Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 03 Страница 45

Перед распятием

Я берегу на Пасху скатерть.Крестами вышита она…Как называть Тебя в закате,Когда повсюду тишина?

Как величать Тебя в печали,Что слышать в имени Твоём?Тебя на царствие венчали,Ты внеземельным стал царём,

Я берегу на Пасху скатерть,Когда с темна и до темнаСверлит глазами нашу Матерь —Из внеземелья — сатана;

Когда обуглившийся ФениксИз пепла гордо не встаёт…Что Ты в полях весенних сеешь,Когда война мальчишек жнёт?

Когда безрукие воякиСидят с «протянутой рукой»?..Я берегу на Пасху скатерть,Чтоб растревожить Твой покой.

Воскресный дух

«В этой деревне огни не погашены…»

Щедро льётся белый дымНад сосновыми домами.На окошках расписных          пляшет «Русскую» мороз!

Русь по-прежнему в живых,Не объятая умами,Вся в наличниках резных          и в ледышках женских слёз!

Мать

На холм высокий тьма упала,Смягчив дневную духоту.Два обезумевших опала —С креста — отыскивали Ту,Что отрекаться не умелаИ сомневаться не могла…Качнулся крест.Рванулось тело.На грудь упала голова…Одна лишь Мать тогда сумелаЗаметить в небе два крыла.

Андрей Ильенков

ВЫШЛИ И МЫ ИЗ НАРОДА…

Интеллигент

«Я никогда не считаю до ста,Прежде чем выстрелить — грех невелик,И различать очертанья крестаТанка и купола я не привык» —

Сладостно очи закрыв, бормочу.Сторож церковный. Пора закрывать.Смилуйся, дедушка, я не хочу!Джунгли там, дедушка, Дарвинов ад!

Декабрист

Уберите свидетелей и оставьте в покоеПять повешенных пуговиц — не тревожьте уют:Мне казалось, что жизнь моя — это что-то такое:Или будет восстание, и меня не убьют.

Мне казалось, что боль моя оставляет мне правоОбойтись без косметики рассыпать конфетти(А когда меня вызовут в департамент расправы —Завалить туда с песнями и с подарком уйти).

Чубука у Тургеневых не сосите, не верьте:Никому не обещано ничего на Земле,Кроме воли, но каждому сердобольные чертиСчастья страшную трещину по губам провели.

Перепью сотню хамов я (но до Ноя не допил),Я в углу обезьянника, арестован и гол,Я язык мой из уст моих изблюю, ибо тёпел —И претят междометия, и неведом глагол.

«Вышли и мы из народа по пояс…»

Вышли и мы из народа по пояс,Авторы формул и саг,Время направило наш бронепоездВ реку по имени Факт.

Люди волнуются, рвут эполеты,Камни летают вдогон.Мы отказались платить за билеты,Заняли лучший вагон.

Мы превратили в шампанское воду,Манкой покрыли пески.Люди сопят и друг друга в проходахПальцами рвут на куски.

«Кажется, мимо, — шепнул я на ухо. —Это не тот адресат.Сколько мы шли от порнухи к чернухе,Эй, поворачивай взад!

Там нас спасёт вековая природаПохоти и красоты,Щедрые капли солёного мёда,Песни сирены и ты».

«Все их глаза на полу в общей луже, —Слышу я шёпот в ответ. —Это одно, а второе, что хуже, —Нас с тобой, в сущности, нет».

«Простыми русскими словами…»

Простыми русскими словамиДостать немногого дано:Какой-то дождь в оконной раме,Позавчерашнее вино.

Вино — и пыльный подоконник,И так столетья протекли.Внизу сидят седые кониИ хмуро лижут соль земли.

Прими, тоска российских песен,Мой щедрый дар в твой пыльный склеп!Мне говорят, что это плесень, —Спасибо, я и сам не слеп.

Открыть окно навстречу ветру?Но я постиг за много лет,Что в этих душных кубометрах —Последний воздух на земле.

Сергей Демченков

(28 лет, г. Омск)

МОЁ ТЕЛО — МОЯ ЗЕМЛЯ

«Отчего говорим: родная земля?..»

Отчего говорим: родная земля?Что назвать в этой жизни родным?Обтрепались до ниток «родные поля»И отечества холоден дым.

Но рука моя — в тёплой её пыли,Кровь — от крови её дождей.Плоть — от плоти чёрной, как смерть, земли,Как её не назвать своей?

В моих венах медленный пульс её рек,И когда их скуёт мороз,Мои кости отбелит последний снегБелизною её берёз.

Эту чёрную, ветром изрытую перстьЯ люблю не за и не для —Как не любят себя. Она просто есть:Моё тело — моя земля.

«Жизнь прожить — не поле перейти…»

Жизнь прожить — не поле перейти.Вязнут ноги в раскисшей густой земле.Там, у горизонта, обмякший сырой лесок,А за ним опять без счёту — поля, поля.Тяжело, и сам не знаешь куда брести.Только дождик шагает в ногу и месит грязь.

Обними меня, чёрная от непогод земля!Дай мне спрятать лицо на холодной твоей груди.Мне, сквозь мутный простор, ещё далеко брести.И бесследно сгинуть в размокших пустых полях.

«Сквозь тёмное окно в пустынной вышине…»

Сквозь тёмное окно в пустынной вышинеЖелтеет месяц сумрачно и строго.Чуть светится покатая дорога.Косые тени дремлют на стене…У подостывшей дряхлой печки стоя,Назад подавшись, чувствую спиноюКамней белёных робкое тепло, —Как старческую бережную ласку.Там, за трубой, грибов сушёных связкуИ зеркальца потухшее стеклоСтарушка-печь хранит который год.А тьма всё гуще. Скоро ли восход?Вот, крадучись, усатый мышеловНеслышно пробирается к сараю.Прислушавшись к окрепнувшему лаю,Спешит скользнуть под прочный низкий кров.Вдруг — треснуло над самой головой.Наверно, спать улёгся домовой.На полочке всё тикают часы,Отсчитывая медленно мгновенья.За окнами — лишь лунное свеченьеПорой играет в капельках росы.На поле дня уж клонятся весы,Но спящий мир всё медлит с пробужденьем.

Медлительна осенняя заря.Неспешна ночь в начале сентября.

«Январский день высок, как Божий храм…»

Январский день высок, как Божий храм.В узорных окнах — солнечная вьюга,Вздымается торжественная фугаК слепяще-ярким облачным горам.

Открыта степь набегам и ветрам,Ползёт позёмка в балки и яруги,Вытёсывает ломкие заструги,Сувои наметает по буграм.

Трепещет солнце венчиком алтея,Но через час уж вихревые змеиВ морозной мгле, сплетаяся, гудят.

И чудится порой, что в свете целом,Куда ни кинь тревожно-чуткий взгляд —Снега, снега, два цвета — синий с белым.

Екатерина Федорчук

(26 лет, Саратов)

Я ЗНАЮ, ЧТО СЧАСТЬЯ НЕ СТОЮ…

«Хорошо золотому лучу…»

Хорошо золотому лучутрепетать на ресницах заката.Я тебя никогда не прощу,потому что сама виновата.

На дороге, как белая мышь,островок прошлогоднего снега.Ты меня никогда не простишь,это альфа, и это омега.

Тонок хруст запоздалого льда,И почти неизбежна расплата.Пусть растает моё «никогда»ностальгическим словом «когда-то».

Любовь