Соль - Ксюша Левина Страница 41

— Ты только что сказала, что я в тебя влюблюсь.

— Да, но о том, чтобы самой влюбиться, я ни слова не говорила, — я жму плечами, как бы совершенно безразличная к его словам. — Слушайте… Я вас наверное понимаю…

— Не думаю.

— Вам весело со мной, да? И, наверное, интересно, иначе вы бы меня не целовали… Вообще я не знаю, как это работает. Ну то есть, почему мужчины целуют женщин? В общем-то, мне просто интересно понять, что у вас в голове и как вы собираетесь…

— Что ты пытаешься мне донести? — перебивает он.

— Сама не знаю, — на самом деле я ужасно хочу спросить его, зачем он стоял у двери тренерской. Хочу спросить зачем целовал. Хочу спросить почему он ходит в «Биг Сойер». Хочу спросить его, как прошёл день, в конце концов, а выходит только ерунда какая-то. — Как прошёл ваш день?

— Неплохо, — пожимает плечами он. — Волнительно.

— От чего?

— Просто так бывает. День идёт с самого утра наперекосяк. Всё валится из рук. Не можешь собраться.

— Вы плохо спите? Вы говорили, что у вас бессонница.

— Да, — он кивает и откидывает голову, закрывает глаза, будто оказался в безопасности и может расслабиться. Я не могу удержаться, хочется какого-то движения, смены позы, и прикинув, что это достаточно безопасно, ложусь на пол устроив голову у него на коленях. — Пиджаку хана.

Мы будто вдруг успокаиваемся и решаем уснуть. Я уверена, что вот так не будет кошмаров, а он запросто засопит сидя на полу. Я могла бы ему это сказать, но зачем? Он этого ещё не понимает… Ничего, поймёт!

— Не страшно, — отвечаю ему и нервно вздыхаю, когда его пальцы оказываются у меня в волосах. — У меня тоже бессонница. Точнее кошмары. И я ухожу по ночам к моему брату, и в его комнате мне не страшно… В детстве всегда так делала. Прибегала к нему с ворохом мягких игрушек и ложилась рядом.

— А ко мне всё время приезжает сестра, пьёт со мной виски и слушает музыку.

— Она вас младше или старше?

— Мы двойняшки.

— А Гаспар меня старше. Но я выросла с Ксавье, который мне как брат, и мы одногодки. Считай двойняшки, — его пальцы гладят мои волосы. Легко, не путаясь, не дёргая, он массирует кожу головы, и мне кажется, что делает это осознанно. Я поворачиваю голову и догадка подтверждается, он смотрит на меня, и хмурится, как от боли. Вот так за секунду, он от "ничего не будет" перешёл к выражению лица "но очень хочется!". Непостоянные мужчины.

— Почему вы не начали с ним встречаться? — вдруг спрашивает он, после нескольких секунд молчания.

— Потому что… я же его не люблю, как парня, — я снова отворачиваюсь, и его пальцы продолжают перебирать мои волосы. Я почти готова уснуть так, на его коленях. — Он слишком хорошо и долго меня знает. Но когда я его вижу, внутри не бывает фейерверков. И вообще ничего такого не ёкает.

— А должно? — о, мистер Ли! Ещё как должно! Видели бы вы фейерверки, что сейчас полыхают у меня внутри!

— Конечно, должно, — шепчу я и снова не удерживаюсь, не то выдаю стон, не то громкий вздох. Это он как-то очень удачно нажал на основание шеи, и по телу пробежали мурашки. От звука моего голоса он тут же напрягся, взял меня за плечи и скинул, усаживая к стенке.

Я недоуменно смотрю на него, потому что он выглядит так, точно увидел призрака.

— Что?..

— Держись. От меня. Подальше! — медленно говорит он, тыча в меня пальцем.

— А если нет? — я улыбаюсь. Меня жутко, пробирая до косточек, веселит его злость.

— Держись подальше, я не шучу!

— А если…

— Нет! — повторяет он, дёргается, отгораживается. Хочет отстраниться, но бежать некуда.

Он обхватывает моё лицо руками и сдавливает его, точно Ретт Баттлер, а я тут же реагирую. Всё тело начинает вибрировать, и голова от частого дыхания кружится. Наши губы дрожат. От обиды, от сумасшествия, от того, что не могут что-то важное сказать. Он меня не целует, он удерживает меня, чтобы я не приблизилась. А я могу. Я хочу, очень хочу. Горло пересохшее, скрипучее, грудь болит от бесконечных вдохов. Мне нужно лечиться, срочно! В сердце поёт, поёт что-то сопливое, такое, что ты слушаешь тайком в наушниках и стираешь историю прослушиваний.

— Не надо, Соль, пожалуйста, — просит он, но наши лбы уже соприкоснулись.

— Почему? — я договариваю, и шепот тонет в его дыхании, которое щекочет мне губы. Его дыхание меня уже целует. — Почему?

— Соль, — повторяет он моё имя, и оно скользит от него ко мне. Я его будто впервые слышу. — Дело не в том, что я тебя сейчас поцелую. А в том что…

— Поцелуй, — прошу я, хмурюсь как он, потому что понимаю, отчего он так делает. Ему трудно. Я дёргаюсь ему навстречу, но он держит крепко, и у меня будут синяки на скулах, это точно.

Он отстраняется, но когда я останавливаюсь, возвращается ко мне. Снова его лоб касается моего лба. Я поднимаю руки и касаюсь его пальцев. Теперь мы как безумные. Сидим сцепившись, и он улыбается, снова его дыхание щекочет мне губы, бабочки щекочут мне органы, пальцы щекочут кожу.

— Поцелуй, — повторяю я, и опять подаюсь вперёд.

Он отворачивается. У меня внутри всё ноет от отчаяния. Мне это нужно, как сироп от кашля, который выпьешь и сразу отпустит.

— Пожалуйста, — это не я шепчу. Это он. И он просит ещё раз приблизиться, а не отстраниться. Он просит, чтобы я снова попыталась!

Лифт трогается.

И одно только касание его тёплых сухих губ на моих. Это всё, что у меня остаётся, когда он встает, отряхивает брюки и выходит из лифта.

Он даже не прижался к ним, не чмокнул. Только коснулся и ушёл.

Как это было много.

Лучше бы он размазал меня по стенке лифта, выворачивая руки и пережевывая язык и губы, как это делают самцы в книжках. Я бы так отчаянно не наслаждалась, как сейчас! А он… прикоснулся.

Я так люблю теперь прикосновения.

Я осталась сидеть поджав под себя ноги, закусив ноготь и вытирая одной рукой набегающие слёзы.

Губы обожжены каким-то жалким прикосновением. Даже не поцелуем. Но я победила.

Он влюбится в меня и очень скоро.

***

Кайд мечется по кабинету, закрыв жалюзи и на окнах, и в коридоре. Без света. без людей.

Он один, и ему сейчас хорошо.

Он горит изнутри и теперь весь дёргается, корчится, бьёт воздух, будто перед ним противник.

Соль. Соль. Соль.