ЮнМи. Сны о чём-то лучшем 2 (СИ) - Лукин Андрей Юрьевич Страница 29

В зале лёгкое оживление среди слушателей, никто, кроме трёх подруг-сокамерниц, понятия не имеет, что собирается петь знаменитая Агдан. Естествено, почти все ждали, что будут именно те самые навязшие в зубах муси-пуси. А тут!.. Ну что, скажите на милость, можно спеть про опостылевшую всем девушкам тюрьму?

Звучит вступление, и ЮнМи начинает:

Нависли тучи над тюрьмой "Анян",

Все спят давно, лишь я не сплю.

Душа страдает от жестоких ран,

Ругаю я судьбу свою.

Мне снова слёзы разрывают грудь,

Но ничего уже нельзя вернуть!

Господи, как же легко можно с помощью музыки и довольно простеньких слов довести до слёз непритязательную женскую аудиторию! То, что ЮнМи не единожды проделывала со своими сонбе, она теперь ещё легче делает с этими простодушными и недалёкими, но такими отзывчивыми зэчками. Она поёт, и на неё почти не мигая смотрят сотни глаз, в которых уже стремительно набухают первые слёзы. Ориентируясь на так нелюбимый им русский тюремный шансон, Юркин не стал заморачиваться с высокохудожественными образами и слова придумал такие, как будто их сочинил на тюремной шконке какой-нибудь зэк-графоман. Отсюда и "жестокие раны" и "слёзы, разрывающие грудь". Аудиторию пробивает насквозь.

На воле кто-то обо мне взгрустнёт.

Не знала я, что будет так,

Что все мечты мои перечеркнёт

Всего один неверный шаг.

Я каждый день себя за то кляну

И искупаю здесь свою вину.

Конечно, редко какая из слушательниц готова согласится с тем, что её посадили за дело. Они здесь все "невинные жертвы судебных ошибок". И при этом почти все свято верят, что в тюрьму их привёла не собственная дурь, а тот единственный неверный шаг. И вот если бы его не было, то… Спорить с ними глупо, переубеждать бесполезно, лучше просто петь.

Песня звучит всё громче, она проникает сквозь стены и взмывает над крышами тюремных блоков. И сердца начинают стучать с перебоями, и души заходится в беззвучном плаче… И БонСу, вытирая тыльной стороной кисти бегущие по щекам слёзы, вдруг думает совершенно неожиданно для себя: как хорошо, что ЮнМи посадили в тюрьму. И тут же, слегка устыдившись, поправляется: хорошо, что меня посадили вместе с ней.

Юна поёт, и такая боль, такая печаль прорывается в её набравшем неожиданную силу голосе, что мурашками покрывается даже наблюдающая за концертом через видеокамеру госпожа директор НаБом.

Край небоскрёбов и роскошных вилл,

Из окон бьёт слепящий свет.

Ах, где мне взять ещё немного сил?

Ведь мне сидеть пять долгих лет!

О, мама, если б не сглупила я,

Была б не так горька судьба моя!

Зацепило и присутствующих надзирательниц. Вон одна из них украдкой вытирает слезинку, другая кусает губы, снимая всё происходящее на телефон. Ну и пусть снимает, песня написана не для заработка, а по велению души. ДжиУ сидит в обнимку с худенькой ДаЕн, глаза и у той и у другой опухшие — им здесь куковать даже больше пяти лет, вся молодость за решёткой пройдёт. Им эти строчки — словно нож по сердцу, и лишнее напоминание о неизбежном и сладкая боль от того, что можно вот так выкрикнуть, выплеснуть в песне самые сокровенные свои переживания.

Всё так же тучи над тюрьмой висят,

И за решётками темно.

Никто не видит мой потухший взгляд,

В душе давно всё сожжено.

Я слёзы лью и слышу в тишине,

Как дождь осенний плачет обо мне!

