Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1980 год Страница 18

«Вижу другую стенку», — внезапно говорит Алексей. Действительно, метрах в десяти от аппарата проступают очертания противоположной стены ущелья. Осторожно продолжаем спуск Стенки сдвигаются. Очевидно, мы попали в клиновидную трещину — «гьяр».

До дна гьяра метров двадцать. Спуск прекращаем. Помнится, в подобной же трещине в рифтовой долине Срединно-Атлантического хребта застрял американский подводный аппарат «Алвин», и только после невероятных усилий он освободился из подводной западни Мы всплываем из трещины и плывем на запад.

Монотонность чужда подводному ландшафту красноморского рифта: на глубине 1420 метров «Пайсис» наталкивается на острый гребень. Затем довольно крутой склон, пожалуй, градусов в 70. Он рассечен узкой горизонтальной трещиной, и там вырисовывается каскад застывшей лавы, словно оплыла гигантская стеариновая свеча. Склон припорошен слоем осадков, который наш аппарат легко сдувает струями воды от винтов.

Спуск по склону подводной горы похож на скачку с препятствиями. На полукилометровой дистанции мы миновали восемь уходящих в бездну трещин, перемежающихся с выступами разной высоты и формы. Но вот на 1480 метрах — последний обрыв, стенка которого теряется в глубине. Командир принимает решение: не опускаться до дна, а продолжать плыть заданным курсом, прощупывая дорогу локатором. Через 150 метров пути снова натыкаемся на вертикальную стену, у подножия которой зияет глубокая трещина; в скалу «вмонтированы» шаровидные базальты, слегка напоминающие расплющенные пушечные ядра. Поднимаемся вверх, и стена резко переходит в пологий склон, увенчанный острым гребнем. Близ вершины мы увидели лавовое образование, которое участники франко-американской экспедиции в Атлантическом океане (проект ФАМОУС) назвали «стогом». Впрочем, если атлантические «стога» — это каскад перепутанных трубообразных «подушек», то красноморские грубее — просто нагромождение выпуклостей лавы.

Конечная точка нашего маршрута — обозначенная на планшете подводная гора. У бокового уступа ее — выходы базальтовой лавы. Поднявшись на купол ее с отметкой 1460 метров, видим круглую воронку. («Кратер?» Так и есть — кратер диаметром 9 метров и глубиной 4. На стенках жерла, ведущего в зияющую бездну, прямоугольные, плитчатые отдельности базальтов...

Начинаем всплытие. Планктон за бортом «Пайсиса» в лучах прожектора падает вниз как самый что ни на есть нормальный снег.

— Перекур? — неожиданно говорит Подражанский.

Юмор до меня не доходит: курить в тесной гондоле аппарата, где и так душно?! Саша меня успокаивает:

— Это старая шутка подводников. Главное — дело окончено успешно.

В 15 часов 46 минут, пробыв под водой семь часов и «пройдя» по дну Красного моря 1600 метров, мы всплыли на поверхность...»

(Из дневника наблюдателя Владимира Литвина)

Континенты раздвигаются

Погружение подводного обитаемого аппарата «Пайсис» 12 января 1980 года осуществлялось по программе красноморской экспедиции Института океанологии имени П. П. Ширшова Академии наук СССР. Кодовое название экспедиции — ПИКАР — раскрывает главную ее цель: подводное исследование Красноморско-Аденского рифта. В экспедицию входили три научно-исследовательских судна; «Академик Курчатов», для которого это был уже тридцатый экспедиционный рейс, новый — всего в третьем рейсе — «Профессор Штокман» и маленький «Акванавт».

На борту «Академика Курчатова» находился всегда готовый к спуску подводный обитаемый аппарат «Пайсис» и буксируемые аппараты с системами фотографирования, телевизионными передатчиками и геофизическими приборами. Буксируемые подводные аппараты находились также на «Акванавте».

«Пайсис» — это набор из жестко соединенных между собой четырех сфер или шаров, покрытых единым фиберглассовым корпусом. Вся система опирается на лыжи, так что аппарат напоминает аэросани. В самой большой сфере сверху имеется люк, увенчанный рубкой. Здесь размещается экипаж: командир, бортинженер и наблюдатель. Остальные сферы — две носовые и кормовая — выполняют роль балластных цистерн (Подробнее о «Пайсисе» см. материал Е. Мирлина: «Байкал- прикосновение к пульсу планеты» в № 3 «Вокруг света» за 1978 г. (Примеч. ред.) ).

