Эволюция архитектуры османской мечети - Евгений Иванович Кононенко Страница 70

Следует отметить такую особенность композиции мечети Селима III, как изолированность галерей, составленных из шести перекрытых лотковыми сводами ячеек, на боковых фасадах: они не сообщаются с подкупольным пространством, попасть из них в молитвенный зал можно через небольшие двери, ведущие в северные лоджии. Проходы в угловые ячейки фасадного портика заставляют воспринимать галереи как часть П-образного обхода вокруг основного объема здания, что было исключено в «классических» османских мечетях. На гравюре Т. Аллома видно, что арочные проемы боковых галерей, под которыми находятся места для омовения, были закрыты решетками, и подобное решение визуально объединяло пространства зала и галерей; ныне открытые, галереи превращены в вытянутые лоджии, выполняющие функцию «места для опоздавших»14.

Бюйюк Селимие-джами.

Интерьер. Вид с юга

Бюйюк Селимие-джами. Вид с юго-востока

Бюйюк Селимие-джами. Северный фасад

Бюйюк Селимие-джами. Домик для птиц на южной стене; башенка над юго-западным углом

Мечеть, лишенная выгороженного двора, воспринимается как очередной анахронизм османской архитектуры из-за примыкающих к фасадному портику двухэтажных крыльев, напоминающих о блоках табхана, пристроенных к основному купольному объему мечетей Баязида II и Селима Явуза. Хотя данное барочное здание оказывается у истоков модели «павильонной мечети», легко создается впечатление, что его архитекторы еще не очень представляли себе и функцию, и архитектурные возможности фасадного павильона. Перекрытый сомкнутыми сводами 5-частный портик превращается в «экран», не соответствующий молитвенному залу, но позволяющий «развести» два минарета по образцу самых ранних «больших османских мечетей», и благодаря возможности прохода в боковые галереи становится частью обхода.

Разноуровневость, членение фасадов с помощью ордерных элементов, акцентирование лоджий на боковых сторонах и подчеркнутое выделение второго этажа примыкающих павильонов, обилие декоративных деталей заставили Д. Кубана охарактеризовать данную постройку как совмещение мечети и дворцового здания, обусловившее направление развития османского зодчества XIX в.; У. Рустем также особо подчеркивал дворцовый характер оформления павильона Бюйюк Селимие-джами15. Хотя помещения в крыльях могли использоваться как «монарший павильон» (в некоторых турецких источниках для таких павильонов используется термин kasr-ı Hümâyun или mahfil-i Hümayun16, позволяющий отличать их от hünkâr kasrı), богато оформленная «царская ложа» оказывается лишь надстройкой над двумя северными секциями галереи западного фасада и открывается в молитвенный зал зарешеченным окном. Мечеть Селима III не столько служила местом явления султана подданным, сколько была призвана вмещать на молитву офицеров из соседнего комплекса казарм Селимие (сожженных во время янычарского бунта 1806 г., но восстановленных и расширенных в 1820-х гг.), и выражение с помощью традиционных элементов (парные минареты, ложа, павильон) потенциальной возможности присутствия монарха и совместной с ним молитвы явно превалировало над реальной функциональной необходимостью таких элементов.

В 1810–1811 гг. серьезной «реставрации» подверглась мечеть Хамид-и Эввель (она же Бейлербей-джами)17. Барочное здание, возведенное на азиатском берегу в 1778 г. Мехмедом Тахиром, представляло собой конструктивный октагон, перекрытый 14,5-метровым куполом, с угловыми полукуполами (аналогичный мечетям Лалели и Аязма того же зодчего) и с развитой михрабной апсидой, дополненный обычным фасадным портиком. Переделки начала XIX в. почти не затронули основной объем, но обращенный к Босфору портик был заменен на двухэтажный павильон с боковыми ризалитами. Нижний этаж павильона по примеру Бюйюк Селимие-джами оформлен как лоджии, причем фасаду мечети стали соответствовать семь арочных пролетов, за которыми располагается широкая терраса, используемая как «место последней общины» (о чем свидетельствуют михрабные ниши в стене мечети, сохранившиеся от раннего портика); верхний ярус, заключенный между разделительным фризом и антаблементом, расчленен лишь рядом окон, находящихся на оси арок первого этажа, декорированных светлыми каменными рамами и чуть утопленными люнетами над ними.

