С. Федосеев - Танки Кайзера Страница 7

Часть танков второй группы остановилась у первой линии английских окопов за деревней и отошла назад. Вслед за этим английские танки с австралийской пехотой отбили и Виллер-Бретоне. В тот же день восточнее Каши один A7V № 525 («Зигфрид») встретился с семью средними английскими Mk А «Уиппет» — эти боевые машины впервые вступили тогда в бой. Ведя огонь с места, вместе с артиллерией 4-й гвардейской дивизии, «Зигфрид» подбил один Mk А (ещё три подбили артиллеристы) и повредил три. Германские штурмовые отделения потеряли в тот день три машины — № 506 (был вытащен австралийской пехотой 14 июня), 542 и подбитый 561. Довольно успешно действовали № 505 и 507. Бой у Виллер-Бретоне выявил ещё одну возможность танка — использование его в качестве эффективного противотанкового средства. Однако больше в течение первой мировой войны танки такой функции не выполняли.

Подбитый A7V № 561 немцы ночью эвакуировали. Танк № 542 опрокинулся, переходя через воронку, и был брошен экипажем. 15 мая англичане оттащили его двумя Mk IV той же роты «А» первого батальона с помощью солдат 37-й марокканской дивизии.

Захваченный танк нёс имя «Эльфриде» (Elfriede), из-за чего в литературе танки A7V долгое время именовались также «танками типа Эльфриде». Машину внимательно изучали в тылу, её испытывали французские и английские экипажи. По мнению союзников, «немцы в своей модели повторили большое количество конструктивных ошибок и механических недостатков, позаимствованных ими у первых английских и французских танков». Точнее было бы сказать, что немцы учли многие из недостатков первых танков союзников, но сделали немало собственных ошибок. Англичане отмечали хорошее бронирование A7V спереди, сзади и с бортов при слабой защите крыши (ослабленной вентиляционными решётками). Кроме того, «заслонки отверстий в башне, орудийный щит, пулемётные маски и щели между плитами… были очень уязвимы для осколков ружейных и пулемётных пуль». И, конечно, отмечалась низкая проходимость машины — об этом свидетельствовал уже сам факт опрокидывания танка.

В первый день наступления во Фландрии на реке Лис (операция «Жоржетт», 9–30 апреля 1918 года) 15 танков действовали в полосе 6-й германской армии.

Во время второго германского наступления 1918 года на реке Эн (операция «Блюхер», 27 мая — 14 июня) 15 танков были введены в бой в полосе 7-й армии, располагавшей тогда 25 дивизиями, 3953 орудиями и 687 самолётами. В первый день наступления танки действовали вместе с дивизиями 65-го корпуса и 5-й гвардейской дивизией 4-го резервного корпуса у Вокпер-Берри-о-Бак. Успех их атаки на французские позиции всячески расхваливала германская пресса. На деле же танки прорвали первую линию обороны, но остановились перед широким окопом второй полосы, именовавшимся «Дарданелльским окопом». Основная тяжесть содействия наступлению пехоты легла тогда на артиллерию (более 1100 орудий на участке указанных корпусов).

Перед остановкой второго наступления танки приняли участие в атаках 7-го резервного и 15-го корпусов на Реймс, оборонявшийся частями 4-й французской армии. 31 мая здесь участвовали в бою танки 2-го отделения, при этом танк № 529 был потерян от огня артиллерии. 1 июня A7V 1-го отделения, действовавшие северо-западнее, у форта Помпель, имели небольшой успех, но вскоре танки № 526 и 527 были подбиты огнём французской артиллерии (№ 527, например, получил прямое попадание в рубку) и покинуты экипажами. Безуспешной была атака и 5 июня. 9 июня восстановленный № 526 1-го отделения вновь подбила артиллерия, а № 527 — гранатомётчики. Всего у Реймса огнём артиллерии было подбито 8 германских танков.

15 июля, в первый день последнего германского наступления (так называемого «сражения за мир» или «второй Марны»), танки 1-го и 2-го отделений вновь действовали на Реймском участке, в полосе 1-й германской армии. Атака успеха не имела, поскольку главная полоса обороны французов совершенно не пострадала в ходе германской артиллерийской подготовки. Несколько танков подорвалось на минах.

9 августа, во время наступления Антанты, 1-е и 3-е штурмовые отделения поддерживали действия 18-й германской армии южнее Нуайона. Три танка 1-го отделения остановились — № 560 получил повреждения от артогня, № 562 попал в воронку, у № 541 оказались повреждёнными двигатель и трансмиссия. 3-е отделение действовало успешнее, хотя танк № 564 застрял на деревенской улице.

