Олег Мухин - Pink Floyd: Кирпич к кирпичу Страница 23

НИК СЕДГЕВИК: A «Have A Cigar»?

РОДЖЕР УОТЕРС: Взяв за отправную точку «Shine On» и желая сочинить что-то, имеющее отношение к «Shine On», то есть что-то, связанное с человеком, который не выдержал давления жизни вообще и рок-музыки в частности… мы только что закончили американские гастроли, когда я сочинял эту песню, и нас все критиковали…

НИК СЕДГЕВИК: Нет, Роджер, ты, должно быть, сочинил ее после английского турне, потому что песня «Have A Cigar» была вставлена в «Shine On» во время американских гастролей в апреле 75-го года.

РОДЖЕР УОТЕРС: О да! Правильно… я плохо справляюсь с интервью, не так ли? Мои мозги ни черта не соображают, приятель. Я не могу ответить на эти вопросы. Я не знаю! Я не знаю ответов на вопросы. Я должен пойти домой и немного подучить материал. Мне нужно подготовиться более тщательно, а тогда уже давать интервью, отвечая на всякие вопросы. Бог мой, Питер [2], извини меня. Я хотел дать это интервью. Хотел, чтобы это было хорошее, связное, дружелюбное интервью, но мои мозги не работают… нет, мои мозги работают, я просто не могу вспомнить всю эту гребаную ерунду… всю эту чушь о том, когда, как и почему… Понимаешь, медиум — это не мессия, он исполнитель… не так ли? Я имею в виду, что все в руках чертовых богов… (Смеется.)

НИК СЕДГЕВИК: Послушай, Роджер. Что ты скажешь в ответ на обвинения в твой адрес после этого альбома, будто ты кусаешь руку, кормящую тебя… что позиция, которую ты занял в большинстве песен, слишком двусмысленна, обусловлена вашим успехом?

РОДЖЕР УОТЕРС: Почему я кусаю руку звукозаписывающих компаний?

НИК СЕДГЕВИК: Руку бизнеса…

РОДЖЕР УОТЕРС: Ну, бизнес не кормит меня, понимаешь? Меня кормят люди, покупающие пластинки. То есть мне хочется верить, что люди, покупающие пластинки, слушают тексты песен и некоторые из них иногда думают: «Да, как это верно», или что там где-то есть немного правды; это все, что на самом деле важно. Некоторые тексты, может быть, даже чему-то учат кого-то из покупателей пластинок. Не думаю, что такие тексты есть на этом альбоме, но они есть в некоторых песнях, которые я сочинил раньше и которые еще не записаны. Не бизнес кормит нас. На самом деле нас кормит публика. Люди, покупающие пластинки, кормят всех.

НИК СЕДГЕВИК: Поэтому разочарование, которым пропитаны композиции альбома, — это всего лишь разочарование в бизнесе?

РОДЖЕР УОТЕРС: Я никогда не питал никаких иллюзий в отношении бизнеса. У меня были некоторые иллюзии в отношении группы. Например, я уже говорил о парне из «Genesis», который считает, что в их музыке есть что-то особенное… то есть он сказал, что их музыку нужно слушать внимательно, нельзя разговаривать, когда она звучит. Одно время я относился к нашей музыке так же.Недавно я послушал интервью, которые я тогда давал, и я сидел и смеялся над собственной глупостью, слушая их. Представь себе двадцатилетних сопляков, говорящих всякую ерунду с точки зрения людей среднего класса насчет качества нашей музыки, высказывающих квалифицированные мнения о том, что мы делали. И когда пара-тройка ученых мужей говорили, что мы — это настоящая музыка и что мы на голову выше других рок-групп, или ставили нас вне основного течения рока, как нечто особенное и важное, я был счастлив. Конечно, это абсолютная чушь. Электропопса — вот настоящая музыка сегодня. Никто теперь не сочиняет музыку для симфонических оркестров, которая никому… ну, некоторому количеству людей могла бы быть интересна, но совсем небольшому, и границы, которая всегда была между попсой и серьезной музыкой, больше нет. Ты не можешь стать серьезнее, чем Леннон в его самых серьезных работах. Если же ты становишься серьезнее, чем он, то ты, мать твою, бросаешься под поезд.

НИК СЕДГЕВИК: Какие трудности у вас были в студии во время записи «Wish You Were Here»?

