Папенькина дочка - Петр Сосновский Страница 45

Мне было жалко Виктора. Он сам себя жалел. Виктор мог еще успеть. Ничего не было потеряно. Я ему так и сказал.

— Давай дерзай! Иди вперед, и ты достигнешь желаемого, — но для него это были лишь слова не более того. Не хотел прилагать усилий. Он больше говорил и мало, порой очень мало делал. Наш разговор ему не помог. Так уж получается, что ни все люди хотят пользоваться предоставленными им судьбой возможностями. Из наших ребят только я и моя жена. Из моего класса, наверное, процентов семьдесят окончило техникумы и институты, остальные ребята пошли работать на завод, приобретая там рабочие профессии.

Следом за мной институт окончила Светлана. Она в отличие от меня получила красный диплом. А вот я немного не дотянул. Но это положение меня не огорчало.

В институте во время обучения меня заметил один тренер. Я ему, наверное, приглянулся, как когда-то Олегу Анатольевичу. Это произошло на межреспубликанских соревнованиях. Я довольно хорошо толканул ядро. Во время награждения он не удержался и напросился навстречу. Прежде солидный хваткий мужик разузнал все обо мне и моем тренере.

Светлана присутствовала на соревнованиях, и когда я ей рассказал о том, что мной интересуются, она просто ликовала.

— Андрей, он тебя заберет к себе. Я, это точно знаю! И ты знаешь… Он ищет ребят, юношей, молодых мужчин, подающих надежды, и готовит их к серьезным всесоюзным и международным соревнованиям. Ты будешь чемпионом, ну, например, Европы, а если хорошо пойдет, то и мира! Представляешь, объявят: на пьедестал почета поднимается Андрей Асоков — чемпион мира!

— Да ну тебя! Все это ерунда! — Однако я приуменьшал значение нашей встречи. Мой новый знакомый был напорист. Он ухватился за меня. Я узнал, что он снимает сливки: ездит по клубам ищет ребят.

Мой шеф Физурнов вел себя странно. Он ни говорил мне, ни нет, ни да! Солидный знатный тренер был выше его по должности по званию и мог сделать что угодно. Олег Анатольевич для него не был преградой. Все зависело от одного меня. Мне достаточно было кивнуть головой и все.

Этот самый тренер приехал на черной «Волге». Он, не поленился, разыскал техникум, в котором я работал, встретился с директором, переговорил с ним, затем уже с моим наставником.

Я, в это время отсутствовал, обедал дома. У меня был перерыв. Меня по телефону вызвали на работу. Трудно было идти в техникум. Сколько раз я ходил. Даже не обращал внимания, проскакивал вовнутрь между колонами, открывал большую массивную дверь и вот теперь тянул, от меня требовался ответ. Мой отец мне сказал прямо:

— Андрей не юли! Сделай свой выбор. Если да, то да, нет, так нет! Но прежде, хорошо подумай! В жизни часто приходиться выбирать. Однако не все поступки, выбранные нами, бывают, значимы, значимы — единицы из них. Я, ты знаешь, так же был поставлен когда-то перед выбором, сделал его, он тебе известен и не жалею. Ты должен сделать выбор, чтобы после не жалеть о свершившемся поступке.

Настроение у меня было паршивое. Я быстро поднялся на второй этаж. Там находился кабинет директора. Быстро прошелся по коридору и вошел в приемную. Секретарь, молодая девушка взглянула на меня и сказала:

— Андрей Николаевич вас уже заждались! Проходите!

Я разгоряченный, взбудораженный, вдруг сник и робко открыл дверь. Что мне бросилось в глаза: в углу на краюшке стула сидел Олег Анатольевич и смотрел себе на кеды. Он, сколько я его помню, наверное, всю жизнь так и проходил в спортивной обуви. Туфель на нем я никогда ни видел, даже в торжественные дни.

Директор ходил по кабинету. Знатный тренер вальяжно сидел, развалившись в кресле. Я, так понял: они решали мою судьбу и уже решили — ждали лишь одного — моего согласия.

Я ждал, что мне скажет Олег Анатольевич. Свою судьбу я доверил ему. Однако Физурнов молчал. Так тихо молчал, что жизнь за окном была вся здесь. Звук ее нарастал и нарастал. Я не выдержал: мне казалось от этого громкого уличного шума, вот-вот разорвутся мои перепонки. Наверное, мне стало жалко Олега Анатольевича — жалко на какое-то мгновенье и я, взглянув на портрет Ленина, над головой у директора техникума — раньше они везде висели — сказал:

— Я хочу остаться в техникуме!

Не знаю, наверное, мой поступок мне навредил, да и не только мне, но и моим отношениям со Светланой. Она, вечером, дома, взглянув на меня, первый раз в жизни не поняла. Я не ждал от нее такого напора:

— Андрей, да ты знаешь, что наделал? Ты, отказавшись, закрыл себе дорогу в будущее. Мне хорошо известен Олег Анатольевич Физурнов. Это хороший, добрый человек, но он для тебя уже не тренер. Ты его догнал. Он, уже не в состоянии тебе дать больше, чем он дал. Оставшись с ним, ты остановился. Не бывать тебе на пьедестале там, там, — она осеклась, показала рукой куда-то вверх, хватая по-рыбьи ртом воздух, нашла возможность, продолжить: — Нет, ты уже не чемпион! Ты, ты… — не договорила и убежала.

Первый раз в жизни я поругался со Светланой. Первый раз она усомнилась во мне, увидела меня слабым, не способным делать правильно выбор. Моя жена, став солдатом, мечтала быть генералом. Генералом и не меньше.

— Вот тебе и папенькина дочка! — не раз говорил я после себе. — Я ее просто недооценил. Она передо мной показалась другой стороной. Но какой бы ни была женщина сильной, многое нам мужикам всегда видится неестественным, и мы всегда ищем в них слабость. В будущем, когда у нас уже был сын, я все-таки увидел в Светлане то, чего казалось, от нее нельзя было ожидать, — эту самую слабость. Правда, это было связано с другим моментом нашей жизни.

14

Я остался работать в техникуме. Мне увеличили зарплату. Но это только благодаря Олегу Анатольевичу. Он видел, какого стоило мне сделать выбор, и постарался — выбил надбавку, отдав часть своих часов. Еще что изменилось: Физурнов рьяно взялся за меня и проводил тренировки, чуть ли не каждый день — готовил к следующим выступлениям. Особенно он уделял внимание бегу.

— Ты, вырвешься, я знаю, у тебя есть задатки, — виновато говорил он. — Мне его слова были ни к чему. Я старался обо всем забыть. Хватило того, как на меня набросилась жена. Я с трудом удержался, ничего ей не сказал в ответ грубого, обидного, а про себя подумал: «Ну, не получится с меня чемпиона, ну,