Валентин Стецюк - Формирование ностратических языков Страница 4

"Присутствие в РИЕ (раннеиндоевропейском) корнеслове значительного числа лексем, входящих в сферу охоты и собирательства, показывает, что именно эти два рода занятий (наряду со скотоводством на его начальной ступени) были главными способами жизнеобеспечения в эпоху формирования РИЕ праязыка. Такое положение вещей позволяет датировать названную эпоху временем на рубеже верхнего палеолита и мезолита" (Андреев Н.Д., 1986, 39).

Свою датировку существования праиндоевропейского общества Н.Д.Андреев обосновывает отсутствием в ранееиндоевропейском языке "слов… которые бы указывали на стойловое или хотя бы загонное содержание скота", но ведь временем становления животноводства, по его словам считается мезолит (Там же). Т.В.Гамкрелидзе и В.В. Иванов утверждают обратное: "в индоевропейском языке отражается развитая система животноводства с наличием основных домашних животных" (Гамкрелидзе Т.В., Иванов В.В., 1984, 868). Это пример того, как трактовка отдельных фактов может быть совершенно разной. Чтобы установить время, в которое вокруг трех озер жили носители ностратических языков, рассмотри еще другие факты.

Археологические факты свидетельствуют, что в VIII–VII тыс. до н. э. Передний Восток был заселен людьми довольно высокого культурного уровня. Уже тогда здесь возникли большие поселения с числом жителей до тысячи людей. (Herrmann Joachim, 1982, 41). На Ближнем Востоке были распространены дикие виды теперь окультуренных растений — пшеницы, ячменя, бобовых. Тут приблизительно в IX тыс. приблизительно человек начинает заниматься примитивным земледелием и животноводством, одомашнивая в первую очередь собаку. Археологические данные подтверждают, что именно в местах, расположенных совсем неподалеку от озер Ван и Урмия распространяются новые формы ведения хозяйства:

“В горах Загроса, Синджара и Тавра на протяжении VIII тыс. шло расселение мелких земледельческо-скотоводческих групп, которые лишь изредка рисковали спускаться на равнину” (Бромлей Ю.В., 1986, 274).

Можно предполагать, что семито-хамиты, дравиды, занимавшие южные ареалы ностратической территории первыми стали покидать первоначальные места своих поселений, занимая указанную горную местность. Картвелы, алтайцы и индоевропейцы, очевидно, все еще оставались на своих местах, с ними можно связывать три варианта энеолитической культуры VI–V тыс. до н. э., которые выделял известный ученый (Бромлей Ю.В., 1986, 294):

— в Юго-Восточной Грузии и Западном Азербайджане (предполагаем, что это были картвелы);

— в Юго-Восточном Азербайджане (индоевропейцы);

— в Араратской долине Армении (алтайцы).

Семито-хамиты, расселяясь далее на юг и юго-запад, достигли Палестины и здесь основали здесь город Иерихон. Носители же неизвестного нам ностратического языка (видимо, потомки племени из верховьев Аракса и Куры) в Южной Анатолии построили город Чатал-Хююк (Catal Huyuk), который около 6000 года до н. э. насчитывал 2–3 тысячи жителей (по другим данным — 5 тыс.) Его построили из камней весом до двух тонн, выломанных из известняковых скал (Kramer Walter, 1971, 57–58). Только это уже говорит о уровне культуры и организации труда строителей. Соответственно и язык этих людей должен был бы быть довольно развит, по крайней мере, считать они должны были уметь. Носители общего ностратического языка, бесспорно, стояли на значительно более низком культурном уровне, поскольку у них нет не только ни одного общего числительного, но и вообще ни одного слова, которое бы относилось к хотя бы примитивному строительству. Среди указанных 34-х общих признаков ностратических языков преобладают морфемы, местоимения и глаголы со значениями “бить”, “расщеплять”, “резать”, “рубить”, “сверлить”, “гнуть”, “хватать”, “рвать”, “вязать”, “кричать”. Есть также слова со значением “ухо”, “много”, “глубоко”, “ночь”, “край” и некоторые другие. Обращает на себя внимание тот факт, что в этой группе преобладают слова с технологической и охотничьей семантикой, но есть два слова для обозначения звуковой сигнализации, очень необходимой при охоте. Следовательно, существование ностратического праязыка мы должны относить задолго до VII тыс. до н. э. Время начала и место его формирования точно определить пока еще трудно. Однако В. П. Алексеев допускает возможность существования узлов расообразующего процесса, в пределах которых происходили основные расогенетические события. Одним из двух возможных на Земле узлов он считает Переднюю Азию и Восточное Средиземноморье (Алексеев В. П., 1991, 49). Хотя другие ученые придерживаются в этом вопросе моноцентризма и считают, что единственным очагом формирования людей современного типа было Восточное Средиземноморье с прилегающими районами Азии (Чебоксаров Н.Н., Чебоксарова И.А., 1985, 151).

