Мои друзья медведи - Валентин Сергеевич Пажетнов Страница 20

них начинал медленно, бочком, двигаться к руке. Но стоило ей пошевелить, как храбрец тут же отскакивал в свой угол. Из этого можно заключить, что уже в берлоге у медвежат двух-трехмесячного возраста существует реакция избегания, но выражена она слабо и, возникнув от какого-то раздражителя, быстро затухает. Иными словами, медвежата до определенного возраста не способны по-настоящему пугаться и быстро успокаиваются. Предположение это подтвердилось затем в процессе нашей работы с мишками. Каждый раз, попадая на новое место, после небольшой трусливой передышки малыши начинали обследовать все вокруг: заглядывали в каждую щелку, толкали лапами и царапали новые предметы, обнюхивали их и нередко пробовали на вкус. При этом внешний вид их выражал явное любопытство. Отдельные пни и камни, причудливо торчащий из земли, выбеленный солнцем еловый сучок, куски коры, выдолбленная дятлом у самого комля засыхающей елки дырка, невесть откуда затащенный на вырубку кусок пакли, шелестящие на ветру листочки обломанной ветром осиновой ветки – все, что попадалось на глаза вездесущим медвежатам, тщательно обследовалось. Они вдоволь меня позабавили, когда нашли неизвестно как попавший в лес старый ссохшийся ботинок. Строго соблюдая субординацию, сначала Тоша, потом Катя, а затем и Яшка с самым серьезным видом нюхали ботинок, лизали его со всех сторон, кусали, лазали лапой внутрь, долго там шарили и, ничего не выловив, совали в башмак как можно глубже голову, фыркали там, вытаскивали голову и вновь лезли лапой. Пока один медвежонок обрабатывал ботинок, другой стоял рядом и терпеливо дожидался своей очереди. Каждый из них не меньше двух минут возился с ботинком, а потом Яшка схватил его зубами и понес. Яшку тут же атаковала Катя, к ней присоединился Тоша, ботинок полетел далеко в сторону, а все три медвежонка устроили кучу малу.

Бывали случаи, когда во время прогулки к нам подходил человек. Малышей это вначале настораживало, а затем они, приблизившись к подошедшему, пробовали затеять с ним игру, проверяя когтями на прочность его одежду. Обычно это действовало, и посетитель ретировался. Но иногда приходилось убеждать, упрашивать умильно улыбающегося, растроганного «чудесной прелестью» человека. Длительные контакты с чужими для медвежат были вредны, но иногда какой-нибудь упорный «знаток животных» не желал взять в толк моих пространных объяснений, и тогда приходилось уходить, уводя за собой малышей. К счастью, такие встречи были очень редкими, а позже и вовсе прекратились.

Каждая прогулка приносила медвежатам новые впечатления, обогащала их представления об окружающей среде. Не ведая страха, подходили они к заинтересовавшим их предметам, которые чем-то выделялись на общем фоне, привлекали их внимание звуком или запахом.

Как-то мы шли по лесной тропинке. Свежий ветер гулял над лесом. Под его порывами лес кряхтел, ухал, натужно вздыхал, плакал старыми трещинами и трущимися друг о друга сучьями. Внезапно прямо перед нами сильно затрещало, и на тропу грохнулся огромный осиновый сук, сломанный ветром. Медвежата зафыркали, зачихали от страха, но тут же успокоились и бочком-бочком направились к упавшему суку. Понюхали, полазали около него, пожевали молоденькие листочки и спокойно направились дальше. Испуг их был коротким. Любопытство оказалось сильнее страха. И хотя каждый новый резкий звук настораживал, а иногда и пугал медвежат, эта настороженность вскоре уступала место любопытству. У зверюшек проявлялось исследовательское поведение. Так длилось до середины июня. Когда медвежатам минуло пять месяцев от роду, я стал замечать, что они все более осторожно воспринимают новые предметы и звуки. Если их что-то беспокоило, они тут же бежали к ближайшему дереву и нередко взбирались на него. При этом шум от медвежат, их фырканье, царапанье когтями по коре дерева были далеко слышны. Если я оставлял медвежат одних, а потом пытался подойти к ним, не подавая звукового сигнала, мое появление всегда вызывало у них панический страх. Однако, знакомое пощелкивание языком быстро меняло картину. Малыши буквально съезжали с деревьев и с веселым фырканьем бежали навстречу.

От опасности – на дерево

Одежда моя состояла из штормовки защитного цвета, таких же брюк и резиновых сапог. В холодную пору поверх штормовки я надевал серую шерстяную куртку. На голове была серая шляпа. Изредка в местах, где было посуше, я менял сапоги на кожаные бродни, которые сшил сам. Обувь эта была легкой и удобной. Медвежата привыкли к моему облику и, если я находился от них не далее 20–30 метров, хорошо узнавали меня в лицо. Чтобы проверить их реакцию на мою внешность, я уходил в кусты, появлялся в другом месте, но не дальше тех же 20 метров, и это не вызывало у малышей беспокойства. Услышат шум, посмотрят в мою сторону – и продолжают заниматься своим делом. Стоило мне отойти на 50–70 метров в сторону, а потом выйти на открытое место и начать двигаться к медвежатам, как они сразу настораживались, становились на задние лапы, беспокойно фыркали, разворачивались, бежали к ближайшим деревьям и с шумом карабкались на них. Дальнейшее молчаливое движение в сторону медвежат пугало их еще больше, и они забирались на самые вершины. Когда я подходил совсем вплотную, они узнавали меня и начинали спускаться, но при этом все еще недоверчиво фыркали. Так удалось выяснить, что маленькие медвежата хорошо различают знакомые движущиеся предметы в «лицо» на расстоянии до 30 метров, но пугаются, если такие предметы находятся на большем от них расстоянии. В стойку медвежата становились довольно часто. В возрасте двух с половиной месяцев они во время игры становились на задние лапы, приподнимались на цыпочках и всей своей тяжестью обрушивались на партнера. Но уже первые выходы в естественные угодья показали, что медвежата становятся в стойку, как правило, тогда, когда их что-то беспокоит. Если медвежонок отставал, уходил немного в сторону и терял из вида «семью», он начинал беспокойно фукать и, становясь на задние лапы, вертел во все стороны головой, стараясь кого-нибудь увидеть или услышать. Резкий крик сойки, впервые услышанный дробный стук дятла, треск сучка, голос и звуки шагов идущего человека, цоканье белки, всевозможные шорохи, а также свежий запах лося или медведя непременно вызывали у медвежат положение «стойка на задних лапах». Постояв так около пяти секунд, редко дольше, медвежонок успокаивался – значит, ничего опасного не обнаружил – и вновь принимался за прерванное занятие. В других случаях после короткой стойки он бежал к ближайшему спасительному дереву. Стоило одному из медвежат испуганно фыркнуть и побежать к дереву, как два других тут же следовали его примеру.

Как-то мы все четверо кормились в черничнике. День был пасмурный, постоянно моросил мелкий дождь. Все вокруг промокло