Элла Добровольская - Ярославль Тутаев Страница 10

Первоначально поставленная в центре усадьбы, расположенной на перекрестке двух главных улиц Земляного города, церковь Ильи Пророка вместе с каменной оградой, жилыми домами и кладовыми палатами Скрипиных составляла небольшой замкнутый ансамбль. При реконструкции Ярославля по плану 1778 г. огромная и прекрасная церковь стала в центре административной площади и, замыкая перспективу нескольких улиц, приобрела значение одного из главных архитектурных сооружений города.

Центром всего комплекса служит ставший к этому времени уже традиционным четырехстолпный пятиглавый храм на подклете. Его суровая простота напоминает строгие формы древних городских соборов. Окружающие церковь широкие двухъярусные галереи с домообразными крыльцами, а также приделы и колокольня составляют очень живописную и асимметричную, но в то же время строго уравновешенную пространственную композицию.

34–36. Фрески церкви Ильи Пророка. 1680–1681

37. Великий князь Василий. Фреска столпа церкви Ильи Пророка. 1680–1681

38. Колесница Неемана. фреска западной стены церкви Ильи Пророка. 1680–1681

39, 40. Фрески церкви Ильи Пророка. 1680–1681

41. Спас. Икона иконостаса церкви Ильи Пророка. XVII в.

42. Битва суздальцев с новгородцами. Клеймо иконы «Знамение» в церкви Ильи Пророка. XVII в.

Наиболее парадно решены западный и северный фасады. Нарядная, стройная восьмигранная колокольня, примыкающая к северо-западному углу галереи, была обращена к перекрестку улиц. На юго-западном углу ей соответствует Ризположенский придел — великолепный памятник каменного шатрового зодчества, созданный накануне его официального запрещения патриархом Никоном.

В этом приделе удивительная, почти скульптурная выразительность достигнута очень простыми средствами. Группы кокошников на углах четверика и в основании шатра объединяют силуэт здания и создают плавный переход от стен к восьмигранному зазершению. Расположение окон подчинено общей пирамидальной композиции. Ряды горизонтальных выступов-перехватов на плоских гранях шатра смягчают монотонность больших глухих плоскостей.

43. Патриаршее место в церкви Ильи Пророка. Фрагмент. XVI! в.

44. Иконостас Ризположенского придела церкви Ильи Пророка. Фрагмент

45. Орнамент полотенца. Фрагмент фрески Ризположенского придела церкви Ильи Пророка

Этот характерный для XVI в. декоративный мотив нашел здесь свое наиболее совершенное решение.

Северо-восточный придел, посвященный покровителям семейного очага Гурию, Самону и Авиву, имеет широко распространенное в Москве, но редкое для Ярославля завершение в виде многоярусных кокошников.

Стремление к узорочью и красочности, столь характерное для зодчества XVII в., и полную меру проявилось в оформлении фасадов первоначально открытых галерей и крылец церкви Ильи Пророка (илл. 31). Основной мотив обработки столбов и парапетов — сложно профилированные квадратные кессоны-ширинки. Они украшены белокаменными резными вставками с изображениями фантастических зверей, птиц и были покрыты многоцветной орнаментальной росписью. Двойные арочки на висячих резных гирьках, оформляющие входы, — один из наиболее ранних ярославских образцов этого впоследствии широко распространенного декоративного приема.

В облике Ильинской церкви в органическом единстве сочетаются суровая простота предшествующего столетия с живописной, декоративной асимметрией архитектуры XVII в. Перед нами прекрасно сохранившийся, совершен ный образец пятиглавого посадского храма на высоком подклете, как бы подводящий итоги творческих поисков ярославских зодчих первой половины XVII в.

Замена первоначального позакомарного покрытия четырехскатным и частичная перестройка южного Покровского придела существенно не нарушили древнего характера сооружения. Более позднее железное чешуйчатое покрытие глав, заменившее старое черепичное, было выполнено с большим художественным тактом. Прорезные подзоры и кованый крест центральной главы принадлежат к лучшим образцам ярославского художественного ремесла XVIII в. Окружающая памятник ограда 1896 г. выполнена по рисунку А. М. Павлинова.

Внутри церковь Ильи Пророка представляет собой настоящую сокровищницу древнерусского искусства. Ее необычайно нарядное убранство на много лет вперед определило широкое развитие декоративного начала в оформлении интерьеров ярославских храмов. Сразу же при входе на галерею перед зрителем открываются перспективные резные, затейливо раскрашенные порталы с коваными дверями. Вдоль стен четверика тянется нарядная изразцовая панель 1680-х гг. (илл. 33).

