Коллектив авторов - Глобализация и девиантность Страница 5

Ещё один певец глобализации по-детски радуется возможности покупать разные экзотические блюда и предметы, не выходя за пределы своего квартала в Лондоне[40]. За пределы квартала он, впрочем, охотно выходит, озабоченно мотаясь по тем самым странам, откуда происходят приобретаемые ими блюда, и просвещая тамошние элиты о сути и векторе протекания процессов глобализации. Имеет место, однако, подозрение, что подавляющее большинство обитателей этих экзотических стран не могут ответить взаимностью, приобретая аутентично английские блюда и систематически появляясь на берегах Темзы для консультирования британской элиты по вопросам правильной организации глобализационных процессов. Внешний формат отношений меняется с национального на глобальный, их же глубинные социальные асимметрии и нереципрокности остаются теми же. Глобализация странным образом оставляет их без изменения, если не считать таковым некоторое усугубление. В случае же Мартина Олброу явно имеет место подмена социального анализа облачением собственных непосредственных впечатлений и переживаний в наукообразную терминологию.

И совсем уж неприличной представляется профанация научного знания, перевод его из эпистемологического в доксический формат некоторыми представителями предельно вульгарного гегельянства и линейного эволюционизма. «Линейный» означает при этом за-, сверх– и беспредельную степень вульгаризации. В качестве примеров можно взять тезис о конце истории Фрэнсиса Фукуямы и комментирующий текст Владислава Иноземцева, провозглашающий наступление постэкономической эры[41]. Названные авторы столь же воодушевлёны крушением восточного, он же социалистический, блока, сколь в своё время родитель второго из них был воодушевлён его существованием и поступательным развитием. В этом экстатическом воодушевлении и с усердием, достойным лучшего применения, они продолжают обнаруживать «концы» классового общества и идеологии, исполнять реквиемы марксизму и коммунизму, вдохновляясь в этом примером Дэниела Белла и Ральфа Дарендорфа. Крушение восточного блока в этом свете предстаёт как кардинальный сдвиг в протекании глобализационных процессов. Пусть победа над ним и обозначается злыми языками как пиррова всего лишь пару десятилетий спустя[42], после того как удалось основательно вкусить плоды этой победы на Балканах, в Африке и других регионах мира. Однако же она обеспечила утверждение в глобальном формате отношений рыночной экономики и конкурентной демократии, столь же безальтернативных, как пытались представить социалистический путь развития учёные его апологеты в эпоху развитого социализма. Последние были весьма усердны в выдаче желаемого (сильными мира того) за действительное, обещая наступление парадиза на земле в случае, если граждане будут вести себя соответственно указаниям этих самых сильных. Однако тем апологетам было далеко до Фукуямы. Сей «метафизический спекулянт» (по определению Эрика Хобсбаума[43], провозгласил в связи с позорным крахом социализма свершившийся факт наступления парадиза, хоть и в общих чертах, и нуждающегося ещё в частных поправках и улучшениях. Опьянение успехом и пребывание в грёзах чревато тяжким пробуждением, которое и произошло под гром взрывов 11 сентября 2001 г. Вместе с пробуждением пришло прозрение, что «безальтернативная система» не может ни существовать, ни определить самоё себя без наличия альтернатив. Причём сжитая до того со свету белого альтернатива была отнюдь не самой неприятной, как это казалось во времена оны. 6. Неравномерность как центральная характеристика развития, соотносимого с понятием глобализации. Уточняя понятие глобализации с целью представления его в форме, позволяющей определить проблемную направленность научного исследования или дискуссии, можно говорить о неравномерности как одном из качеств, характеризующих процессы, соотносимые с сугубо неудачным понятием глобализации. Неравномерность эта имеет различные аспекты и измерения.