31 августа танки 1-го и 2-го отделений использовались в контратаке у Фремикур против частей 1-й английской армии, наступавшей на Камбре. Танки № 504 и 528 2-го отделения были подбиты артиллерией и захвачены, № 562 поражён осколками авиабомбы, а у № 563 оказались технические неисправности. После этого 2-е штурмовое отделение перестало существовать, а машины и личный состав передали в подчинение 1-го отделения. У Фремикур действовало и одно отделение трофейных Mk IV.

7 октября, уже после отхода германских армий на позицию Зигфрида, танки A7V 3-го отделения приняли участие в контратаке частей 3-й германской армии у Сент-Этьенна. Все вышедшие в бой танки в конце концов оказались подбиты.

8 октября 15 танков (A7V или Mk IV) были введены в брешь германского фронта против частей 1-й английской армии у Камбре. Появление немецких танков снова вызвало панику среди английских солдат, и восстановить порядок удалось лишь после того, как два из них вывели из строя.

Танки № 525, 563, 501, 540 и 560 1-го штурмового отделения были применены севернее Камбре у Сент-Обере и Иву 11 октября — за месяц до заключения перемирия. Прорыв англичан на этом участке удалось ликвидировать. Атака у Иву стала последним эпизодом применения германских танков в первой мировой войне.

Вся боевая работа немецких танковых штурмовых отделений свелась к полутора десяткам эпизодов в течение полугода. Танки двигались разрозненно, мелкими группами. В результате одновременно в атаку выходило не более 7–8 боевых машин. Бой трёх штурмовых отделений у Виллер-Бретоне стал, пожалуй, единственным примером «массированного» танкового наступления со стороны немцев. Взаимодействие с пехотой было плохо организовано. По мнению генерала Эймансбергера, «танки, имевшиеся в германской армии, применялись без всякого знания этого рода оружия». Действительно, за два последних года войны немцы лучше изучили слабые стороны танка, нежели сильные. Иногда атаки штурмовых отделений имели успех. Но в силу малочисленности боевых машин эти частные победы никак не сказывались на общем ходе боевых действий.

Количество применявшихся германскими войсками танков никак не соответствовало масштабам операций: плотность танков на фронте 18-й армии на 21 марта составляла 0,5 на 1 км, в 6-й армии на 9 апреля — 1, в 7-й армии на 27 мая — 0,3 танка на 1 км фронта. Для сравнения — к началу контрнаступления Антанты (18 июня 1918 года) одна лишь 10-я французская армия располагала 16 дивизиями при 1573 орудиях, 531 самолёте и 337 танках, а плотность танков составляла 9–14 на 1 км фронта. Французские танкисты с апреля по ноябрь 1918 года участвовали в 45–47 боях.

Столь разительное несоответствие всколыхнуло «общественное мнение», особенно после 8 августа — «чёрного дня германской армии», когда англичане ввели в бой одновременно 415 танков, а германская противотанковая оборона оказалась неэффективной. 2 октября 1918 года на заседании лидеров партий в рейхстаге представитель Ставки Главного командования заявил: «Надежда побороть противника исчезла. Первым фактором, решительно повлиявшим на такой исход, являются танки. Неприятель применил их в громадных, нами непредвиденных массах». Депутаты резко упрекали Военное министерство и Главное командование в пренебрежении таким боевым средством. 23 октября было распространено заявление военного министра генерала Шейха: «Мы уже давно энергично занимались постройкой этого оружия (которое признано важным)… Мы скоро будем иметь дополнительное средство для успешного продолжения войны, если нас к этому вынудят». Полезность «этого оружия» теперь не вызывала сомнений. Но было, увы, слишком поздно.

Уже после войны бессменный помощник Гинденбурга, бывший генерал-квартирмейстер Ставки Главного командования генерал Людендорф в своих «Воспоминаниях о войне» пытался оправдать и обосновать отношение командования к «танковому вопросу»: «Начальник Полевого Автомобильного штаба вовремя получил приказ распорядиться на предмет конструирования танков. Модель танка, продемонстрированная им весною 1917 года перед высшим командованием, не соответствовала предъявленным требованиям. Я ему предложил энергично двигать танкостроение. Возможно, мне следовало производить более твёрдый нажим; возможно, тогда мы обладали бы к решающему моменту 1918 года немного большим количеством танков, но я не скажу, за счёт какой потребности армии их надлежало бы строить… Возможности массового применения танков мы бы в 1918 году всё равно не добились, а только в массе танк имеет значение».