Если нам в этом регионе неизвестен ни одни из языков кроме ностратических, то есть все основания допускать, что одним из центров расообразующего процесса находился именно в районе трех озер. Возможно, именно здесь начал формироваться ностратический праязык приблизительно во времена позднего палеолита. Конечно, в связи с этим сразу же приходит в голову библейские легенды о Адаме и Ное. Слово адам в значении “человек” есть почти во всех тюркских языках, в иранских, кавказских. Все исследователи считается, что оно персидско-арабского происхождения, но в чувашском это слово имеет форму этем, которую нельзя объяснить заимствованием. Нельзя объяснить заимствованием и мар. айдемс “человек”, в отличие от удм. адями “то же” В хантыйском языке есть слово atama в значении “народ”; и по форме и по значению это слово не выглядит заимствованным из тюркских. В чувашском языке есть также другие слова этого корня: Атам — название какого-то божества, несколько необъяснимых географических названий — села Чаваш-етем, Тутар-етем, река Етем-шиве; библейские мотивы, по мнению Сергеева, напоминает чувашское выражение — етем юртна шама “косточка, которой причаровывают”, которое он объясняет как “косточка, которую полюбил Адам” (Сергеев В. И., 1981, 105). В осетинском языке adam имеет значение “люди”, “народ”. Слова этого корня и подобного значения ("человек", "мужчина", "муж") распространены по всему Кавказу: груз. adamiani, лак. adamina, авар. adan, агул. idemi, ахв. ande, бацб. admia, будух. idmi, дарг. adam, лезг. itim, рутул. edemi, чеч. adam и др. Возможно, часть из них заимствована из арабского или из тюркских языков, но далеко не все, о чем говорит разнообразие форм. Предположительно к этому корню можно отнести слова в германских языках со значением “зять”: нем. Eidam, др. англ. ethum, др. фриз. athom. Следовательно, есть основания считать, что adam древнее ностратическое слово со значением “человек”. Считается, что д. — евр. adamah имеет первоначальное значение “земля”, “красный”. Такое прозаическое объяснение для названия человека выглядит несколько сомнительным. В воображении первобытного человека человек мог отличаться от животного тем, что имеет душу. Понимание наличия души даже первобытным человеком может быть объяснено такими неясными для него внутренними ощущениями как угрызения совести, раскаяние, стыд и т. п. в отличие от понятных физических ощущений — тепла, холода, или даже таких чувств как тревога, радость. В связи с этим со словом адам в значению “человек” можно сравнить также нем. Atem “дыхание, дух” и другие слова германских языков этого корня и того же значения. Ф. Клюге (А. Kluge Friedrich, 1989) сравнивает германские слова с др. инд. аtmа “дыхание, душа” („Hauch, Seele“). Ю. Покорны (А. Pokorny J., 1949–1959) нем. Atem относит к и. е.*etmen “дыхание” и приводит ему соответствия в др. индийском и кельтском языках. Г. Фриск (А. Frisk H., 1970) причисляет сюда же гр.????? “пар”. Очевидно в этот ряд можно поставить распространенное в иранских языках dam “дыхание”. Следовательно, определение человека как существа, которое имеет душу, более правдоподобно, чем то, что связывается его происхождение с землей. Последнее объяснение могло быть предположено позднейшими исследователями Библии.

Однако возвратимся к ностратическому праязыку. Через некоторое время после своего формирования, он расчленился на несколько новых языков второго уровня. Очевидно, он расчленился не на шесть языков. Нужно принять во внимание еще и кавказские языки, родство которых с какой-либо определенной языковой семьей пока еще не определено (точнее, которые еще «не вписались в общепризнанную систему»). Уже после издания книги автор провел исследование кавказских языков графоаналитическим методом на материалах Сергея Старостина. Полученные модели этих языков позволяют утверждать, что они сформировались в долинах Главного Кавказского хребта, т. е. предки носителей современных абхазо-адыгской и нахско-дагестанской групп языков были исконными поселенцами своих теперешних мест поселений, а их общий когда-то язык был одним из древнейших диалектов ностратического праязыка, носители которого раньше всех оторвались от общего палеолитического ностратического племени и заселили южные и северные склоны Большого Кавказа, в тот время как носители остальных шести ностратических языков оставлялись еще в районе трех озер длительное время. Приняв это предположение, мы можем думать, что к моменту переселения ностратических групп в Европу и склоны Северного Кавказа, и степи Предкавказской равнины были уже заселены носителями кавказских языков. Поэтому индоевропейцы, уральцы и алтайцы должны были двигаться далее на север.