Валентин Стецюк - Формирование ностратических языков Страница 5

Пока же попытаемся определить время, когда носители шести ностратических языков начали расселяться со своих прародительских мест. Сначала вспомним, что Т. В. Гамкрелидзе и В. В. Иванов относят первое диалектное членение индоевропейских языков, когда возникают первые диалекты, из которых позже развились анатолийские языки, не позднее IV тыс. до н. э. (Гамкрелидзе Т. В., Иванов В. В., 1984, 861). И уже затем индоевропейцы, по их мнению, двинулись в Европу вокруг Каспийского моря и где-то по дороге от них отделилась индо-иранская группа.

Однако нет никаких археологических свидетельств в пользу такого движения через Среднюю Азию или морским путем вдоль восточного берега Каспийского моря (Сафронов В. А., 1989, 26). Отделению индо-иранской общности от большинства индоевропейцев еще в Закавказье противоречат и позднейшие тесные контакты индо-иранских языков с финно-угорскими, носители которых в IV тыс. до н. э. не могли заселять областей на южнее Каспийского моря. Эта противоречивость гипотезы Т. В. Гамкрелидзе и В. В. Иванова сразу бросается в глаза. Как пишет Е. Е. Кузьмина:

“Т. Барроу, В. И. Абаєв, J. Harmatta показали древность не только иранских, но и индоарийских связей финно-угорских языков. Попытка Т. В. Гамкрелидзе и Вяч. Вс. Иванов дать иную интерпретацию этим фактам не получила поддержки со стороны лингвистов” (Кузьмина Е. Е., 1990, 33).

Это противоречие вовсе не означает, что прародина индоевропейцев была где-то в совсем другом месте, как понимают это некоторые ученые. Правы, хотя и не совсем, те, кто говорят о двух индоевропейских прародинах. Одна определяется в Передний Азии, а вторая в Восточной Европе:

“Территория Северного Причерноморья и Поволжье, включая Приуралье рассматривается как вторая прародина индоевропейской общности, а именно: племен-носителей древнеевропейских диалектов, пришедших в этот регион вместе с племенами Ариев в результате длительных волновых миграций из района на стыке Малой Азии и Армянского Нагорья (Довженко Н.Д., Рычков Н.А., 1988, 37).

Двузначность излишня — индоевропейцы, как и другие этносы, имеют одну прародину — это и территория, где начал формироваться индоевропейский праязык. Позднейшее носители этого праязыка могли переселяться в другие места, но там уже будет прародина их потомков. Наиболее точно высказался Х.Бирнбаум:

"И, вероятно, если основной ареал распространения ностратического языка действительно — как это предполагалось — следует идентифицировать с Закавказьем, восточной (и южной) Анатолией и верхним течением Тигра и Евфрата, совершенно естественно было бы предполагать в качестве позднейших ареалов распространения праиндоевропейского языка территории, более близкой к Черному морю — районы Понтийских степей, в Северной и Западной Анатолии…" (Бирнбаум Х., 1993, 16).

Следовательно, если прародина индоевропейцев была действительно была в Передний Азии, то индо-иранцы должны были иметь время прикочевать в Восточную Европу и прожить там немалое время, а потом носители по крайней мере только древнеиндийского языка должны были уже во II тыс. до н. э. добраться до Индостана, что было бы невозможно, если бы индоевропейцы начали переселяться в Европу в IV тыс. до н. э. Это были бы для тех времен поистине сумасшедшие темпы, поскольку вообще считается, что скорость миграций тогда равнялась одному километру в год (Збенович В. Г., 1989, 183). Таким образом следует предположить, что носители ностратических языков должны были пребывать в Передний Азии самое большее до VI–V тыс. до н. э. Согласно М. С. Андронову переселение дравидов в Южную Индию проходило во II–I тыс. до н. э. а в III тыс. до н. э. существовала дравидийская общность где-то на территории Пакистана (Андронов М. С., 1982, 178). Кроме того, еще надо учитывать то, что “дравидологи относят распад протодравидийской общности к концу IV тыс. до н. э., когда началось движение дравидоязычных племен на юг и юго-восток” (Бонград-Левин Г. М., 1981, 301). Таким образом, по крайней мере, какое-то время, но не позднее тыс. III до н. э. протодравиды заселяли территорию Пакистана. Тогда в V тыс. до н. э. их в Передней Азии наверняка уже не было. Если считать, что носители ностратических языков оставили места первичных поселений в начале VI тыс. до н. э. и часть из них прикочевала в Восточную Европу в конце VI — в начале V тыс. до н. э., то тогда можно понять появление неолита на этой территории. Факты археологии доказывают, что здесь рядом с неолитическими поселениями еще длительное время существовали поселения мезолитические, то есть побудительных природных условий для изменения ведение хозяйства здесь не существовало. Вот что писал К. Ф. Мейнандер по этому поводу:

“Люди культур гребенчатой керамики переняли от одновременных неолитических культур в числе прочего также и умение изготовлять керамические изделия, но они не отказались от способов ведения хозяйства, характерных для эпохи мезолита. Они по-прежнему живут в основном за счет рыбной ловли” (Мейнандер К. Ф., 1974, 24).

То, что рыбная ловля в состоянии дать достаточно надежную базу для благополучия общества, отмечал и другие ученые (Формозов А.А., 1977, 20, Sahrhage Dietrich, Lundbeck Johanes, 1992, 14). Как видим, даже пример не склонил людей к изменению ведения своего хозяйства; они заимствовали только то, что им действительно было нужно. Таким образом, есть основания предполагать, что вместе с неолитической экономикой алтайцы, индоевропейцы и уральцы на территорию Восточной Европы принесли и гончарство. (Условной границей между позднемезолитическими и неолитическими комплексами считается появление глиняной посуды). Слова гончарной технологии в небольшом количестве в индоевропейских языках имеются. Т. В. Гамкрелидзе и В. В. Иванов считают, что гончарство возникает на раннем этапе неолитической революции и после VII–VI тыс. до н. э. распространяется из Передней Азии на территорию Европы (Гамкрелидзе Т. В., Иванов В. В., 1984, 705). Первая глиняная посуда, которая появляется на поселениях по берегах Днестра и Южного Буга похожа на посуду, которую находят на Балканах, в Малой Азии (Пелещишин М., Підкова И., 1995, 16). О возможности заселения индоевропейцами Западной Анатолии, Северной Месопотамии и Закавказья в VII–VI тыс. до н. э., по словами Х. Бирнбаума (Бирнбаум Х., 1993, 13), говорит Ренфрю (Renfrew C. Archeology and language: The puzzle of Indo-Europian origins. L. 1987). В таком случае индоевропейцы, пребывая в VII–VI тыс. до н. э. в Передний Азии и освоив гончарство, действительно, могли принести его в Восточную Европу. Приняв во внимание то, что в VII тыс до н. э. Иерихон уже был построен протосемито-хамитами (или протодравидами?), можно думать, что и носители трех ностратических языков в это время начали свое путешествие в Восточную Европу через Дербентский проход, в то время как протокартвелы остались на своих старых местах поселений.