Элизабет Брами - Французское воспитание. Метод мадам Дольто Страница 11

Итак, слушать пациента – это главная цель любого психоаналитика, и она требует долгой и трудной работы над собой, о чем Дольто ясно, откровенно и без ложной скромности предупреждает: «У психоаналитика нет готовых ответов относительно любого человеческого существа. Мы можем только задавать вопросы и регистрировать ответы. И именно наше спокойное выслушивание их тревог и волнений, выслушивание посторонним человеком, выявляет некоторые другие аспекты их проблем, которые могут их приободрить и успокоить…» (29) Дольто хорошо знала как свое место, так и границы своих возможностей. Миллионы ее верных слушателей, тысячи родителей, читающих ее книги, не вскружили ей голову. Она никогда не кичилась своими успехами и не говорила, что только ей известна истина в последней инстанции, и тем более, как и Беттельхейм, она не заявляла об этом матерям. Она просто хотела указать путь тем, кто, пребывая в неуверенности и страхе, пытается найти выход из тупика и желает изменить ход жизни; а слушать ребенка – значит учиться у него. По ее мнению, следствием благотворного влияния нового воспитания станет эволюция всего мирового сообщества. Дольто считала, что, воспитывая с младенческого возраста собственных детей, можно действительно способствовать продвижению всего человечества по пути прогресса. Но все ли этого хотят?

Мелани Клейн, которая так же, как и Дольто, работала в области, находящейся на стыке между педагогикой и психоанализом, начиная с 1920-го регистрировала все наблюдения и вопросы своего собственного сына, в результате она пришла к выводу о наличии у ребенка «исключительных умственных способностей», которые «имеют тенденцию исчезать с возрастом» (30). И в то же самое время в Польше Януш Корчак, придерживаясь в этом смысле традиций Талмуда, определял ребенка как носителя знаний. «Ребенок – это пергаментный свиток, исписанный мельчайшими иероглифами, только небольшая часть которых доступна твоему пониманию» (31), – предупреждал он. А что же касается Дольто, то она с восхищением признавала первичные способности ребенка: «Дети уже с самого рождения припадают к источнику знаний. Это метафизики, задающие только достойные внимания вопросы, и они, как настоящие исследователи, ищут на них ответы» (32).

И в продолжение этой темы хочется указать на притчу французской писательницы Маргерит Дюрас, современницы и близкой по духу Дольто, озаглавленную «Ах, Эрнесто», написанную в 1968 году. В ней рассказывается об одаренном мальчике, отказывающемся посещать класс и пытающемся отвоевать себе право обучаться вне рамок школы (33). Дюрас, как и Дольто, утверждает, что передача знаний осуществляется постоянно и повсюду, и даже тогда, когда вы, например, чистите картошку к ужину или считаете себя вправе сказать «нет» и думать о чем-то своем.

И Эрнесто в этом смысле является прекрасным литературным примером «ребенка Дольто»: подросток из пригорода, из семьи среднего достатка, он постигает жизнь творчески, украдкой и считывает окружающий мир как энциклопедию, прямо с листа.

Слушать ребенка, чтобы изменить окружающий мир

Воспитание детей является основой любого общества, в связи с чем миссия родителей считается одной из важнейших. Дольто утверждала, что «цивилизации, убивающей своих детей, рано или поздно наступит конец» (34). Или во время одного из семинаров она заявила: «Общество оценивается по тому, каких подростков оно воспитало». Обучать, воспитывать ребенка – значит изменять мир, продвигать ценности, влекущие в подлинном революционном духе к новым горизонтам. И ребенок, таким образом, это будущее человечества, а родители являются его первыми гарантами. Именно поэтому с такой юношеской пылкостью, которую она сохраняла до конца своих дней, Дольто боролась за «дело детей» и пыталась внести и свою лепту в строительство нового общества, применяя инструменты психоанализа, опираясь на свои детские воспоминания и используя опыт женщины и матери.

Слушать беспристрастно, не вынося суждений

Но как мы должны слушать ребенка? Помимо уважения, внимательности, предупредительности, которые мы обязаны проявлять по отношению к ребенку, мы должны слушать его беспристрастно, освободившись от всех моральных предрассудков. Но как же этого добиться?

