Догоняя Птицу - Надежда Марковна Беленькая Страница 15

Где-то в древесной чаще хрустели ветки. Лоте казалось, что усталость проникла не только в позвоночник, мышцы, ступни и ушибленное колено, что, с ее стороны, было вполне логично, но также и в берцовые кости, в эти длинные полые трубки, которые не горят, не разлагаются, не рассыпаются в прах и уж, конечно, не устают. Она слушала лес, удивлялась его загадочной тишине и наконец уснула.

* * *

Когда она открыла глаза, стояло утро. От мрачной и зловещей ночи не осталось и воспоминания. Куковала кукушка, празднично шелестел серебристо-зеленый лес с былыми пятнами солнца, с синеватыми лагунами теней. Но даже во сне Лота чувствовала, как вокруг смыкается кольцом что-то враждебное. На исходе сна она уловила схематичный набросок происходящего в виде ломаных жестких линий, и сразу поняла: на поляне кто-то еще, они не одни. Кто-то отделился от леса, вышел к ним из волглой тени - лес принадлежит другим, а они явились без приглашения, они - самозванцы. По правде говоря, Лота не удивилась. Или, лучше сказать - почти не удивилась: ведь накануне Птица обещал другое. Она открыла глаза. Первым увидела Коматоза - смуглого панка с бритой головой - он только что проснулся и растерянно мыргал заспанными глазами. Возле Коматоза стояли трое мужиков - высоких, в спортивных костюмах.

-Да, наворотили вы дел, ребятки, - сказал один, что-то теребя в руках.

Приглядевшись, Лота поняла, что это паспорт.

-Вы задержаны.

-Сперва надо предъявить обвинения, - спокойно сказал Птица. - Кто задержан, на каких основаниях. Да и представиться для начала не плохо бы.

Голос Птицы звучал уверенно, и Лота поразилась его самообладанию.

-А вы в курсе, где находитесь? - хмуро взглянул на него самый старший и самый хмурый. Его щеки покрывала колючая рыжая щетина, а глаза смотрели напряженного и злобно.

-Так мы это... на горе, - растерянно пробормотал Коматоз.

-Это не гора, - пояснил самый молодой детина, - а территория государственного Байдарского заповедника, которую вы - а - нарушили, б - наломали веток.

-Мы - веток? - возмутился Птица. - Да мы для ночлега, поймите.

И он вытянул из-под Лотиной пенки зеленую ветку и потряс в воздухе.

-Видите: всего пара штук. Да и чего в них ценного? Это же граб. Сорное дерево. Не ландыши, не орхидеи какие-нибудь, не птичьи гнезда...

-Ты не рассуждай, а паспорт сюда давай.

Птица стушевался: паспорта у него не было.

-Ха, гляньте-ка... Ай да ребятки, - пальцы детины сжимали новенькие пятидесятирублевые купюры, которые он вытащил из паспорта самого рослого из Птицыных людей - Володи. - Бабло! Раз, два, три... Пять...

-Эй, - отдайте, - запротестовал Володя. - Это не мое. Это большие деньги... Я должен их вернуть!

-Разберемся - отдадим, - подмигнул детина.

-А это что? - Хмурый абсолютно по-бандитски потрошил рюкзак Лехи - уголовного вида парня, который внизу на стоянке настраивал гитару.

В руках у него появилась маленькая синяя книжица.

-Понырков Алексей Владимирович, младший сержант, - прочитал хмурый, поднеся книжицу к глазам. - Это что же такое? Дезертир что ли?

-Да ладно, мужики, вы чего? Да какой я дезертир... Отдайте, мужики, - Леха испуганно суетился.

- Короче, братва, хватит болтать. Вещи собирайте и с нами.

-А куда, куда вы нас? - загалдели голоса.

-В милицию, куда еще. Состав преступления налицо. А без паспорта откуда нам знать, кто вы такие? Вы задержаны до выяснения обстоятельств.

Лота протянула молодому детине свой паспорт. На физиономии детины отразилась озабоченность материально-ответственного лица.

Лота уже видела, как они сидят в милиции, как выясняются обстоятельства. Вдыхала кислый казенный запах. Слышала, как торопливо царапают шариковые ручки в шершавых протоколах. Как стукает фиолетовая печать, убивающая малую надежду. Снаружи солнце и птичьи песни, а в отделении - сыро и сумрачно. Куревом тянет повсюду, тряпкой протухшей, нечистыми ногами. Май, сезон еще не настал, хулиганов и преступников мало. Будет время заняться ими как следует на милицейских сквозняках. Все про них разузнать. Потому что обстоятельства были так себе. К тому же некто Леха, который в лагере играл на гитаре и потом увязался за ними в горы, действительно был очень и очень похож на уголовника, скрывающегося от закона, а может, на дезертира: будь Лота милицией, она бы забрала его сразу и без всякого выяснения, за одну только наружность. Из скучных слов и посконных формулировок, из доказательств и подозрений соберется целая папка, которая увесистым грузом раздавит как минимум лето. Лоту, скорее всего, отпустят. А он, этот удивительный человек - не Леха с гитарой, а другой, без которого ей теперь никак нельзя - так и останется в государственных мускулистых лапах.

Однако скоро все прояснилось. Чужаки, которые их захватили, были крымскими лесниками: охраняли природу, лес сторожили, зверя лесного били в умеренных количествах, но без официального разрешения, а милиции и сами боялись не меньше, а может, даже и больше, чем Леха и Птица.

Сдавать государственным органам никто никого не собирался - это все очень скоро поняли.

У лесников имелись другие планы.

* * *

Лота сложила одеяло, сунула его в мокрый от росы ермак. За короткую ночь с пугающей тишиной она устала, а не отдохнула. Зато в листве над головой сверкало солнце. Горячий луч упал ей на щеку и обжег влажную кожу, как