Когда песня кончилась, не было ни аплодисментов, ни выкриков одобрения. А были только всхлипы, лихорадочные поиски по карманам блокнотов и ручек, и не просьбы даже — мольбы:

— Юночка, спой ещё раз! Пожа-а-алуйста! Мы слова не запомнили!

* * *

Чат того мира, в котором Агдан — заключённая

(***) — А-а-а-а! Ёксоль, что это было? Почему мне сейчас хочется куда-то пойти и сделать то, что французы когда-то сделали со своей Бастилией? Я знаю, что этого делать нельзя, но очень хочется.

(***) — А я уже выучила слова и даже подобрала на гитаре аккорды. Ничего сложного, только в последних куплетах надо брать на две ступени выше. Ну, это для тех, кто понимает.

(***) — Гимн уголовников она сочинила. Надо ей запретить писать песни. Она вообще в тюрьме или где?

(***) — Себе запрети гадости в чате писать. Всем сразу легче жить станет.

(***) — Мой кебу (отчим) — опытный юрист. Так вот он сказал, что Агдан посадили за преступление, которого она не совершала. И всем судейским это прекрасно известно. Просто кто-то наверху очень захотел, чтобы она оказалась в тюрьме. Кто и за что — додумывайте сами.

(***) — Мы живём в самой демократической стране. И я каждый день в этом вновь и вновь убеждаюсь.

(***) — Не могу остановиться и постоянно пою эту песню. Агдан — гений. Она написала песню, которую будут петь во всех тюрьмах Кореи.

(***) — Вот как она умудряется даже за решёткой сочинять такие мелодии? Другая бы на её месте сразу зачахла, а её талант сияет всё ярче. В нашем правительстве сидят очень глупые люди. Кто их выбирал? В моём окружении нет ни одного человека, который голосовал за них. Я знаю, я спрашивал.

(***) — Агдан всё испортила. На эту мелодию можно было написать такую прекрасную песню про любовь и чувства, а она сочинила какие-то корявые стихи про страдания убийц и воровок. Правильно её посадили. Вот.

(***) — Тебя саму надо посадить за такие слова. Агдан сидит в тюрьме и потому поёт про судьбу людей, которые её окружают. А эти мармеладные сопли про то, что "ах, почему ты ушёл?" и "ты меня не любила, а я тебя любил" давно надоели. В мире столько разных тем, кроме любви, а мы слушаем одно и тоже. Агдан — файтин!

(***) — Хальмони, когда я дал ей послушать эту песню, очень интересно выразилась. Она сказала, что если Агдан умрёт и её душу за все прегрешения отправят в ад, то она и там сочинит такую песню, что черти будут рыдать и подливать в её котёл холодную воду. Хальмони у меня христианка, если что.

(***) — Автор таких песен может попасть только на небеса. Молю всех богов, чтобы это случилось как можно позже.

(***) — Что происходит с нашей страной? Мы все спокойно смотрим на то, как какие-то недалёкие и ограниченные люди гробят гордость всей нации. Как будто так и надо. Я слышала, что собирают подписи с требованием освободить Агдан. Завтра же пойду и подпишусь. И братьев с собой возьму.

(***) — И я пойду!

(***) — Я уже подписалась. И теперь сижу и плачу под музыку над её горькой судьбой. Вместе с дождём. Надеюсь, когда-нибудь в её судьбе наступят перемены к лучшему.

(서른번째꿈) Сон тридцатый. Русская душа

Сон Серёги Юркина

Парень небрит, лохмат и очень хмур. Да и запашком своеобразным от него тянет очень даже ощутимо. Впрочем, трудно сохранять весёлый вид и благоухать дезодорантами, отсидев почти десять месяцев в нелёгких условиях корейской тюрьмы.

Пожав руку консулу и коротко кивнув всем остальным, вышедший на свободу заключённый бросает последний взгляд на мрачное здание покинутого узилища и забирается в автомобиль.