Не случайно - Катерина Ли Страница 19

ли мне за свое поведение? Безусловно! Но этот стыд перекрывает эйфория от того, что ТАКОЙ мужчина хочет меня! Максим раскачивает меня в своих объятьях до тех пор, пока мелодия не становится еще медленнее. Он разворачивает меня к себе лицом и крепко сжимает своими сильными руками. Хочу обнимать его, но не решаюсь. Поддаваясь порыву, лишь кладу ладонь на его затылок, слегка сжимаю пальцами. Максим утыкается в мою шею носом, шумно дышит. Господи, что за безумие мы творим!?

Когда мелодия затихает, я прихожу в себя. Ловлю на себе затуманенный взгляд Мартынова и, не находя лучшего варианта, убегаю в уборную. Долго стою у раковины, подставив руки под холодную воду. Но неприлично слишком долго задерживаться. Когда выхожу в коридор, Максим стоит, прислонившись к стене, ждет меня. Извиняется, но говорит, что не жалеет ни о чем. Это что значит? Я ему нравлюсь? Да ну нееет, не может такого быть! Такому мужчине не может нравиться простая парикмахерша с двумя детьми! Или может? Всю дорогу до дома я стараюсь не смотреть на Мартынова, но чувствую его взгляд на себе. Меня дико смущает то, что произошло между нами сегодня. Кажется, еще чуть-чуть, и наша одежда воспламенилась бы от жара. Да что там, я такого возбуждения не ощущала уже лет… Не знаю сколько лет! Много!

Пока я думала о своем, Такси подъехало к подъезду. Мартынов вышел меня проводить. А если я приглашу его на чашку кофе? Нет, Поля, тормози! Не так быстро. Подумает, что ты доступная девка.

— Поль… — Мартынов явно подбирает слова.

— Доброй ночи, Максим, — улыбаюсь. Надеюсь, что получилось искренне. — Спасибо за вечер. Сто лет не танцевала… — опускаю глаза, чтобы не поддаться своему желанию пригласить этого великолепного мужчину к себе. Точнее к нему. Господи, как все запутано! Но решаю добавить: — И я тоже ни о чем не жалею, — и быстро вхожу в подъезд, чтобы не передумать. Сумасшествие какое-то! Меня подрывает позвонить Ольке, но понимаю, что уже поздно и она спит. Завтра поеду забирать детей, и расскажу ей о своем безумии. По-другому свое поведение я назвать не могу.

Принимаю душ, запрыгиваю в кровать. Долго не могу уснуть, закрываю глаза, а вижу наш танец. Как будто со стороны наблюдаю за нашими движениями. Мне нравится то, что я вижу. Можно смотреть бесконечно…

Просыпаюсь утром ближе к десяти. Ничего себе, я выспалась. Чувствую себя отдохнувшей. Решаю поставить в духовку творожную запеканку. Затем беру полотенце и иду в душ. Долго нежусь под упругими струями, затем сушу волосы, делаю легкий макияж. Выхожу из ванной комнаты и не сразу понимаю, что не так. В кухне гудит кофемашина. Сердце уходит в пятки, но все равно иду на звуки, как глупая героиня в ужастике. Когда подхожу к кухонной двери, сердце пускается в галоп. Спиной ко мне стоит сам хозяин квартиры, готовит кофе. Две чашки. Дыхание сбивается. Под белой футболкой крепкие мышцы спины, перекатываются при каждом движении. А какая попа, просто загляденье! Не замечала раньше за собой страсти к мужским ягодицам. А тут прямо слюнки распустила…

Интересно, как долго он здесь? Кофемашина замолкает, Максим берет чашки и оборачивается к барной стойке. Его взгляд останавливается на мне, медленно сползая вниз. Туда, где я задеревеневшими руками держу на груди полотенце.

— Доброе утро, — говорю я и убегаю из кухни. В комнате быстро одеваюсь и возвращаюсь в кухню, но там никого. Чашки с кофе стоят на барной стойке, значит, Максим не ушел. Достаю из духовки уже готовую запеканку, кладу на тарелки по кусочку и ставлю на стойку рядом с чашками. Когда достаю из ящика вилки, Максим появляется на пороге кухни с увесистой папкой документов в руках.

— Прости, что без предупреждения, Поль. Я за бумагами заехал. Хочу разобраться с ними за выходные. А получилось, что напугал тебя, — он вроде улыбается, но как-то неуверенно.

— Это твоя квартира, Максим. И как хозяин, ты можешь приезжать сюда в любое время, — говорю я и ставлю на стол пиалы со сгущенкой и медом. — Ты с чем запеканку больше любишь? Достать сметану?

— Давай, сто лет не ел запеканку, — улыбается он, вроде расслабился. Я тоже успокаиваюсь, завтракаем, болтаем ни о чем. Когда я уже помыла тарелки и кружки, Мартынов предлагает: — Поль, твоя машина возле офиса вчера осталась. Давай я тебя подвезу, чтобы ты на такси не ехала. Мне по пути.

— Хорошо, я сейчас быстро соберусь.

— Только куртку надень, там ветер холодный.

Киваю и выхожу из кухни. Какой заботливый… Улыбаюсь, складываю в сумку все необходимое, проверяю документы. Решаю, что остатки запеканки возьму к Ольке, залетаю в кухню и почти сталкиваюсь с Мартыновым. Он ловит меня за плечи и улыбается:

— Полина Викторовна, Вы как буря с ветром.

Смеюсь и обхожу Максима. Достаю пищевую пленку, заворачиваю в нее запеканку, кладу в пакет и оборачиваюсь. Мартынов смотрит вопросительно.

— К Ольге поеду за детьми, они слопают с удовольствием, — поясняю я. Максим улыбается, кивает. Выходим вместе из квартиры, Максим закрывает замки. В лифте едем молча. На парковке выискиваю Эскалейд, но фарами мне подмигивает черный седан немецкого происхождения.

— Кадиллак у Василия, я решил не выдергивать его с выходного. Открывает мне переднюю пассажирскую дверь.

— Понятно, — улыбаюсь, запрыгиваю в шикарный бежевый салон Мерседеса. Пахнет кожаным салоном и Мартыновым. Помутнение рассудка какое-то! И как мне с ним работать целый год, если я все время хочу его нюхать… и не только нюхать. Прикрываю глаза, пытаясь утихомирить свое сердце. Мартынов выглядит очень довольным, когда усаживается на свое место. Доезжаем до офиса быстро, пересаживаюсь в свою Корсеньку, машу Мартынову в окно и не спеша выезжаю с парковки. Он движется за мной. Наблюдаю за Максимом в зеркало заднего вида. На кольце он моргает мне фарами и сворачивает влево. Я улыбаюсь и еду прямо.

У Ольки уже шумно и весело. Дети помогают ей с уборкой. Я присоединяюсь к общественным работам. Ближе к часу усаживаемся обедать. Дети после обеда уносятся в комнату, а мы с Олькой наливаем кофе. Сижу, смотрю в свою чашку и не знаю, как начать разговор.

— Ну, рассказывай, загадочная моя, чего сидишь красная как помидор?

— Оль… Вчера такое было…

Я выдыхаю и пересказываю вчерашний день. И вечер, и сегодняшнее утро. Олька только улыбается довольно и кивает. Когда я заканчиваю свой рассказ, она сидит, сверкает улыбкой:

— Ну что я могу тебе сказать… во-первых, Мартынов тебя ревнует. Однозначно! Во-вторых, ты ему нравишься и он