Кирилл Берендеев - Осада (СИ) Страница 5

Первое, что они увидели – и что придало им решимость – был уничтоженный БТР, чья изувеченная осколком мины пушка по-прежнему грозно взирала в сторону кладбища. Другие мины на дороге присутствовали, в том числе и противотанковые, в тех местах, где и должны быть, а вот противопехотных «лягушек» они не увидели. Скорее всего, на них все же напоролись русские. Или напавшие на колонну. Хотя странное они место выбрали для атаки. Поле продувалось всеми ветрами, так что лишь редкие пихты, а ближе к речушке, заросли дикого кавказского рододендрона, смогли уцепиться и выстоять в бесконечном споре с холодными горными ветрами. Кусты были изрыты, вскопаны бесчисленными воронками. Но больше всего досталось кладбищу. Лишь в дальней его части, находились кресты, не иссеченные пулями и не поваленные разрывами гранат или снарядов.

Бойцы, теперь уже не скрываясь, лишь изредка посматривая в сторону севера, вышли к полю боя. Запах над ним стоял просто чудовищный, Важа едва сдерживал в себе рвотные позывы. Словно вся группа разом оказалась посреди вскрытых могил и разбросанных по дороге мертвецов, кои не один год гнили в гробах.

– Странно, что засада засела на самом кладбище, – медленно произнес Бахва, изучив диспозицию. – Как-то… не по-людски это. Да и неудобно.

За изуродованным бронетранспортером располагались, сбившиеся друг к другу, шесть «Уралов», перевозившие солдат. Важа залез в один из них, вытащил оттуда пустой Калашников, подал Бахве. Тот удивленно смотрел на приклад, залитый кровью, облепленный волосами с чьей-то русой головы – похоже было, им дрались до последнего, не желая принимать свою участь.

Этот русоволосый человек в форме десантника, лежал рядом с машиной. Хорошо, упал лицом в землю, иногда лучше не видеть, на что способна человеческая ярость. Крови подле головы не было, Важа согнулся над ним, но тут же выпрямился, все тот же запах тошнотный запах исходил и от тела. Еще его неприятно поразили изувеченные руки, уже успевшие почернеть, и тело, изрешеченное пулями. В рассветный час, когда светило только еще собиралось подняться над горизонтом, вид умершего десантника был особенно страшен.

– Знал, что русские войска давно сгнили, но что это не оборот речи, – Важа покачал головой.

Ему никто не ответил, никто не спешил к его находке, когда других, не менее странных кругом во множестве. Группа рассредоточилась по полю боя и уже позабыла про грозный север, на светлевшие быстро горы. Бойцы брели от одного убитого до другого, нагибались, спешно отходили, не выдерживая жуткой мертвецкой вони, разбредаясь меж тем, все дальше и дальше друг от друга.

– Странно, – Бахва бормотал про себя, словно рядом с ним еще находились бойцы его отряда. – Очень странно. Сестра, ты сколько насчитала убитых?

Не заметив ее рядом, он поднял глаза, помахал рукой, привлекая внимание. Спросил жестами.

Действительно, Манана все это время вела методичный подсчет. Она дошла уже до противоположной окраины кладбища и показала на пальцах – шестнадцать человек. Плюс еще фрагменты тел, человека три или четыре, может больше, трудно понять. Бахва удивленно поднял брови. И решительно прошел к самому центру сражения, к «Уралам». Заглянул в каждый.

– Итог, – буркнул он себе под нос, старательно прикрывая лицо носовым платком – тридцать убитых.

И это несмотря на то, что все вокруг залито кровью. Берцы потеряли прежний цвет хаки, став темно-бурыми. Бахва еще раз посмотрел вокруг себя, затем решительно прошел на кладбище. Но среди разрытых могил, изуродованных крестов, разбитых памятников, не оказалось ни одного погибшего. Ни единой капли крови.

Бахва вернулся на дорогу и подняв обе руки. Щелкнул пальцами, привлекая всеобщее внимание. И помахал кистями рук к себе, призывая группу собраться.

– Времени нет, скоро здесь будет десант. Что скажете про поле боя? По мне так загадок куда больше, чем ответов.

– Согласен, – коротко произнес Нодар, еще раз осматривая дорогу. – Для такой адской перестрелки, для всех этих воронок уж слишком мало жертв. Сколько мы ждали конца боя – часов пять?

– Не меньше. Тут стреляли почти в упор. Били из всех видов оружия. И лишь двадцать трупов.

– Как максимум я дала бы тридцать пять.

– И это на роту русских и как мы предположили две или три роты нападавших. Трупов которых я вообще не увидел, – Нодар нервно почесал щеку, облизал пересохшие губы, и снова пальцами провел по скуле.

