Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1989 год Страница 4

По команде лидера истребители один за другим стали заходить на посадку. Когда последняя «коброчка» благополучно приземлилась и подрулила к аэродромным постройкам Галены, двухмоторный бомбардировщик повернул назад, в Фэрбенкс.

На обратном пути, связавшись с диспетчерским пунктом аэродрома «Ладдфилд», Петр сообщил о своем вынужденном возвращении на базу. По его просьбе американцы вызвали на переговоры начальника советской военной миссии на Аляске полковника Михаила Григорьевича Мачина.

Михаил Григорьевич предложил посадить неисправный самолет «на живот». В этом случае у экипажа было больше шансов остаться в живых. Но машина наверняка была бы покалечена, а выход из строя лидера вызвал бы задержку с перегонкой истребителей на фронт. И Гамов решил по примеру Николая де Толли приземлить тяжелый двухкилевой бомбардировщик на два колеса.

В бомболюках Б-25 были установлены дополнительные топливные баки. Их заправили полностью, чтобы хватило до Чукотки. Поэтому командиру пришлось долго кружить над Фэрбенксом, уменьшая вес невыработанного горючего. Аэродром здесь был гораздо больше, чем в Галене, но заканчивался также крутым обрывом в реку — только не в Юкон, а в его приток Танану...

Капитану Гамову уже доводилось делать на Аляске аварийный взлет. Это было в декабре 1942 года в окрестностях Нома. Тогда в 1-м полку, которым командовал подполковник Павел Недосекин (он перегнал первую партию «бостонов» на Сталинградский фронт), не хватало еще летного состава. Машин же с авиационных заводов США в Фэрбенкс поступало много, и американские летчики вызвались перегнать до Нома семь бомбардировщиков, уже принятых советскими специалистами.

Во время перелета, как это нередко бывало, погода в районе Нома испортилась, аэродром закрыл туман. Один «бостон» пошел на вынужденную, сев «на живот» на аляскинском берегу Берингова пролива. Летчик остался жив, но машина была так изуродована галькой, что американские техники ремонтировали ее почти два месяца.

Когда наконец все было исправлено, возникла новая проблема: как перегнать бомбардировщик в Ном? Предложили это сделать опытному американскому летчику Глассу. Тот приехал на место, прошелся по утрамбованному снегу, увидел, что разбег идет вдоль берега под уклоном к морю, куда сносил и боковой ветер, дующий с гор,— и не захотел рисковать.

Поговаривали уже разобрать «бостон» на запчасти. Трудно сказать, как бы решилась его судьба, если бы в тот момент в Ном не прилетел Герой Советского Союза полковник Илья Павлович Мазурук. Он был командиром 1-й перегоночной авиадивизии и одновременно начальником Красноярской воздушной трассы, которая брала свое начало на Аляске. Илья Павлович вызвал к себе капитана Гамова и попросил его во что бы то ни стало сохранить для фронта исправный бомбардировщик.

На следующее утро капитан Гамов вместе с командиром 1-го полка подполковником Павлом Недосекиным поехал на «джипе» к месту вынужденной посадки «бостона». Они с трудом пробились туда сквозь снежные заносы. День был холодный, ветреный, вьюжный. Их встретили замерзшие американские техники — они подогревали моторы бомбардировщика и сами жались ближе к огню.

Вместе с командиром полка Петр осмотрел полосу, укатанную на прибрежном припае, рядом с которым плескалась студеная морская волна.

— Ну как, взлетишь? — осторожно спросил подполковник Недосекин.

— Надо попробовать,— ответил командир бомбардировочной эскадрильи.

Тщательно прогрев двигатели, капитан Гамов зарулил в конец полосы. Командир полка отъехал на «джипе» в противоположную сторону, затем вышел из машины и красным флажком дал команду на взлет.

Шел небольшой снег, и фигура подполковника Недосекина едва угадывалась вдали. Когда бомбардировщики начал набирать скорость, сразу по чувствовалось, что ветер сносит его в море. Командир полка замахал красным флажком, требуя прекратить разбег.

— Здесь не взлетишь, убьешься! — решительно сказал он, подъехав на «джипе».— Вылезай из кабины!

Петр Гамов подсел к нему в «джип». Стали вместе ломать голову, что бы придумать для спасения самолета.

— Давай проедем вдоль моря! — предложил Павел Недосекин. — Может, подальше что найдем.

