Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1974 год Страница 25

«Я провел годы над картами Арктики, немало полетал над ней, знал все расстояния наизусть. Но одно дело держать в голове колонки цифр, и совсем другое — самому испытать огромность пустоты и свое ничтожество по сравнению с ней, — писал он позднее. — Мне лично чувство одиночества помогала преодолевать Луна, все время блестевшая прямо впереди, — я заранее проложил именно такой курс до Северного полюса. Когда она первый раз улыбнулась мне в лицо своей серебряной улыбкой, это было подобно встрече со старым другом. Неожиданной и тем более приятной, что подо мною расстилалось сплошное, призрачно отсвечивающее покрывало облаков. Зато, когда я миновал полюс и Луна исчезла, у меня возникло непередаваемо жуткое ощущение: словно я скольжу куда-то вниз с огромной горы. Немного позднее, может быть, миль через 250, стало казаться, что льды и снега остались позади, а внизу под облачной пеленой растут пальмы и плещется теплое море».

...«Второй критический» для Элгена Лонга наступил на самом длинном отрезке — 3202 мили от Лондона до столицы Ганы Аккры. И опять, как назло, глубокой ночью, когда «Кроссроудз» перевалил через Атласские горы, начала барахлить противообледенительная система. Летчик снизился до 10 000 футов. Но вскоре над Сахарой самолет неожиданно попал в густую пыльную мглу: видимо, внизу бушевала песчаная буря.

Итак, перед Элгеном встал выбор из трех возможных вариантов: попытаться перескочить через пыльное облако, вернуться в Марракеш или пробиваться по приборам. В первом случае обледеневшая машина могла потерять управление со всеми вытекающими трагическими последствиями. Во втором — терялось драгоценное время, а впереди еще лежал Атлантический океан, вся Латинская Америка и, наконец, коварная Антарктида с ее изменчивой погодой. Лонг принимает решение лететь в Аккру по приборам.

Словно вознаграждая его за упорство, погода смилостивилась. Едва над горизонтом поднялось кроваво-красное солнце, песчаная буря вдруг улеглась, исчезла пыльная мгла. Без особых приключений Лонг добрался до Аккры, 15 ноября пересек экватор по нулевому меридиану и взял курс на бразильский город Ресифе. Оттуда после небольшого отдыха он вылетел по маршруту Рио-де-Жанейро — Пунта-Аренас на южной оконечности Чили. Дальше лежал самый трудный и неизведанный отрезок полета вокруг «шарика». Ведь Элгену Лонгу предстояло первым в одиночку пересечь Антарктиду над Южным полюсом, преодолеть огромные пространства, для которых не существует сколько-нибудь надежных метеосводок, где дуют ураганные ледяные ветры, способные расправиться с «Кроссроудзом» как с мухой.

...22 ноября 1971 года американская станция Амундсен-Скотт на Южном полюсе передала тревожное сообщение: «Ураганный ветер скоростью до 70 миль в час; снежные заряды; видимость — ноль; температура — 50 градусов ниже нуля».

В этом кипящем белом неистовстве, охватившем половину Антарктиды, затерялся крошечный самолетик, упрямо пробивавшийся к Южному полюсу. Для него настал «третий» и, как надеялся Лонг, «последний критический», в котором к уже испытанным неприятностям прибавились еще и новые. Первой подвела отопительная система, и температура в кабине сразу же упала до 45 градусов ниже нуля. На сей раз летчик предусмотрительно надел утепленный комбинезон с автономным подогревом, поэтому мерзли только ноги. К сожалению, кислородная маска из мягкого пластика быстро превратилась в жесткий и ломкий ледяной каркас, обжигавший лицо.

Видимости не было, инерционная навигационная система работала при температуре на 10 градусов ниже рекомендованного минимума, а на пути к станции Мак-Мёрдо предстояло каким-то образом перевалить через хребет Куин-Мод высотой 15 000 футов. «Перепрыгнуть»? Но «Кроссроудз» и так шел на высоте 13 000 футов, и приборы в любой момент могли начать врать из-за переохлаждения. Набор же высоты означал падение температуры в кабине на два градуса на каждые 1000 футов. Нет, это было слишком рискованно. Оставалось надеяться, что удастся проскочить между горными пиками вслепую, по приборам.

...Когда Элген Лонг садился на полярной станции после прыжка через Антарктиду, то был уверен, что теперь-то уж знает, что такое усталость. И ошибся. По-настоящему он узнал ее лишь в Гонолулу. Именно усталость после напряжения и опасностей многодневного полета чуть не сделала то, что не удалось Сахаре и Антарктиде, вместе взятым.

