Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1980 год Страница 19

Явных выходов солей под водой в районе наших исследований мы не обнаружили. Однако известно, что соляная толща выходит даже на поверхность некоторых островов эфиопского архипелага Дахлак. На один из них — остров Харат — нам удалось высадиться.

Плоский и пустынный, сложенный ракушечным известняком, он протянулся с севера на юг узкой полоской суши среди зеленоватых вод моря. Северная часть его совсем лишена растительности, на юге есть рощи. Одинокая деревушка, рядом — искусственный водоем... По острову бродят одичавшие козы... Верблюд, неподвижно стоящий на открытом пространстве, где на желто-коричневом песке поблескивают беловатые полосы солончака...

Соляные уступы — это границы между погруженными материковыми плитами Африки и Аравии. Магнитологи экспедиции определили их возраст по магнитным аномалиям — примерно три миллиона лет. Собственно рифтовая зона Красного моря, расположенная между уступами, много моложе, а рельеф осевой части рифта, шириной в 10—12 километров, образовался во времена фараонов или даже позже, чуть ли не в современную нам эпоху.

Перед нашими подводниками стояла важная задача: обнаружить проявления на дне моря гидротермальной деятельности, свойственной для океанических рифтовых зон. С борта «Профессора Штокмана» геологи, используя драгу, нашли породу со следами этой деятельности на склоне одной из гор в центральной части полигона. Но с «Пайсиса» увидеть что-нибудь подобное до времени не удавалось, и акванавту Ю. А. Богданову перед очередным погружением было дано конкретное задание: «Найти гидротерму!» Проблема сложная: ведь обзор под водой ограничен, а гидротермальные проявления имеют обычно локальное распространение. Вначале, работая на склоне горы, подводники видели только дикое нагромождение крупных блоков, разбитых трещинами, выходы базальтовых лав, карбонатные корки и натеки, часто покрытые черной марганцевой пленкой. Но где же гидротерма? Поднялись по склону вверх до выровненной поверхности горы, и... — удача!

На ровном плато, покрытом известковой коркой и присыпанной «морским снегом», возвышалось конусовидное образование темно-серого цвета высотой около 20—25 сантиметров. Первые попытки взять образец не удались. Конус рассыпался. Темная порода потекла вниз по склону. И все же механическая рука справилась с работой. При предварительном осмотре поднятого образца специалисты определили, что часть его, находившаяся внутри конуса, сложена слегка уплотненным, но легко крошащимся материалом, в основном пиритом. В кавернах обнаружен мягкий обводненный черный материал, состоящий преимущественно из сульфидов железа.

Надо подчеркнуть, что гидротермальные образования были найдены в районе, сильно раздробленном системами трещин. Взаимодействуя с окружающими базальтами, нагретые морские воды обогащаются металлами, затем поднимаются из трещин к поверхности дна, и там происходит выпадение металлов из растворов. Подводная «металлургия» работает на полную мощность.

Озеро на дне моря

После завершения работ на основном полигоне в центре Красного моря экспедиция направилась к северу, где лежат уникальные впадины, уже много лет привлекающие океанологов всего мира. В самой большой из этих впадин — «Атлантис-III — вода нагрета до 61 градуса по Цельсию, а соленость ее — 256 граммов на литр. Неудивительно, что такие воды назвали горячими рассолами.

Сейчас в Красном море известны пятнадцать впадин, наполненных рассолами. Все они теснейшим образом связаны с рифтом. Впадины располагаются в местах пересечения рифта с разломами, образуя своеобразные «карманы», где накапливаются металлы. Было удивительно заманчиво посмотреть своими главами, как происходит процесс рождения руд в недрах морского дна. Подсчитано, что только десять верхних метров донных осадков и только в одной впадине «Атлантис-II» содержат руды на три миллиарда долларов, а между тем площадь впадины «Атлантис-III не так уж и велика — 15—18 квадратных километров.

Рекордное погружение подводного аппарата «Пайсис», где находился экипаж в составе командира А. М. Сагалевича, бортинженера А. М. Подражанского и наблюдателя А. С. Монина, произошло 12 февраля 1980 года. Слово «рекордное» здесь стоит не случайно. Ведь для «Пайсиса» глубины порядка двух километров предельны, а верхние горизонты рассольных вод в районах впадин «Атлантис-III и «Чейн», где совершалось погружение, залегают как раз на двухкилометровой глубине.