6а. Временной аспект. Нацеленность на достижение любой ценой максимально возможного на данный момент экономического роста как основы решения политических, социальных и прочих задач приводит к воспроизводству модели развития, характеризуемой чередованием этапов подъема и спада. Более разумной представляется политика, направленная не только и не столько на форсирование роста, сколько на обеспечение социальной и политической стабильности при его (роста) отсутствии и даже отрицательных показателях[44]. Необходимость таких корректив обусловлена как экологическими мотивами, так и состоянием беспомощности, в котором оказываются нации, пережившие феномены так называемого «экономического чуда» (Германия, Япония, несколько раз – США и т. д.) и вступившие после этого в полосу спада. Данный сценарий вполне вероятно предположить и для России по истечении действия макроэкономических факторов, связанных с повышением цен на нефть и некоторой активизацией рыночных стимулов экономического роста. Создание социальной, политической, инженерной и прочей инфраструктуры, ориентированной на постоянное и возрастающее вливание средств, чревато кризисными, а порой и социально-катастрофическими явлениями в ситуации, когда эти вливания оскудевают. На возможные катастрофические последствия культурного и политико-идеологического характера указывает произошедшая в промежутке между 1994 и 1998 гг. в России инверсия в соотношении ценностных предпочтений. Если в 1990 и 1994 гг. (до дефолта 1998 г.) процент предпочитавших свободу превышал долю сторонников безопасности в 2 раза, то в 1998 и 2002 гг. (после дефолта) наблюдалось обратное соотношение[45]. Взаимосвязь между инверсией ценностных представлений и дефолтом остаётся гипотетической и требует специального изучения, однако слишком уж выразительны ассоциации с процессами взрывного формирования электорального потенциала национал-социалистической партии Германии в начале 30-х гг. минувшего столетия. Сходство в контексте: экономический кризис. Сходство в индикаторах настроений, лёгших в основу электоральных симпатий: карательные притязания, обострённое чувство безопасности. Предположительно, сходство в социальном профиле слоёв, наиболее подверженных формированию карательно-популистских ориентаций под воздействием угрозы материальному благополучию: средний класс[46]. Фактор, смягчающий риск аналогичного развития в России: слабость и немногочисленность среднего класса.

Нынешняя специфика экономического развития, определяемая процессами в сфере виртуальной экономики с характерными для неё финансовыми кризисами, неуправляемыми финансовыми потоками и т. п., вряд ли дает основания ожидать стабильности и устойчивости. Следствием такого экономического развития является политическая ситуация перманентного пребывания на бочке с порохом. Реализацию связанных с этой ситуацией рисков в современном мире можно наиболее отчётливо наблюдать на примере внутри– и внешнеполитического курса США.

6б. Пространственный аспект неравномерности состоит в том, что действия, направленные на обеспечение экономического роста в определенных регионах, имеют следствием неожиданные, непредсказуемые и подчас социально деструктивные процессы в иных регионах. Образование гетто в результате действия динамики рыночных отношений, колебаний цен на недвижимость и земельные участки выходит за пределы отдельных городов и государств и принимает глобальный характер. В частности, значительные пространства африканского континента превращаются в «фавеллы мира», а российская глубинка – в «хрущобы России».

Апологеты глобализации рынка, правда, в ответ на критику обострения пространственной неравномерности приводят убийственный контраргумент «сравнительных преимуществ». Этим контраргументом они пользуются как распятием против изысков лукавого, и обычно с тем же успехом. В самом деле, зачем культивировать зерновые там, где сочные луга позволяют с наименьшими издержками держать поголовье скота? И зачем держать скот там, где климат и почва позволяют получать невиданные урожаи зерновых с наименьшими издержками[47]? Если каждый из отдельных видов продукции производить именно в той части планеты, где издержки производства его наиболее низкие, а потом обменивать, это, несомненно, приведёт к повышению уровня благосостояния планеты в целом. Нужно только устранить все возможные препятствия на пути свободного обмена. Логика столь же железная, сколь и ограниченная условиями наличия дешёвого топлива, с использованием которого перевозятся товарные массы, включая навоз из скотоводческих регионов в земледельческие. А ну как топливо не будет таким дешёвым? Военно-полицейской защитой прав человека, «вбомбардировыванием» демократии, христианских ценностей и крестовыми походами против мирового зла можно лишь получить доступ к существующим запасам углеводородов, да и то не всегда. Увеличить же эти запасы такими методами вряд ли возможно, к вящему неудовольствию либерал-крестоносцев. В случае же удорожания топлива селения, ориентированные рыночными механизмами и стимулами на животноводство, только животноводство и ничего кроме животноводства, окажутся перед трилеммой. Либо они останутся при своих навозных массах без зерновых кормов, либо будут платить за доставку кормов на порядок дороже, нежели если бы они производили их у себя, либо же придётся восстанавливать инфраструктуру производства зерновых[48].