Место Бейлербей-джами в истории османской архитектуры является предметом споров из-за двух этапов ее строительства – «барочного» (при Абдул-Хамиде I) и «ампирного» (при Махмуде II). Если датировка основного объема концом XVIII в. не вызывает сомнения, то возведение фасадного павильона одновременно со строительством мечети или же в результате перестроек в начале XIX в. оказывается причиной разногласий, отражающихся на постановке вопроса о появлении «павильонных мечетей». Так, У. Рустем однозначно считал Бейлербей-джами барочным памятником, предшественницей и мечети Селима III, и ряда других построенных по частному заказу стамбульских мечетей 1780-1790-х гг., получивших фасадные павильоны18. Однако, во-первых, и эти мечети впоследствии оказались перестроены; во-вторых, признавая подобные павильоны «отражением особого статуса» мечети, Рустем не аргументировал их появление вне султанского патроната19; в-третьих, фасадные «павильоны» в мечетях конца XVIII в. выглядят как пристройки (в том числе деревянные) либо как функциональные надстройки над обычным 5-пролетным портиком.

Мечеть Бейлербей на гравюре Л. Вольфа по рисунку Л. Фурмана «Морская прогулка султана» (ок. 1800 г.). Фрагмент

План (по Рустему)

Вид с севера

Важным аргументом в пользу ранней датировки павильона Бейлербей-джами является гравюра Людвига Вольфа по рисунку Л. Фурмана «Морская прогулка султана», датируемому около 1800 г.20, на которой босфорская мечеть представлена с одним минаретом – т. е. до ее перестройки Махмудом II. Но, как и гравюры Т. Аллома, это изображение не может считаться документом: достаточно указать, что портик мечети изображен не с семью, а с пятью пролетами и, хотя имеет выступающие крылья с высокими покрытиями, перекрыт куполами, но при этом постановка единственного минарета (позади павильона и прижатым к основному объему) соответствует сохранившемуся фрагменту его основания; в северо-восточной части мечети (на месте современного восточного минарета) заметен дополнительный проход. Очевидно, что при Махмуде II северная часть мечети не просто обзавелась вторым минаретом, но была кардинально перестроена, превратившись в выходящий на Босфор дворцовый фасад, к которому от причала (также перестроенного Махмудом II) вела широкая парадная лестница. Даже У. Рустем, считавший, что «павильонные мечети» появились в конце XVIII в., был вынужден признать, что только после «реставрации» 1811 г. связанный с набережной павильон Бейлербей-джами стал эффектной альтернативой привычному двору и приобрел «статусный» вид, отсылающий к босфорским элитным особнякам-иалы, предопределив активизацию султанского патроната вне исторических районов Стамбула и отчетливую ориентацию на восприятие архитектурных ансамблей с воды21.

На самом деле для задачи выявления векторов эволюции османского культового зодчества вопрос о первенстве появления входного павильона и об очередности рассмотрения мечетей Бюйюк Селимие и Бейлербей не кажется важным: в любом случае на рубеже XVIII–XIX вв. в стамбульской архитектуре в рамках монаршего заказа сложилась новая модель «павильонной мечети», пришедшая на смену «большой османской мечети», лишившаяся двора, но сохранившая индикаторы места моления султана/халифа – парные минареты, «царскую ложу» и «царский павильон», перемещенный на место фасадного портика и разросшийся в отдельный объем. Д. Кубан считал, что превращение сугубо функционального элемента, каковым павильон hünkâr kasri являлся начиная с его