Главным богатством этого памятника-музея являются стенописи центрального храма, созданные в 1680–1681 гг. артелью из пятнадцати мастеров под руководством прославленных костромских изографов Гурия Никитина и Силы Савина. В работе принимали участие четыре ярославских художника во главе с Дмитрием Семеновым, имя которого поставлено третьим в общем перечне мастеров, сохранившемся на южной стене основного храма. Как повествует широкая трехрядная лента текста, рас-

положенная здесь же, на западной стене, заказчицей росписей была Улита Макарова, вдова Нифантея Скрипина. На протяжении почти трехсот лет они ни разу не были записаны и только промывались от грязи в 1902 и 1955 гг.

При входе в храм поражает богатство орнамента, написанного с каким-то неистовым темпераментом и замечательной изобретательностью. Им заполнены широкий пояс нижнего яруса стен, порталы, подоконники, а также одежды и утварь в многочисленных композициях. Обилие орнамента подчеркивает общий декоративный характер всей стенописи.

Впечатление нарядной узорчатости и сказочности фресок создается благодаря особому ритму рисунка и великолепным цветовым сочетаниям чистых, звонких красок. Глаз радует обилие золотисто-желтых, красно-коричневых, белых и теплых розоватых тонов, рядом с которыми особенно нарядны многочисленные пятна чистого голубца. Зеленовато-оливковый пейзаж создает спокойный фон и дополняет богатую красочную палитру.

Действие в сюжетах росписей развертывается параллельно плоскости стен. Лишь иногда второй план несколько раздвигает зрительные границы интерьера, нигде, однако, не нарушая его общей архитектоники. Художники умело подчинили свои композиции формам сводов, арок, простенков.

Стены основного храма разбиты на шесть ярусов росписей, из которых нижний — орнаментальный. На сводах и в двух верхних ярусах расположены крупные композиции на темы Евангелия. Следующий (третий сверху) ряд иллюстрирует книгу «Деяния апостолов».

С наибольшей силой фантазия и талант художников проявились в сюжетах, посвященных житию пророка Ильи (третий ряд снизу) и его ученика Елисея (второй ряд снизу). Как и в церкви Николы Мокрого, расписанной на семь лет раньше, здесь нет уже отдельных клейм, подобных николо-надеинским росписям. Непрерывной лентой вьется повествование, и глаз зрителя невольно следует за ним. «Чудеса» Ильи Пророка и Елисея во многом схожи: воскрешение мертвых, исцеление больных, помощь бедным. Но средневековых мастеров интересуют не сами чудеса, а обстоятельства, им сопутствующие. Детали — одежда, утварь, реже архитектура — воспроизводят окружающую художников действительность. Характерным становится обмирщение религиозной тематики.

Подробности житийных рассказов перерастают в росписях в самостоятельные декоративно-жанровые композиции. В живописном повествовании о воскрешении Елисеем сына санамитянки (на южной стене) рождение сына подробно иллюстрировано в сценах купания, ухода за матерью, хозяйственных хлопот одной из служанок. Нарядный голубец одежды матери — центральной фигуры рассказа — зрительно выделяет ее среди второстепенных персонажей, которые представлены в платьях спокойных красно-коричневых и охристых тонов.

Центром соседней композиции, изображающей смерть ребенка, стала знаменитая картина жатвы (илл. 35, 36). Золотистая рожь, мерные взмахи серпов, нарядные, цветастые одежды жнецов — все это придает особую поэзию сравнительно редкому в средневековом искусстве изображению крестьянского труда.

На северной стене подчеркнуто крупным планом представлена сцена пахоты из легенды о выборе Ильей ученика — крестьянского сына Елисея. Волы запряжены художником, никогда не бывавшим на юге, в типичную северную конскую упряжь. В рассказе об исцелении Елисеем прокаженного сирийского военачальника Неемана (на западной стене) ритуальное омовение носит реалистический, бытовой характер. Расположенная несколько левее фигура Неемана на фоне голубого занавеса сидящего в золотой колеснице, запряженной парой белых коней, является одним из лучших примеров великолепных декоративных достоинств росписи храма (илл. 38). Жанровые детали встречаются и в верхних ярусах, композиции которых более традиционны и строги. Курьезен, например, апостол Павел, вынужденный спасаться от врагов, спускаясь со стен города в бельевой корзине, изображенный в третьем ряду на западной стене.