«Джип» то и дело буксовал, с трудом прокладывая дорогу по нетронутому снегу. В некоторых местах сугробы намело уже по колено. Так они проехали километра полтора. Вдруг Петр Гамов радостно вскрикнул:

— Товарищ подполковник! Смотрите: льдина какая хорошая!

«Джип» подвез их поближе. Внимательно осмотрели льдину. Она действительно оказалась вполне подходящей: метров 600 в длину. Только стояла немного по ветру, и небольшая ребристая трещина отделила ее от припая.

— Стоит попробовать отсюда! — загорелся капитан. — Льдина ведь ровная, крепкая...

— А как ты сюда зарулишь? — нерешительно возразил ему Недосекин.

— Да зарулим! Вот только попросим американцев, чтобы они в бак бензина залили еще немножко — на рулежку до старта.

Когда американские техники узнали, откуда собирается взлететь русский летчик, они заволновались, заспорили между собой. «Вода сейчас холодная, как смерть!» предупредил один из них. Но Петр Гамов снова включил двигатели и, развернув бомбардировщик, зарулил вслед за «джипом», прокладывавшим ему дорогу по снегу.

У места предполагаемого старта капитан осторожно пустил переднее колесо на льдину через трещину. Самолет подпрыгнул на этой грани, словно на границе между жизнью и смертью...

Поставив «бостон» на тормоза, Петр Гамов еще раз проверил работу моторов. Все было в порядке. Он повернул голову в сторону подполковника Недосекина, стоявшего у «джипа». Командир полка взмахнул рукой: «Взлетай!»

Гамов, врубив двигатели сразу на полную мощность, погнал тяжелую машину по льду. Он не торопился взлетать удлинял разбег, чтобы набрать максимальную скорость. Лишь у самого края льдины летчик взял штурвал на себя.

Винты сорвали брызги с гребешков волн, море плеснулось в стекло кабины. Колеса зависли над студеной водой. Люди на берегу замерли в ожидании и, только когда стало заметно, что самолет набирает высоту, с облегчением вздохнули.

Делая разворот в сторону Нома, Гамов увидел несколько тюленей. Они неуклюже прыгнули со льдины в море — их, вероятно, напугал рев моторов.

Гамов не стал убирать шасси до аэродрома было километров тридцать. Когда он сел на полосу, большая толпа окружила самолет. Какие-то незнакомые люди вытащили летчика из кабины и начали его качать...

Вскоре после нового, 1943 года капитан Гамов получил по почте вырезку из американского журнала, где был описан его взлет со льдины. В статье говорилось, что все американцы, наблюдавшие за русским летчиком с берега, молились в тот момент богу, а неверующие скрещивали два пальца, загадывая исполнение заветного желания.

Смерть еще дважды обошла Петра Гамова стороной. В первый раз это случилось при перегоне истребителей из Нома в Уэлькаль на Чукотке. На маршруте была сильная облачность, и, чтобы обойти ее, Б-25 взял курс на острова Диомида. Один остров наш, другой американцев, оба они служили для летчиков хорошим ориентиром в середине Берингова пролива. Между островами проходило сильное течение, уносившее лед. Поэтому даже в лютый мороз здесь нередко просматривалась узкая полоска незамерзшей воды.

Диомиды показались примерно через час полета. Под крылом мелькнуло несколько домиков в сугробах, но вскоре ничего не стало видно. Над морем сгустился туман. Радист Петр Пелагейченко настроился на волну Узлькаля. До него оставалась еще половина маршрута — около 370 километров. И вдруг пришло сообщение: аэродром в Уэлькале закрыт из-за непогоды.

Запасные аэродромы были в Маркове и Анадыре, но на запрос о посадке оттуда также ответили отказом. Лидер вынужден был запросить Ном. Однако и там через час после их вылета перестали выпускать и принимать самолеты.

Ситуация сложилась трагическая — садиться некуда! Настроившись снова на Уэлькаль, радист поймал рассерженный голос подполковника Никифора Васина, недавно назначенного командиром 1-го авиаполка. Он вылетел на сорок минут раньше Петра Гамова в экипаже Михаила Вороны с другой группой «аэрокобр». У них горючее было на исходе, а Уэлькаль не давал «добро» на посадку. Разрешение было получено только после того, как находившийся там командир 1-й перегоночной дивизии Илья Павлович Мазурук взял ответственность на себя.

Из напряженных переговоров в эфире стало ясно, что группа подполковника Васина села не совсем удачно. Кто-то из летчиков-истребителей, немного не долетев в тумане до полосы, перевернулся. Машина была покалечена, летчик получил тяжелое ранение и чудом остался жив.