Эволюция архитектуры османской мечети - Евгений Иванович Кононенко Страница 71

Следующим примером, демонстрирующим «нуклеризацию» композиции султанской мечети, стала Нусретие-джами, возведенная Крикором Вальяном23 в 1823–1826 гг. на европейском берегу Босфора в Топхане рядом с синановской Кылыч Али-паша-джами. Здание строилось на месте сгоревшей гарнизонной мечети и характеризуется и как «наиболее барочная из всех мечетей Стамбула», и как «эпилог османского барокко»24. Теофиль Готье отмечал, что «мечеть султана Махмуда выстроена в современном стиле и существенно отличается от прочих местных храмов, прототипом которых служит Святая София»25.

Необходимо обратить внимание на несколько фактов: во-первых, мечеть получила «триумфальное» название (от араб, наср – «победа»), по распространенной версии – в честь «счастливого события» (Vaka-i Hayriye), т. е. подавления военного мятежа, ликвидации янычарского корпуса и роспуска составлявшего его духовную основу суфийского тариката Бекташийа в июне 1826 г., из чего можно заключить, что эта «победная коннотация» появилась только на финальном этапе строительства культового здания26. Во-вторых, строительство мечети было частью проекта реставрации артиллерийских казарм Топхане, что роднит ее с Бюйюк Селимие-джами, также связанной с комплексом казарм, и свидетельствует о смещении приоритетов монаршего архитектурного патроната27. В-третьих, позднейшие перестройки района Топхане нарушили изначальный градостроительный контекст: Нусретие-джами располагалась на северо-восточной стороне большого строевого плаца, ограниченного казармами, к которым позже добавился ампирный корпус штаба; северный фасад выходил на магистраль, проложенную вдоль береговой линии. Южный фасад мечети не был отрезан от береговой линии позднейшими складами, а открывался с Босфора, что подчеркнуто на известной гравюре Т. Аллома (с. 324).

Нусретие-джами поднята на высоком цоколе, обеспечивавшем зданию доминанту в малоэтажной застройке босфорского берега, – очевидно, что, создавая сравнительно небольшую (по стамбульским меркам) культовую постройку, и по риторическому, и по градостроительному значению уступавшую мемориалам предыдущих царствований, архитектор стремился обеспечить ей и наилучшие точки восприятия, и господство в пределах окружающего района. Квадратный в плане молитвенный зал перекрыт одним куполом диаметром около 15 м на парусах и расширен за счет двухъярусных лож в северной части зала, воспроизводя композицию, известную по раннеосманским мечетям. Акцентирование на фасадах подпружных арок, позволивших прорезать стены четырьмя рядами световых проемов, отсылает к конструкциям синановской Михримах-джами и Нуросмание-джами; любые элементы конструкции исчезают из ничем не загроможденного интерьера, и даже северная галерея и балкон над ней превращены в лоджии, оказывающиеся за пределами подкупольного квадрата и глубоко утопленные в северную стену.

Нусретие-джами в Топхане, Стамбул. Вид с юга

Михрабная часть зала «подана» архитектором не как айван (как это было в Бюйюк Селимие-джами), а как глубокая апсида, пространство которой акцентировано профилированными угловыми пилястрами и пониженной дугой полуциркульной арки. Ширина простенков стены киблы по обе стороны от апсиды равна высоте простенка между замковыми камнями архивольта апсиды и южной подпружной арки купола; таким образом, очертания апсиды повторяют линию, очерчивающую стену киблы, и такое подобие вписанных одна в другую арок, открывающееся от единственного входа, создает ощущение абсолютной уравновешенности и гармонии. К этому необходимо добавить излом нижнего широкого каллиграфического фриза, обегающего весь интерьер, но внутри апсиды получившего подъем под тремя из пяти световых проемов под конхой. «Выталкиваемые» фризом окна апсиды перекликаются с рядом из трех проемов над конхой, причем архитектор разместил три верхних проема в ряд, создавая внутри дугообразного отрезка стены контрастную горизонталь, нивелирующую и без того плавную устремленность дуг вверх.

