Под ударом - Kancstc Страница 24

Овация! А я вдруг подумал, что мне тоже надо готовиться к чему-то такому же. Я теперь, вот ведь повезло, член императорской семьи, со всеми вытекающими. Как приятными, так и не очень. А крёстный, дождавшись пока овация стихнет, завершил:

— О времени бракосочетания будет сообщено позднее.

И снова овация!

Но вот, софит, который нас слепил, угас, овации стихли, свет в зале угас и снова заиграла музыка. Крёстный глазами указал мне кресло рядом с собой и я пересел, по другую сторону от меня разместилась тётя Лиз. А я опять погрузился в медитацию, дабы хоть как-то контролировать своё состояние.

Да, конечно, и музыка и танец и их сочетание были удивительно красивы (несмотря на то, что в моё время их не то, что приличными назвать, не всякий стриптиз-бар у себя такое показать решился бы), и я даже смог где-то воспринимать эту красоту через медитативные щиты, но когда музыка стихла и занавес закрылся, я вздохнул с облегчением.

— Ну и что теперь с ним не так? — вредным голосом проворчала Даша.

— Да нет, всё в порядке, — спокойно откликнулся крёстный. — Только вдруг выяснилось, что Серж у нас — довольно сильный эмпат, со всеми вытекающими для эмпатов проблемами.

— Хорошо ты дал мне несколько уроков медитации, — сказал я не подумав, но Его Величество не стал меня одёргивать, наоборот, согласился:

— Да, надо признать, вовремя получилось. Так что, Гриша, поздравляю, твой косяк получился очень кстати.

Света переводила взгляд с меня на крёстного, не скрывая своей заинтересованности. Похоже сейчас, стоя одной ногой на пороге царской семьи, она решила дать некоторую волю любопытству:

— Извините, Ваше Величество… — и принялась рассыпаться в извинениях, которые с лёгкой насмешкой прервала Её Величество:

— Да ладно уж, спрашивай!

— Ходят слухи, что… э… Серж не тот человек, за кого себя выдаёт…

— Серёга не тот человек, за которого мы его выдаём, — криво усмехнулся крёстный, — но это, Светлана, государственная тайна.

Он помолчал немного и уточнил:

— Нет, то, что я инициировал его в магии и пожаловал княжеством — всё так и есть, но вот всё, что было до того — тайна высшей категории.

И только слегка расширившиеся глаза невесты цесаревича выдали, насколько она удивлена. А дядя Захар проворчал из своего тёмного угла:

— А я же говорил, что эта легенда и дня не проживёт.

Непривычная к таким делам Светлана вздрогнула, а тётя Лиз поинтересовалась:

— А что говорят?

— Да не смущай ты девочку, — всё также ворчливо ответил дядя Захар. — Хочешь я тебе большой том этих сплетен принесу, на почитать на ночь? Три ночи спать не будешь, гарантирую. Но вот кое что сделать сейчас мы сможем! Светлана, можете нам немного помочь?

— Дяденька, вот не мучил бы ты девушку, так сходу! — встрял крёстный, но дядя Захар только покачал головой:

— Нет, Миша, не получится. Света вернётся домой после театра и подружки бросятся рвать её на части. Самое время сделать правильный вброс. Да и немного времени я займу, — закончил он, возвращаясь к своему обычному деловому настроению.

— Ну если дядя Захар говорит так, то его надо слушаться! — полу в шутку, полу в серьёз заявил крёстный и выпроводил нас с Дашей из ложи. Следом и сам отправился фланировать по фойе в сопровождении обеих дам.

Даша тут же потащила меня к компании молодой московской знати, где мы предались ничего не значащему светскому общению, в ходе которого местная молодёжь пыталась ненавязчиво вытащить из меня полезную информацию, а я старательно прикидывался веником и деревенщиной. И все получали от этого искреннее удовольствие: дети, в своих детских и пока невинных играх, к которым подключился и я, учились сложной науке высокосветских интриг. На удивление, в этой компашке меня приняли легко и на равных, видимо сказались рекомендации княжича Одинцова, для которого, после нашей встречи на стрельбище, я стал в некотором роде авторитетом, а он верховодил компашкой подмосковных княжичей из наших ближайших соседей. Он же и раскусил мою политику, что стало ясно когда мы стали расходиться по местам в преддверии третьего акта. Когда стайка молодёжи более-менее рассосалась и мы отошли в сторону, он дружески хлопнул меня по плечу и шепнул:

— А ты молоток! Так ловко ветошью прикинулся, не подкопаешься.

— Да ладно, — отмахнулся я, — небось завтра будут анекдоты рассказывать, как меня развели.

— Зуб даю, никто ничего не понял! — припечатал он и слинял в свою ложу.

Даша на это поморщилась: она училась в интернате среди слишком московской знати, довольно замкнутая тусовка кичащихся своим статусом мажоров, в то время как знать метечковая — удельные, а порой и великие князья, а уж баронство и подавно, вынужденно общались с работным людом и манер в общении придерживались более простых.

А после спектакля мы разделились: нас с Дашей, под конвоем Гриши отправили обратно на остров, бо обязательной учёбы никто не отменял, а тётю Лиз совместными усилиями Государя Императора и Государыни Императрицы уболтали заночевать во дворце.

— Ну и как тебе первый выход в свет? — спросил Гриша, когда мы сели в свой лимузин.

Ответила за меня Даша:

— Даже удивительно, ни нигде ни разу по крупному не облажался.

— Дашенька! — с укоризной произнёс Гриша. — Где ты такого нахваталась?

— С вами и не такого нахватаешься, — буркнула Даша. Цесаревич на это слегка поперхнулся.

На следующее утро меня ждал сюрприз: в почту упало приглашение на ужин к Тимирязевым. Подумав немного, я решил согласиться, но только добавил, что буду с Дашей, о чём и сообщил собравшейся за завтраком компании.

— Ты вообще! Да ты!… Да тебя вообще надо в клетке держать! На цепи и в наморднике! — возмутилась Даша.

Гриша был более конструктивен:

— Покажи-ка мне это письмо…

Я и показал, но не переслал его, как все ожидали, а открыл в своём интерфейсе в визуальном режиме и Гриша читал его через моё плечо…

— А чего так? — снова возмутилась Даша, заглядывая мне через другое плечо.

— Письмо с уведомлением об открытии. Я, извини, не знаю нынешних протоколов и не уверен, что там нет уведомления о пересылке.

— Пф-ф-ф-ф-ф! Ну ты маньяк! — выдохнула Даша, а Гриша хохотнул:

— То-то дядя Захар нашёл