Итак, погружение. А. С. Монин в своем дневнике записал:

«На глубине 1995 м цвет воды резко изменился и из прозрачного стал мутновато-желтым. Такой цвет воды ранее наблюдался при взмучивании ила во время погружений на основном красноморском полигоне.

Помутнение воды — первый признак того, что аппарат подошел к зоне «рассола», поскольку часть осадка задерживается в более плотной среде рассола и, находясь во взвешенном состоянии, окрашивает его в цвет ила.

«Пайсис», имея отрицательную плавучесть всего 15—20 килограммов, несколько замедлил скорость погружения за счет возросшей плотности, но все же продолжал опускаться...

...Толщина мутного слоя составляла всего полтора-два метра, затем вода стала более прозрачной, но желтоватый оттенок сохранился. Как показали последующие наблюдения, аппарат попал в замутненный слой, образованный между основной массой красноморской воды и рассолом. Движение аппарата вниз продолжалось, и на глубине немногим более 2000 метров он снова вошел в слой замутненной воды. Внезапно буквально в двух метрах под собой мы увидели грунт.

Мутный слой непосредственно над дном свидетельствует о придонном течении. Это подтверждается и существованием на поверхности ила ряби с длиной волны от 30 до 60 сантиметров и высотой 1—2 сантиметра...»

Другими словами, на перемычке между впадинами «Атлантис-II» и «Чейн» на глубине двух километров обнаружен поток более плотной воды — несомненно, рассола, — направленный с севера на юг.

Командир «Пайсиса» решил сесть на дно. Глубина 2005 метров. «Грунт темного цвета — близкий к черному, на гребешках ряби местами выступает ил, образуя желтые полосы...» «Пайсис» подвсплывает и в 3—4 метрах от дна направляется к окраине впадины «Чейн». А вот и лежащая на боку яркокрасная мертвая рыбка, случайно попавшая сюда, в эту бедную жизнью и кислородом среду. Неожиданно характер грунта изменяется: он становится светлее, и на его поверхности появляется мелкая рябь. Удивительно: прибор показывает, что до дна 40 метров, а визуально до него — не более пяти-шести. При попытке сесть грунт исчезает, и аппарат попадает в плотную среду. Она, словно масло, обтекает «Пайсис», «образуя вокруг струящееся марево желтоватого цвета». «Ложное дно! — догадываются гидронавты. — Это, конечно же, поверхность рассола во впадине «Чейн», очень похожая на обычное илистое дно, покрытое мелкой рябью».

«Для того чтобы войти в рассол, — рассказывал А. С. Монин, — двигатели аппарата разворачиваются вертикально и включаются на полный ход. Они развивают тягу в 300 килограммов, и аппарат начинает движение вниз, сильно взвихривая вязкую забортную среду. Температура воды поднялась до 33 с половиной градусов. Аппарат дошел до глубины 2030 метров и остановился: выталкивающая сила уравновесила тягу двигателей...»

Многократно пытались гидронавты проникнуть в толщу рассола, но результат был одним и тем же: аппарат зависал на «заколдованной» глубине 2030 метров — кстати, рекордной для «Пайсиса».

Следующее погружение 14 февраля 1980 года. На этот раз объектом наблюдения выбрана лежащая к востоку от «Атлантис-II» впадина «Вальдивия». Известно было, что рассол в ней не такой горячий, да и верхняя граница лежит значительно выше.

«Перевалив через пологий увал и два уступа, обращенные к западу, «Пайсис» на глубине 1560 метров вошел в рассол впадины «Вальдивия». Вхождение в слой рассолов было сразу отмечено визуально. У всех трех членов экипажа сложилось общее впечатление, что слой воды за иллюминатором струится и переливается, значительно искажая контуры видимых деталей аппарата. На глубине 1565 метров дальнейшее погружение аппарата было остановлено (резкий перепад плотности). Командир сделал три попытки пробиться в рассол, поднимая аппарат на 1560 метров и опускаясь с включенными двигателями, но это оказалось безуспешно... Далее мы приподнялись над рассолом и провели визуальные наблюдения поверхности раздела. С высоты 4—5 метров эта поверхность просматривалась как илистое дно, покрытое легкой рябью. После проведения наблюдений аппарат пересек впадину курсом 180 градусов в сторону склона. Этим курсом мы прошли около двух кабельтовых и дошли до берега соляного «озера», где отлично был виден уровень рассола у спускающегося склона, покрытого светлыми желтоватыми осадками. Поверхность рассола выглядела как клубящийся туман, наползающий на берег, причем было заметно, как струи рассола стекают в «озеро».