Барочное подобие элементов использовано архитектором и в оформлении двухъярусных лоджий: северная стена интерьера превращена в трехпролетную триумфальную арку с повышенным и более широким центральным пролетом; нижняя часть центрального пролета разделена дополнительными опорами балкона на три части, завершаемые полуциркульными арками, с повышенным и более широким проходом по «оси ислама».

Северная часть Нусретие-джами изначально выполнена в виде развитого двухэтажного павильона, заменившего собой двор; небольшая открытая площадка, на которой размещены места для омовения, расположена за павильоном у восточного фасада мечети. Крылья-ризалиты, стиснув трехпролетный портик и раздвинув основания минаретов, выдвигаются на передний план, ограничивая площадку для двух рукавов пологой барочной лестницы, свидетельствуя о замысле зодчего не только репрезентовать постройку с определенных точек, но и направить входящих в здание по определенному маршруту, оставляя предельную ограниченность выбора.

Нусретие-джами. План (по Рустему)

Вид Нусретие-джами с севера являет собой странный контраст архитектурных стилей: в центре – ренессансный купольный портик, по бокам от него – части предельно развитого ампирного фасада с расчлененными горизонтальными фризами и увенчанными антаблементом ризалитами, открытыми лоджиями первого этажа, воспроизводящими мотив трехпролетных триумфальных арок с ордерными пилястрами, и мерным рядом окон второго этажа; и над этим фасадом возвышается основной объем с пышным барочным декором – богато профилированными архивольтами огромных арок, увенчанными прорезным орнаментом, вазообразными навершиями угловых столбов-контрфорсов, волютами в простенках высокого барабана. К этому следует добавить «дутые» основания минаретов, установленные на уровне крыш ризалитов28, золоченые вазоны над волютами барабана и шпили над всеми сводами и контрфорсами.

Нусретие-джами. Вид с юго-запада. Фото начала XX в.

Нусретие-джами. Интерьер. Вид с севера-востока

Нусретие. Северный (павильонный) фасад. Вид с северо-запада

Г. Гудвин не случайно отнес Нусретие-джами к «имперским мечетям»29: она имеет выделенную «царскую ложу», оформленную, вопреки обыкновению, как узкий, но пышно декорированный балкончик в северной части западной стены, связанный с маленькой лоджией над наружной галереей вдоль западного фасада. Формальное сохранение хункар-мафиля в небольших мечетях Бюйюк Селимие и Нусретие наглядно демонстрирует, что оформление места молитвы султана/халифа как главы уммы и архитектурный тип «большой османской мечети» уже в первой четверти XIX в. утратили тождественность; однако сохранился целый ряд архитектурных элементов, подчеркивающих статус мечети, в том числе два минарета, фланкирующие фасад.

Вряд ли можно согласиться с оценкой Д. Кубана, считавшего мечеть Нусретие лишь сочетанием квартального (в данном случае – гарнизонного) месджита с «императорской молельней»30. Речь должна идти не о совмещении функций, а о разработке нового архитектурного типа, заместившего в султанском заказе «большую османскую мечеть» и лучше соответствовавшего изменившейся риторической программе. Компактные, но презентабельные «павильонные мечети», предоставлявшие молитвенное пространство, достаточное для обслуживания повседневных нужд «корпоративно»-ограниченной общины (жителей конкретного дворца, контингент определенного гарнизона, военной академии и т. д.), оказались способны не только создавать архитектурные доминанты перестраиваемых районов столицы, но и отражать разнообразные архитектурные поиски и эклектичные влияния середины XIX в.

Между тем, несмотря на стремительную европеизацию, привычный облик Стамбула был сформирован именно «большими османскими мечетями» XVI–XVIII вв. Заглавный герой появившейся в 1824 г. литературной мистификации «Похождение Хаджи Бабы из Исфагана» так описывает свое впечатление от османской столицы: «Главная исфаганская мечеть, лежащая на большой площади и почитаемая нами изящнейшим зданием в мире, казалась