Портье в гостинице едва удалось разбудить летчика. «В душе, — рассказывает Лонг, — я раз пять ронял мыло. Потом нечаянно опрокинул на себя кофейник. Пришлось опять мчаться в душ. Я видел, что начинаю опаздывать, — в Сан-Франциско меня ждали к определенному часу, и поехал в аэропорт, хотя чувствовал себя как пьяный и даже пошатывался из стороны в сторону. Но этим дело не кончилось. Оказалось, что вместо попутного ветра, как предвещал накануне прогноз, в полете меня ждет встречный ветер узлов в двадцать. Значит, нужно дополнительное горючее. В Гонолулу подходящего для моего «Кроссроудза» сорта, конечно, не было. С трудом удалось разыскать всего полтора галлона (1 Галлон (американский)—3,78 литра.), которых вместе с моим запасом должно было хватить буквально впритык. Чтобы не заснуть в полете, я поставил будильник на 10-минутный интервал и с его помощью старался удержать слипающиеся веки. Ко всему этому я получил сообщение о том, что согласно вычислениям компьютера горючего хватит лишь до 15.30. Я же должен был прилететь в Сан-Франциско в 16.00!

Что было делать? Возвращаться? Ну уж нет! Я четырежды перепроверил свои расчеты и решил, что ошибается компьютер. В крайнем случае остаток пути проделаю вплавь. Вот, пожалуй, и все».

Третьего декабря 1971 года Элген Лонг приземлился в Сан-Франциско. Правда, на три часа позже намеченного времени. Мечта его жизни сбылась: он облетел в одиночку вокруг «шарика», покрыв расстояние в 38 896,03 мили. После подведения итогов Международная авиационная федерация зарегистрировала три рекорда, которые установил Лонг в ходе перелета:

— самый быстрый одиночный полет вокруг земного шара через оба полюса;

— самый быстрый одиночный полет от полюса до полюса;

— самый быстрый одиночный полет от экватора до полюса и обратно к экватору.

Не считая, конечно, самого дальнего одиночного перелета в истории авиации.

«Когда человек знает, что способен сделать что-то, но отказывается от этого, он отказывается от самого себя», — так ответил Элген Лонг на вопрос, что помогло ему совершить рекордный полет.

С. Барсов

Преграда для селя

Летом прошлого года к Алма-Ате рвался страшной силы сель — грязекаменный вал, рожденный в горах Алатау. Он грозил неисчислимыми бедствиями населению столицы Казахстана. Но люди ценой огромного напряжения сил сумели преградить ему путь... Сейчас в урочище Медео сооружается гигантская плотина, которая надежно защитит город от селей. Об этом репортаж нашего корреспондента.

В алма-атинской гостинице дежурные сдавали смену, и я вышел погулять на улицу. Весь город утонул в деревьях. Дома большие, светлые, с узорами. Улицы прямые, как по линеечке проложенные. Идешь прямо до конца квартала, сворачиваешь на девяносто градусов — идешь опять прямо. Хорошо гулять по таким улицам — не потеряешься, не заблудишься.

На залитом солнцем пятачке, окруженном плотным кольцом деревьев, я опустился на лавочку и с наслаждением откинул голову на спинку. Всю ночь летел — и очень хотелось спать. Но тут кто-то мягко дернул меня за руку, и я увидел перед собой дошкольницу с бантиком.

— Дяденька, покрути, — попросила она. И протянула мне прыгалку, другой конец которой держала подружка.

— Пусть бабушка покрутит, — предложил я.

— Она занята, она голубей кормит, — ответила девочка.

В это время со стороны гор донесся приглушенный грохот. Девочки его не заметили, но старушка, кормившая голубей, встрепенулась и опасливо посмотрела в сторону Алатау, на вершинах которого белели ледники. Из раскрытого узелка посыпались хлебные крошки.

— Это, должно быть, селевики взрывают, — отозвался старик с соседней скамейки.

Селевики... Сель... Селевая ситуация... Вспомнился июль прошлого года в этом городе. Тревожный был месяц для алмаатинцев. К городу рвался сель. Он всегда являлся в одно и то же время — в июле. Так было и в двадцать первом году, и в пятьдесят шестом, и в последующие годы. Июль — самое жаркое время года. В эту пору ледники тают обильнее, и вода в моренных озерах прибывает быстрее. А в прошлый июль температура у ледников Туюксу была на несколько градусов выше обычной... Вода вырвалась из моренных озер у Центрального Туюксуйского ледника и устремилась вниз. У гидрометеостанции Мынжилки перед ней неожиданно выросла небольшая плотина. Поток остановился в нерешительности, но минуты через две раздвинул плотину — и рванулся дальше. Он вырывал на бегу бока каньона, давил вековые ели, глотал многотонные валуны. Вместе с массой росла скорость, вместе со скоростью — масса. К городу, сметая все на пути, катился тридцатиметровый коричневый грязекаменный вал. Катился с бешеной скоростью, оглушая ревом горы, отстреливаясь многотонными камнями, вздымая облака пыли...