РОДЖЕР УОТЕРС: Думаю, отправной точкой было то, что мы достигли своей цели — большого успеха. Признав, что мы достигли цели, мы должны были красиво разойтись, но мы не разошлись, и причиной, почему мы не разошлись, было то… ну, было несколько причин. На самом деле я не анализировал эту ситуацию слишком тщательно, но могу назвать одну причину. Если вы стремитесь стать супергероем, то, когда вы добиваетесь этого, вы изо всех сил пытаетесь сохранить достигнутые позиции. Думаю, это относится ко всем нам. Кроме того, если вы восемь лет находились в группе и все вместе работали изо всех сил, чтобы добиться успеха, то очень трудно уйти из нее и делать что-то еще. Оставаться в группе — приятно, безопасно, удобно и спокойно… главное, спокойно. Если бы сегодня мы вчетвером собрались и выпустили пластинку не под именем «Pink Floyd», нам было бы чертовски трудно ее продать. Название «Pink Floyd» не имеет отношения к именам участников группы, но оно стоит миллионы фунтов. Название гарантирует продажу миллиона экземпляров альбома, любого альбома, какой бы бред мы ни выпустили. Даже если мы просто выпустим набор звуков, миллион человек пойдут и купят нашу пластинку только из-за названия группы. И если кто-то из нас покинет состав или группа прекратит свое существование, нам придется рассчитывать только на свои индивидуальные способности. Никто из нас не уверен в своих индивидуальных способностях, огромное количество людей в роке не уверены в своих индивидуальных способностях. Вот почему парни остаются в группе, пытаясь доказать, что они великие и знаменитые… я имею в виду, что я знаю, что я великий и знаменитый, Ник, но я забочусь о других парнях группы… (Смеется.) Вот почему я не ухожу из группы. Я забочусь о других, о том, что с ними будет… (Смеется.)

НИК СЕДГЕВИК: После того как вы приняли решение соединить первую и вторую части «Shine On», работа над альбомом пошла легче?

РОДЖЕР УОТЕРС: Да. Быстрее и легче. Сначала появилась песня «Have A Cigar»… Нет, на самом деле сначала появились стихи «Wish You Were Here». Просто стихи на листе бумаги, несколько куплетов. Это был черновой вариант, затем появилась песня «Have A Cigar». Когда мы изменили план работы, у нас состоялось продолжительное собрание — мы уселись за стол и много говорили, и я сделал пометки, о чем говорил каждый. Целью собрания было разобраться, что не получается и почему. Дэйв все время говорил о том, что он хочет записать две другие песни (то есть «Raving And Drooling» и «You've Gotta Be Crazy») — он никогда толком не прислушивался ко мне. Но Рик и Ник прислушивались, и он был забаллотирован, поэтому мы двинулись дальше в предложенном мной направлении.

НИК СЕДГЕВИК: Сессии проходили двумя блоками?

РОДЖЕР УОТЕРС: Тремя. С середины января до середины марта. Американские гастроли, затем май в студии, еще одни американские гастроли, затем мы вернулись и закончили пластинку. Думаю, на это ушло недели три.

НИК СЕДГЕВИК: Какое количество ваших альбомов возникло спонтанно во время работы в студии и сколько появилось до того, как вы их стали записывать?

РОДЖЕР УОТЕРС: На самом деле границу провести трудно. Например, песня «Have A Cigar». Мелодия и слова были написаны до того, как я сыграл ее другим членам группы, кроме музыки до и после вокала, которая была сочинена в студии. То же самое и с «Welcome То The Machine» — куплеты были написаны заранее, а доводка проходила в студии. Пластинка «Dark Side» была сделана с гораздо большим участием всех членов группы. Мы просидели в студии уйму времени — мы сочинили всю музыку, а я придумал концептуальную идею и написал слова. Положив стихи на музыку к песням, мы решили, в каком порядке они должны идти и как их соединять между собой. Это был не тот случай, когда сначала появилась концепция, а затем мы работали, опираясь на нее.

НИК СЕДГЕВИК: То есть нет общего правила, что появляется сначала — музыка или слова?

РОДЖЕР УОТЕРС: Нет. Но обычно сначала появляется музыка, а потом слова, или музыка и слова появляются одновременно. Только однажды слова были сочинены до музыки — в песне «Wish You Were Here». Но это исключение; такого раньше не случалось.

НИК СЕДГЕВИК: Почему вы пригласили Роя Харпера исполнить вокал в песне «Have A Cigar»?

РОДЖЕР УОТЕРС: Многие, включая в какой-то степени и меня, считают, что я не умею петь. Я не очень хорошо знаю, как это правильно делается. Но я знаю, что мне трудно брать высокие ноты, и я знаю, что мой голос не слишком хорош с эстетической точки зрения. В то время Рой Харпер записывал свой собственный альбом в другой студии EMI, он наш друг, и мы подумали, что он мог бы, наверное, спеть в этой песне.

НИК СЕДГЕВИК: А Стефана Граппелли вы тоже приглашали сыграть что-нибудь на альбоме?

РОДЖЕР УОТЕРС: Да. Он работал этажом ниже, когда мы записывали «Wish You Were Here». Дэйв сказал, что в конце пластинки должна прозвучать деревенская мелодия, сыгранная на скрипке, и нам нужно было эту идею проверить на практике, а Стефан Граппелли работал этажом ниже в студии номер один, записывая альбом с Иегуди Менухиным. Там был парень из Австралии, опекающий Граппелли, с которым мы познакомились на гастролях, поэтому мы подумали, что можно предложить Граппелли сыграть эту мелодию. После долгих переговоров относительно его гонорара мы заполучили его — будучи старым профессионалом, он пытался навязать нам свои условия, и в какой-то степени это ему удалось. Однако было просто замечательно, что он пришел и немного сыграл.