Судьба в руках твоих - Ена Вольховская Страница 40

Скомкано поблагодарив Вэйла, Сун спрятал полученное серебро за пазуху и поспешил покинуть дом. Подобно стреле, он пролетел мимо удивленно взглянувших на него громил и почти бегом помчался к центру. Пусть Вэйл был добр к нему, но это не означало, что остальные Волки будут столь же радушны — у них с Суном общей истории нет.

Едва заслышав за домами выкрики рыночных зазывал и гомон людей, Сун позволил себе замедлиться и выдохнуть. Работенка оказалась непростой, но серебро под рубахой приятно грело душу. С удивлением для себя Сун понял, что это единственное чувство, которое он испытывал. Слова Вэйла об общине его почти не цепляли. Добрые воспоминания о родне давно поблекли, а новая дурная жизнь захватила его, подобно шторму, и понесла в неизвестность. Он заметил, что давненько перестал думать о попытках возвращения и изрядно сосредоточился на вливании в городскую жизнь. Даже сейчас его больше заинтересовали слова Вэйла о «Розе», нежели все эти патетические россказни об интригах и пророчествах.

Похоже, тяжелые крылья свободы наконец перестали давить на плечи и начали поднимать его над землей!

С таким настроем Сун даже не заметил, как оказался неподалеку от гостеприимно распахнутых дверей кабака. Под вечер туда уже набилось изрядное количество народу, и, глядя на безостановочно носившихся официанток, Сун даже несколько застеснялся заходить и отвлекать внимание на себя. Смущенно бурча себе под нос ходил из стороны в сторону, пока его не окликнул грубоватый женский голос:

— Малец, наливают-то не здесь, а внутри! — крикнула Ирма из какого-то сарайчика, топнула по полу, и одна из досок резко поднялась. — Здесь, конечно, тоже, но это только для своих, — усмехнулась она, доставая из тайника покрытую пылью бутылку.

Набравшись смелости, Сун улыбнулся в ответ и весело спросил:

— А где тут в «свои» записаться можно?

Женщина одобрительно засмеялась и поманила его к себе.

— Дай-ка посмотрю на тебя! — она внимательно оглядела его с головы до ног, и во взгляде ее появилось узнавание. — Дак ты же тот бедолажный с рынка…

Сун немного удивился, но промолчал.

— Ты когда-нибудь работал на кухне? — строго спросила Ирма.

Не ожидавший вопросов Сун стыдливо отвел взгляд, уже морально готовясь к отказу.

— Меня только к чистке овощей подпускали да дрова таскать…

— Сойдет, — Ирма кивнула. — Того балбеса научили и тебя научим, — не веря своим ушам, Сун заметно оживился и с надеждой посмотрел на нее. — У нас помощничек все равно в Златославу уехал, как бы не с концами, а работать кому-то нужно, — она отвернулась, вставляя доску на место. — Скажу сразу, Нэна платит не очень-то много, но комнату тебе найдет, — на этих словах глаза Суна, уже забывшего, кого это — спать в тепле, загорелись, — да и о еде беспокоиться не придется. Наверное, я должна сказать, что работа не такая уж простая, как кажется, но тебе ли об этом говорить? Видела я, как ты всему городу носишься с подработками… В общем, — она разогнулась, — если работать готов…

— Я готов! — чуть ли не подпрыгнув на месте, ответил Сун.

Женщина лишь довольно кивнула и жестом позвала его за собой.

Голос. Часть 1

«Ты знаешь сказку о том, как смертный обманул бога? Наверняка, ты слышал немало подобных историй, ведь люди любят мнить себя хитрее и умнее всех на свете, но эта история мне особенно близка.

Однажды воля судьбы привела в услужение к древнему божеству человека, что должен был стать его голосом в мире смертных. Человек был слаб телом и, к тому же, совершенно слеп. Божество сначала подумало, что это глупая шутка, насмешка, за которую бы стоило покарать, но оно не хотело нарушать старинный уговор. Тогда оно решило дать человеку шанс проявить себя и, как ему казалось, не прогадало.

Смертный верно следовал всем постулатам, покорно исполнял божественную волю, своему народу он желал лишь блага и процветания и был готов пойти ради этого на многое. Тот смертный был умен и благороден, при этом упрям и весьма своенравен. В то время, как его предшественники становились лишь инструментом чужой воли, его можно было смело называть соратником. Удивительный человек, и это подкупало, подкупало так сильно, что божество забылось и позволило себе счесть его другом.

Вместе они обошли множество мест, раскрыли несчетное количество тайн и загадок, помогли сотням людей. Они общались на равных, будто знали друг друга всю жизнь, плакались, советовались, шутили.

Тогда божество, посчитав своего человека особенным, совершило ту самую роковую ошибку.

Доверившись человеку, оно решило открыть ему свой самый страшный секрет. Но смертному не нужны такие секреты, смертные боятся, когда рушится то, во что они верят, а когда боги рушат это собственными руками… Нет, смертным не нужно доверие, им нужна лишь длань, защищающая от невзгод и дарующая блага. А потому, обретя это знание, смертный обозлился и решил, что не хочет более служить божеству. Но просто уходить он не стал. То ли из жадности, то ли в отместку он пожелал забрать у бога и жизнь, и его величайшее сокровище. Когда божество узнало об этом, было уже слишком поздно, и все, что оно могло сделать, это забрать жизнь смертного в ответ.

Какова мораль этой сказки? А нет ее. Есть лишь горечь разочарования.

Хм…

Слышишь?

Кажется, тебя зовут. Давай, поднимайся. Пора начинать новый день…»

Йозэль резко сел на жесткой кровати, шумно втянув носом воздух. Сердце колотилось, как после бега, а челюсти были сжаты с такой силой, что оставалось загадкой, как только не раскрошились зубы. Отдышавшись, Йозэль рухнул на спину, прикрыв лицо руками. Этот голос. Во снах он вновь и вновь слышал его. Уже третий месяц, с тех пор, как оказался в храме Элиос. Сначала это был лишь вкрадчивый шепот, краткий, вливавшийся в его собственные мысли, да так складно, что едва ли можно отличить. В какой-то момент Йозэль даже счел себя невероятно умным, ведь этот шепот, который он считал своим, давал подсказки и дельные советы. Однако вскоре Йозэль начал подозревать, что все не так просто, и с этой секунды голос, что так ловко выдавал себя за часть его мыслей, стал ощущаться совершенно чужим. Казалось, Йозэль начал сходить с ума. Но голос, будто поняв, что его задумку раскусили, перестал скрываться, совершенно свободно вступая с ним в диалог и болтая, болтая, болтая. Будто в голову подсадили старого деда, которому много лет не давали выговориться. Спустя всего несколько дней Йозэль начал невольно отвечать ему, чудом не озвучивая реплики, но