Страхи, неврозы и радости подростков - Иосиф А. Гольман Страница 10

А в старшей школе мы сами набирали себе расписание, оно было индивидуальным.

И это всё – простая школа в Измайлово, в которой крутой директор Александр Ааронович Рывкин решил, что хочет сделать крутую программу.

Два раза в год мы уезжали на ДВА (Детско-взрослая академия), где наши учителя становились игротехниками, и мы на протяжении недели скрупулезно разбирали какой-нибудь фильм или литературное произведение, готовили пленарные заседания и спорили с учителями до посинения, зачем Чаплин здесь поставил камеру так, а не иначе.

Это и была цель: на ДВА учителя переставали быть лицами, знающими правильный ответ. Их задача была заставить нас самих приходить к ответу, спорить, доказывать свою точку зрения. А по ночам мы играли в «шляпу», и жизнь была прекрасной.

С родителями и всем семейным коллективом мы тоже постоянно проводили время вместе. Особенно любили ближе к ночи, когда папа приходил с работы, поехать в какой-нибудь кабак (называли именно так) и вместе там ужинать. Я обычно засыпала где-то прямо за столом по причине пятилетия и неумения не спать. У меня полно таких «криминальных» фоток.

Но по «лестоланчикам» все равно очень любила ходить, за что папе однажды серьезно прилетело от моей строгой детсадовской воспитательницы, Галины Анатольевны.

Вместе мы бываем в кино, на завтраках, в путешествиях (это особенно весело, потому что в одну машину мы теперь не помещаемся и катаемся на нескольких с рациями), вместе жарим шашлыки на даче (то есть брат Фима все делает, а мы ему советуем, как лучше), в общем, мы правда всегда вместе.

Ну и, наконец, причина, по которой я и трех месяцев не могу просидеть в одном городе. Мы с родителями всегда очень много путешествовали. Тринадцать раз я пересекла расстояние от Москвы до Испании на машине, туда и обратно.

Вы могли бы предположить, что я теперь знаю все главные соборы и архитектурные изыски Европы. Но лишь отчасти, потому что я стала серьезным экспертом по местным детским площадкам, ибо заставляла родителей останавливать машину около каждой мало-мальски качественной игровой зоны.

А еще я увидела огромное количество красивых мест, кормила аистов с рук, плавала на пароходах, ела очень много куриных шницелей. Каждое лето я полтора-два месяца проводила в Испании, в нашем маленьком любимом домике. Он для меня значит целую жизнь, и было очень жаль, когда мы с ним расстались. Я настолько вижу там свое место силы, что, когда мне трудно или сильно устаю, Испания начинает сниться. Про мои приключения там можно написать отдельную книгу.

6. Нужно ли что-то менять, если бы была возможность

Да в целом, всё супер. Предположу, может быть, что у меня было даже слишком много свободы: смотрела мультики, сколько хотела, ложилась во сколько хотела, ела нутеллы, сколько влезало, за все свои домашки и т. д. отвечала сама (меня ни разу в жизни не проверили).

И если с последним было не столь важно – синдром отличницы заставлял все задания честно выполнять, – то свобода решений во всех остальных вопросах привела к абсолютному неумению строить любую дисциплину в жизни и такому свободолюбию, что аж страшно иногда.

Мне, если какой-то тип рутины продолжается больше трех месяцев, уже жить плохо. Я плакала, когда поняла, что бакалавриат – это четыре года одинаковой жизни: в итоге выдержала лишь два и на третьем курсе пошла параллельно работать, а на четвертом уехала одна жить в Испанию, благо большая часть учебы теперь в онлайне.

Возможно, если бы в этом плане мои родители были бы прямо капельку построже, я бы умела выдерживать свои рутинные процессы, держать комнату чистой и следить за здоровым питанием и физкультурой на постоянной основе.

Это, наверное, единственный пункт, который я планирую добавить, когда буду воспитывать собственных малышариков.

7. Как перенесла/перенесешь полученный опыт в воспитание собственных детей

Да даже если бы мне не нравился подход моих родителей, я же прекрасно понимаю, что сама все буду делать ровно так же.

Помню прекрасно, что все, что меня бесило в детстве – особенно когда родители мне говорили какую-то белиберду и выдавали за правду ради смеха, – я точно так же потом говорила своим племянникам и останавливаться не планирую, потому что это безумно весело.

Недавно, например, мы с папой придумали Грише отмазку от школы: сказали, что надо передать его маме Лизе, моей сестре, что его поташнивает и тянет на соленое. Гриша прикол не понял, зато весь свой актерский талант вложил и мастерски представил маме симптомы. Лизка, конечно же, рассмеялась, тоже начала подыгрывать, и мы так минут десять Грише все толще намекали, что он беременный. До сих пор иногда у него спрашиваем, на каком месяце он сейчас.

Поэтому я уже немного переживаю за своих пока что несуществующих детей: у них будет мать пофигист-невротик-стендапер-прожарщик, которая не умеет готовить и не любит убирать, но их заставляет все это делать.

Но ничего, я в них верю, они у меня будут сильными, обязательно прорвутся. А главное, что я буду их любить до беспамятства, а это все равно самое важное.

Глава 1.4. Подростковый возраст… счастья! Заветы Януша Корчака как опора для родителей

Почему родителям не надо бояться подросткового возраста детей

Этой маленькой главой я хочу закончить вступительную, первую, часть книги. Основная идея – не нужно бояться подросткового возраста наших детей, как не нужно бояться всего, что естественно и неизбежно.

Ой, как-то немножко мрачновато звучит.

Давайте все же уточним, почему не нужно бояться этого периода.

Во-первых, потому что данный период, хоть и относится к кризисным, но это кризис нормативный, то есть запланированный и неизбежный.

Во-вторых, подавляющее большинство нормативных кризисов переживаются вполне благополучно (иначе они не были бы нормативными).

И, наконец, в-третьих – пройти этот кризис все равно надо. Да, нам, родителям, жаль, когда наши дети – такие милые, такие наши, часть нас самих, – вдруг становятся все более и более самостоятельными. Как будто второй раз перерезается пуповина, просто теперь – невидимая. Но, положа руку на сердце: а хоть один любящий родитель хотел бы, чтобы его ребенок на всю жизнь оставался беспомощным и несамостоятельным?

Конечно, нет.

А значит – вперед, и без страха.

Кстати, еще одно приятное уточнение. Дети ведь не покидают нас полностью. Наоборот, наша связь с ними со временем крепнет, просто становится иной. Недаром говорят: «Детки в 20 лет уходят, в 30 возвращаются».