Какие же исследования предстояло нам выполнить в Красном море? Прежде всего работы в красноморском рифте (Термин рифт родился на Африканском континенте. Так поначалу называли огромные разломы в центре Африки, где были обнаружены глубокие долины, обширные озера и действующие вулканы. Рифты известны и на других материках, а теперь в океанах. (Примеч. ред.) ) — одном из интереснейших для науки объектов исследования. Щелевидное Красное море — это новый зарождающийся океан. Точными геодезическими методами установлено, что Аравийский полуостров и Африканский континент удаляются друг от друга со скоростью около сантиметра в год. А в красноморском рифте происходит гигантская созидательная деятельность: из глубины поступает вещество, образующее новое океаническое дно. Во впадинах Красного моря, наполненных «рассолами», накапливаются перспективные металлоносные отложения.

Подводная «металлургия»

Основной район исследований был выбран в центральной части Красного моря. Первым туда отправился «Профессор Штокман». Геологам и геофизикам этого судна предстояло провести детальные работы в заданном районе и получить, в частности, подробные карты рельефа и толщины осадочного покрова. Флагман экспедиции «Академик Курчатов», чтобы попасть в Красное море, должен был на пути из Калининграда обогнуть Европу. 18 декабря 1979 года «Академик Курчатов» вошел в воды Красного моря. Плавание там считают изнурительным. Очень высокая температура воздуха держится и днем и ночью. Правда, в зимние месяцы дышать легче: относительно прохладно, воздух редко нагревается выше 30 градусов. Нам пришлось работать в красноморских тропиках почти шесть недель, и никто от жары не страдал. Но гидронавты, опускавшиеся в «Пайсисе» в самом теплом море планеты, выходили из аппарата мокрые от пота. Феномен Красного моря в том, что оно одинаково теплое и на поверхности, и на глубинах, где температура не падает ниже. Двадцати одного градуса.

22 декабря наш «Курчатов» пришел в район работ экспедиции около 18 градуса северной широты, где встретился с авангардным судном «Профессор Штокман». Его геологи и геофизики уже неделю трудились в Красном море и поднакопили не только карты, характеризующие район исследований, но и поднятые со дна моря образцы — в основном вулканического происхождения. Среди них были породы, свидетельствующие о существовании на дне гидротермальной деятельности, — известняки, пропитанные железистыми растворами.

Как уже говорилось, Красное море — щелевидное узкое море. Но с точки зрения геолога, оно еще уже, и лишь глубоководную его часть шириною не более 60 миль можно назвать настоящим морем. Дело в том, что широкий шельф — это затопленные части аравийской и африканской континентальных плит, обрывающихся к более глубокой центральной части моря так называемыми соляными уступами. Именно на соляных уступах и были осуществлены погружения «Пайсиса» в Красном море.

Интерес к соляной толще, залегающей по обе стороны от желоба Красного моря, очень велик. Считается, что обогащение вод знаменитых красноморских впадин солями происходило и происходит за счет этих отложений, обнажающихся на уступах. А поскольку здесь же залегают обогащенные металлами верные илы, то становится понятным, почему воды красноморских впадин называют «коктейлем из металлов».

Первое же погружение «Пайсиса» у западного соляного склона принесло неожиданный результат. «Посадив» аппарат на ровное илистое дно, гидронавты вышли к вертикальной массивной стенке, о существовании которой даже не догадывались. Они надеялись на данные эхолота, а этот прибор — из-за особенностей отражения от дна и распространения зондирующего импульса — ее никак не смог «увидеть». На стенке гидронавты уже своими глазами рассматривали нависающие над бездной карнизы из плотных известняков. Таких карнизов не наблюдал еще ни один геолог, потому что Красное море особенное: в его водах много растворенного кальция, который активно осаждается на выступах подводного рельефа.

Явных выходов солей под водой в районе наших исследований мы не обнаружили. Однако известно, что соляная толща выходит даже на поверхность некоторых островов эфиопского архипелага Дахлак. На один из них — остров Харат — нам удалось высадиться.

Плоский и пустынный, сложенный ракушечным известняком, он протянулся с севера на юг узкой полоской суши среди зеленоватых вод моря. Северная часть его совсем лишена растительности, на юге есть рощи. Одинокая деревушка, рядом — искусственный водоем... По острову бродят одичавшие козы... Верблюд, неподвижно стоящий на открытом пространстве, где на желто-коричневом песке поблескивают беловатые полосы солончака...