барабана и лишена облицовки, что «удревняет» образ здания, находящегося в самом центре исторического Константинополя поблизости от старейших храмов. Необычен для османской архитектуры барабан: высокие арочные световые проемы обведены волнообразным карнизом, отсылающим к византийским церквям Константинополя (мечети Эски Имарет, Килисе, Календерхане, Карие). Узкие плинфовые аркбутаны, поддерживающие барабан, малоконструктивны и призваны заставить зрителя предположить необходимую реставрацию культового сооружения. То же можно сказать о «осовременивающих» памятник элементах – скруглении углов объема и объединении дуг стрельчатых световых проемов второго яруса и круглых «иллюминаторов» третьего яруса наложенными каменными «петлями»; контраст этих графичных элементов с нарочитой грубостью кладки также способствует восприятию их как новоделов.

Дж. Фрили охарактеризовал Зейнеп Султан-джами как «довольно приятный и оригинальный образец турецкого барокко»51, однако ни одного характерного элемента, относящегося к привычному барочному декору, архитектор не использовал; описать данное здание, используя выделенные для архитектуры барокко вёльфлиновские понятия, также невозможно.

Зейнеп Султан-джами, Стамбул. Вид с юга

Отталкиваясь при строительстве мечети Аязма от новаторской Нуросмание-джами, являющейся бесспорным памятником «османского барокко», и лишь сопоставляя возможности все еще непривычного стиля с классической традицией стамбульского зодчества, Мехмед Тахир уже в Лалели-джами за счет материала намеренно архаизировал образ «большой османской мечети», согласуя ее со стамбульским genius loci, а еще через несколько лет – всего через десятилетие после Аязмы, – полностью подчинил возводимую в историческом центре столицы Зейнеп Султан-джами контексту соседних константинопольских храмов. Вовлечение зрителя в игру с восприятием архитектурной формы, обычное для европейского барокко, в «османском барокко» неожиданно превращалось в игру со временем52.

Восстановление мечетей Фатих и Эйюп

Лалели-джами стала последним заложенным в Стамбуле зданием, соответствующим типологии «большой османской мечети». Из-за отсутствия поводов для триумфа риторическое значение подобных сооружений девальвировалось, для возведения новых огромных комплексов в османской столице уже не оставалось места53, поиск конструктивных новаций с XVII в. свелся к воспроизведению и откровенной имитации знаменитых сооружений «золотого века», архитектурные достижения подменялись визуальными эффектами, а «византинизация» барочной декорации приводила к очевидному разрыву с собственно османской традицией.

На фоне развития зодчества Османской империи в XIX в., активизации светского строительства, европеизации турецкой культуры «большая османская мечеть» могла существовать только как отсылка к прошлому, как монументальный символ незыблемости власти и политической преемственности по отношению к эпохе наивысшего могущества государства. Два масштабных проекта второй половины XVIII в. продемонстрировали перемещение типа «большой османской мечети» из архитектурного мэйнстрима в область реконструкции.

22 мая 1766 г. многие постройки Стамбула были разрушены «великим землетрясением»; ситуацию усугубили толчки, последовавшие 5 августа и 31 января 1767 г. К тому моменту город едва оправился от предшествующего крупного землетрясения 1754 г. Понятно, что после этого любые строительные инициативы были свернуты и все силы ведомства придворного архитектора брошены на ликвидацию последствий и восстановление поврежденных зданий. В числе разрушенных построек оказались и мечети Эйюп и Фатих: конструкции самых ранних «больших османских мечетей» Стамбула не выдержали ударов стихии, в отличие от, например, Баязид-джами, реставрированной Синаном54. Значение этих мечетей – как религиозное, так и политическое – для османской столицы исключало их «реновацию» в каких-либо новых формах: они должны были быть восстановлены в рамках типа «большой османской мечети»55.

Восстановленная Фатих-джами, Стамбул.