Дольто хорошо знала, что, даже если родители самым добросовестным образом слушают ее передачи, как только они пытаются претворить все это в жизнь, они сразу же понимают, что не обладают отстраненностью психотерапевта или человека, прошедшего через психоанализ. Даже профессиональные воспитатели не обладают подобной подготовкой: «если вы психоаналитик, то ваши суждения о жизненных ценностях отличаются от тех же суждений обычных людей» (35). То есть у психоаналитиков вообще нет никаких суждений, – могла бы добавить Дольто. Но с ее стороны это не приговор, не критика, а просто констатация факта, который проливает свет на множество досадных недоразумений. И такое положение дел, когда приходится трудиться на благо ребенка как одним, так и другим, способствует их взаимодополняемости и улучшает возможности действовать в его интересах. И каждый раз, когда в этом возникает необходимость, Дольто готова уступить свое место любому лицу, которому доверено воспитание ребенка. И в этом заключается постоянное перераспределение функций, имеющее целью избежать негативных последствий.

Как только основное сделано, Дольто первая незаметно удалится, если она считает, что уже сказано все то, что должно быть сказано, передоверив родителям высокую миссию воспитания. «Я и не пытаюсь ничего объяснять, и только на ваши плечи возлагается обязанность завязать отношения с собственным сыном» (36). А еще до нее Беттельхейм поднимал эти же вопросы, беседуя в том же уважительном и скромном тоне с матерями в своей частной школе. Размышляя по поводу разных путей воспитания, он утверждал: «Я ничего не знаю. И все, что я могу сделать, это искать вместе с вами значимые факты и посмотреть другими глазами на них. Все остальное зависит только от вас» (37). И как можно заметить из всего вышесказанного, речь не идет о самолюбовании и превышении власти, в которых по очереди обвиняли обоих психоаналитиков.

О злоупотреблениях при интерпретации

Чтобы покончить с вопросом умения слушать ребенка и в соответствии с логикой перейти к главе «Разговаривать с ребенком», нужно понять, какие цели ставила перед собой Дольто. А цели эти были следующими: разбудить интерес взрослых, поддержать родителей, заставить их задуматься и рассказать им о трудностях на пути воспитания детей, протянуть им руку помощи и дать главные инструменты, необходимые для реализации такой деликатной миссии, как воспитание, которое не является профессией и которому нельзя научить. Но в любом случае произносимые ею слова нельзя воспринимать как евангельскую истину, в чем ее обвиняли, и еще в меньшей степени рассматривать как дистанционное и неквалифицированное обучение психоанализу. И Дольто была первой, кто открыто говорил о превышении полномочий со стороны психоаналитиков, включая их императивные требования. Она отдавала себе отчет в том, что родители не смогут все понять, но она хотела, чтобы они поняли основное, и она не ставила перед собой задачи превратить их в психоаналитиков, решающих проблемы воспитания с помощью, например, анализа рисунков их детей.

«Все понимать вредно», – осмелилась произнести она во время передачи «SOS-психоанализ» (38). Интерпретация всегда остается в ведении психоанализа, и она с таким рвением защищала эту точку зрения, что однажды, когда в ходе конференции инспектор по делам несовершеннолетних, рассказав о сложной ситуации, в которой оказался последний ребенок в семье, так как его обижали старшие братья и сестры, задал ей вопрос «Как с теоретической точки зрения можно интерпретировать данный факт?», она не могла себя сдержать и вместо того, чтобы углубиться в теорию, произнесла: «Это интерпретируется как хамство, как хамские отношения в семье. И пусть все это понимают! Это интерпретируется как овеществление, обезличивание живых людей». Огульно интерпретировать поступки ближних с глазу на глаз, рубить сплеча, не обращая внимания на факты и не вдаваясь в подробности, значит, по ее мнению, превращать их в объекты наблюдения. Вот так, с юмором несгибаемый психоаналитик стойко отстаивала свои убеждения и восставала против «фетишизации» ребенка.

Разговаривать с ребенком

Уже с первых дней появления ребенка на свет с ним необходимо разговаривать, пусть даже в соответствии со своим определением он еще и не умеет этого делать. «Все есть язык» – так Дольто назвала одну из своих книг. По ее мнению, воспитание невозможно без качественного обмена на уровне языка. Как и ее современник Лакан, она воспринимала ребенка как «существо говорящее», как «homo loquor» (человек разговаривающий): глагол его формирует, гуманизирует. Отсюда и вытекает ее основное требование, предъявляемое родителям, которые должны уметь выражать свои мысли, взвешивать сказанные или услышанные слова и отвечать ребенку, обдумывая каждую фразу. И все это, по мнению Дольто, требует постоянных усилий от родителей, потому что слово – это главный инструмент во взаимоотношениях родители – дети. И она также предупреждает, что не следует путать две вещи: «разговаривать с ребенком» и «говорить о ребенке».