– Если не одно «но». Я заметил четверых десантников, которых тут, у мотострелков вообще не могло наличествовать. Причем той самой псковской дивизии, что штурмовала Кодори три года назад.

– Я не обратил внимания на нашивки. Ты точно…

– Абсолютно. Хотя нет, одному десантнику изуродовали голову до состояния огрызка именно прикладом Калашникова. У нас на вооружении их давно нет. Короче, били, чтобы убить. Видимо, у русского в фургоне, где он так жестоко отбивался, не осталось патронов. У десантника тоже.

– А что они не поделили меж собой?

– Хороший вопрос, Важа. Вот только ответ на него мог бы дать либо тот, либо другой…. Все, нам пора уходить. Десант скоро будет.

Но уйти так просто не получилось. Со стороны деревни неожиданно донеслись хлопки ружейных выстрелов. И бойцы замерли, вслушиваясь в зарево снова разгоравшегося боя.

3.

– Чума, ты тут, что ли? Вот ведь тьма, как у негра в заднице… – он поднялся с груды тряпья, огляделся, не понимая, что его разбудило. Из-за этой треклятой жары даже на кладбище нет покоя. – Чума, слышишь меня? Куда тебя понесло? Я… – в кустах послышался шорох. Странный, непривычный. Впрочем, здесь все непривычно – живому-то.

Косой медленно поднял с земли суковатую палку. Нерешительно пошел к кустам.

Там явственно что-то шевелилось, по первым минутам, да еще с полудремы непонятно было, что это за существо там шебуршится, возможно, собака. Коли так, подумал Косой, лучше уж самому проверить, а то ведь потом прокрадется и все припасы сожрет. Особенно, коли там не одна. Сами набросятся, потом опять в больницу ложись. Как в тот раз, когда это было,… он точно не помнил, постоянные провалы в памяти выдавали странные картины, бессмысленные фрагменты мозаики, казалось, вовсе не относившиеся к этому человеку. Впрочем, этим человеком, без прошлого и без будущего, он стал сравнительно недавно. А до этого…

А до этого одна чернота.

Косой снова позвал коллегу-собутыльника, и снова не получил никакого ответа. Он вздохнул, и решительно вломился в кусты. Что-то шарахнулось от звука ломающихся веток, с некоторым облегчением он подумал, ну вот, хоть этот неведомый боится меня. Он заглянул через кусты на заросшие ряды могил, покосившиеся кресты, оббившиеся памятники. Сумрачно, звезд не видно, да еще и густой березняк так разросся, что закрывает кладбище покровом еще большей таинственности. Но нет, возившийся у дальней ограды был явно человеком. Косой прищурил левый глаз, правый видел совсем плохо, наверное, скоро закроется окончательно. Именно из-за бельма на глазу он и получил свою кличку. От Чумы, своего единственного друга на этом свете. В новом мире.

Который, как раз, вот там и ползал, в кустах у неизвестной могилы, совершенно непонятно почему. Косой позвал его. Ругнулся как следует, чтоб проняло сильнее и снова позвал. Но без толку. Все еще держа палку в руке, Косой подошел к товарищу. Да, при близком рассмотрении оказалось, что это действительно был Чума. Только странный какой-то. К тому же с рукава дырявой рубахи у него текла кровь.

– Ты чего тут, …, делаешь? Ползаешь, как неродной, …. Как этот, …, Маугли, ….

Чума обернулся. Странное выражение лица, а еще больше – какие-то непонятные подергивания всем телом, несколько напугали Косого. Он отстранился.

– Ты чего это …? Совсем, …, сдурел. Что с тобой?

Чума не отвечал. Прекратив дергаться, он начал подниматься. Но  неожиданно поскользнулся и упал. Косой схватился за здоровое плечо товарища, попытался поднять, Чума был грузным, неповоротливым человеком, но больше от одышки, да еще от надетого на себя тряпья. Потому и казался куда как шире в плечах и крепче. Как объяснял сам, для хулиганов маскарад. Во-первых, вонь, а во-вторых, если придут какие привыкшие с другой свалки, захотят его выселить, то сперва пусть увидят его одежки – может, посчитают крепышом.

Чума бормотал что-то невнятное и пытался подняться. Косому после немалых трудов удалось поставить товарища на ноги. Чума огляделся, покачал головой, взглянув на руку.

– До крови прокусил, зараза. Вот ведь, …, человек вроде, а как собака. Сам набросился…. Ничего не делал, он взял да налетел. Я только и успел, что плечо подставить. А он, …, вцепился. Драл так, я стряхнуть его, …, не мог.

– Кто? – не понял Косой.

– Да этот, …, который налетел. Сторож, …, что ли. Все тут сбрендили от жары.