План (по Курану)

Фатих-джами. Вид с юго-востока. Аэрофотосъемка

Реконструкция мечети Фатих была предпринята Мустафой III уже в 1767–1771 гг., исполнителем работ стал Мехмед Тахир56; строительные работы велись синхронно ремонту Лалели-джами и строительству Зейнеп Султан-джами. Восстановлению здание с рухнувшим куполом не подлежало, речь могла идти только о возведении новой мечети в центре куллие XV в., и эксперименты с барочными декорациями здесь были неуместны. Архитектура «новой Фатих-джами» стала стилизацией под «османскую классику», но образцом были избраны не здания эпохи Мехмеда II, а уже многократно опробованная конструкция квадрифолия полукуполов, разработанная Синаном в Шехзаде-джами, воспроизведенная в мечетях Султанахмед и Йени и воспринимавшаяся как норматив для султанского заказа. Об успешности этой программной архаизации свидетельствует уже тот факт, что на протяжении XIX в. «реконструированное» здание мечети Фатих воспринималось как оригинальная постройка Мехмеда Завоевателя: в 1920-х гг. турецкому исследователю М. Ага-оглу пришлось специально доказывать несоответствие привычного здания постройке XV в.57, что наглядно демонстрирует успешность решения мастерами «османского барокко» задач архитектурной стилизации.

Фатих-джами. Вид с юга

Фатих-джами. Интерьер: вид с севера

Фатих-джами. Интерьер. Квадрифолий полукуполов

Фатих-джами. Северный (дворовый) фасад

Перестроенная мечеть утратила свой прославленный параметр – диаметр купола 26 м, уступавший лишь размерам синановских Сулеймание и Селимие; архитектор отказался от восстановления рухнувших перекрытий и уменьшил купол до почти 20 м, «усреднив» его размеры до параметров мечетей Шехзаде и Султанахмед. Купол опирается на четыре больших полукупола, каждый из которых дополнен малыми полукуполами (южный и северный – двумя, западный и восточный – тремя). Угловые ячейки между рукавами планировочного тетраконха перекрыты куполами на парусах. Основой балдахинной системы являются крещатые столбы и мощные контрфорсы на всех четырех сторонах зала, вычленяющие глубокие лоджии вдоль боковых стен. Эти лоджии обусловили планировку зала в виде прямоугольника, чуть вытянутого в поперечном направлении. Ближайшей планировочно-конструктивной аналогией «новой Фатих-джами» предсказуемо является Голубая мечеть58, но программная архаизация потребовала обращения и к более скромной Йени-джами – граненые столбы, глубоко вдающиеся в интерьер контрфорсы и пониженные подпружные арки лишили зал открытости, обтекаемости и ясности, которых достигли мастера Ахмеда I. По примеру Султанахмед-джами в юго-восточном углу интерьера расположен большой хункар-мафиль, соединенный с «монаршим павильоном», а к юго-западному столбу примыкает невысокий муэззин-мафиль, уже исчезнувший в мечетях XVIII в.

Боковые лоджии интерьера двухъярусные, причем их второй ярус не расчленен аркадой. Снаружи вдоль боковых фасадов тянутся переходы с плоскими перекрытиями, соединяющие северные и южные проходы в зал, объединенные общим цоколем; в отличие от своих предшественников, зодчий отказался от расширения пространства для молитвы с помощью наружных галерей или лоджий.

Вероятно, двор мечети Фатих сохранил и планировку, и часть конструкций59: прямоугольный, чуть вытянутый по поперечной оси, с семью купольными ячейками фасадного портика и северной галереи и шестью по боковым сторонам.

Если реставрация Фатих-джами началась уже на следующий год после «великого землетрясения», то мечеть Эйюп Султан – главный мусульманский реликварий и один из важнейших церемониальных объектов Империи, место коронации османских султанов, – ждала серьезных восстановительных работ три десятилетия. Ни у Мустафы III, ни тем более у его преемника Абдул-Хамида I, втянутого в войну с Россией, не хватало средств на очередной амбициозный архитектурный проект. Только реформатор и покровитель искусств Селим III, сын Мустафы III, решился на восстановление куллие Эйюп60.

Если образцом для реставрации Фатих-джами стали мечети-квадри-фолии «типа Шехзаде», то мастера, работавшие в комплексе Эйюп, как и строители Лалели-джами, очевидно вдохновлялись октагоном Селимие-джами в Эдирне. От обновленного