Драконовы земли - Kuras Страница 5

Уже через две недели своего отцовства Трефалкир понял, что у его детей будут некие трудности при общении с себе подобными. Как он и опасался, дело было в смешанной крови, она сотворила что-то чудное. Старший сын, имевший по большей части фиолетовый окрас, был крупным и сильным, но, к удивлению чернокнижника, проявлял расположенность к молниям и электричеству. Телосложением он больше пошёл в мать, такая же широко открывающаяся пасть, мощная грудь, массивный хвост. Возможно потом у него покажутся ещё и костяные выступы по бокам мордочки. А вот глаза были жёлто-оранжевыми, и передние клыки обещали вырасти длинными. Здесь к странностям можно было отнести лишь зелёный язык, признак присущий скорее ядовитым вивернам, а не драконам. У младшего сына странностей наблюдалось чуть больше. Тот же зелёный язык и, самое приметное, морда: сверху слишком короткая, возможно недоразвитая, поэтому нижняя челюсть и подбородок очень выступали. Пока весь яркого алого окраса, с чёрными, крошечными костяными наростами на лбу и затылке. Строением он был как отец, более гибкий и менее громоздкий. От него же унаследовал форму зубов, а глаза были тёмно-зелёными. Он пока проявлял явные, неоспоримые признаки огненной стихии. А вот со средним сыном была почти беда, настолько природа не обделила его необычностью. Окрас малыша не являлся вариацией одного цвета, как это бывало обычно в таком возрасте. Драконыш имел пятна зелёно-жёлтого и зелёно-голубого цветов. Чуть, самую малость, длинноватая нижняя челюсть, на которой уже расположились два массивных клыка, но самая диковинная странность расположилась на верхней. Сморщенная складками кожа, чудной вид даже для Трефалкира. Правда, всё объяснялось тем, что драконыш выделял кислоту, говорящую о его породе куда лучше окраса. Зато язык нормального цвета и отцовские оранжевые глаза. Может, лишь чуть светлее. Трефалкир не мог сказать, были ли эти странности результатом неправильного ухода или так повлияло его волшебство, или же таков каприз судьбы. Его это никак не волновало, он любил их просто за то, что они появились на свет и поэтому были уже прекрасны. Он с радостью наблюдал, как они незаметно подрастают, учатся управлять телами, рычать. Кормёжка не стала проблемой, вопреки опасениям, детёныши охотно ели сырое мясо, которое приносил им отец. Дракон пока не выпускал их надолго из гнезда, так как их чешуя должна была прежде окрепнуть. А ещё приближалась их первая полная луна — особое время для недавно родившихся драконов. Пусть среди родичей бесспорно больше почиталось солнце, но по каким-то давно забытым всеми причинам имена давались именно под светом первой полной луны. У каждого дракона могло быть два имени, но первое самое особое, значащее нечто большее. Трефалкир ответственно подошёл к выбору имён. Он наблюдал за сыновьями, пытаясь определить ту или иную черту характера или особенностей. Имена достаточно быстро пришли ему в голову, как видение или озарение, чему дракон был безмерно рад. Такое считалось благосклонным отношением предков. И вот под светом полнолуния, в тихую, как первый снег, ночь Трефалкир нарёк своих сыновей. Старший Садролас, коготь грома. Средний Фангрэне, разъедающее дыхание. Младший Бэйлфар, кипящий огонь.

Комментарий к 2. Кошмары и грёзы.

Допустимы ошибки:3

3. Незванный гость

Единственное, что Азайлас слышала уже несколько недель, казавшимися долгими годами, было завыванием ветра. Даже похрустывание снега не могло заглушить этот протяжный и ноющий вой, словно стонали сами горы. Возможно, подлинная причина заключалась в расположении всех перевалов, провалов, уступов, но ей всегда думалось, что эти хребты живые — настолько неуютно ей делалось, когда она ещё жила здесь. А сейчас в этом нескончаемым подвывании стихии ей даже стали мерещиться слова и голоса. Стоило попытаться их разобрать, как они ускользали, уносились куда-то дальше. Драконица не могла определиться: слышит она их слухом или же звучат они в голове. Наверное, дело было в безумии, которое охватило её. Оно не давало на чём-то сосредоточиться, не давало остановиться, не давало улететь отсюда. Да и куда она улетит со сломанным крылом? В прошлой стычке с ледяным сородичем глыбы льда перебили плечевую кость и фаланги. Азайлас не могла вспомнить, когда это было: несколько дней назад или год назад. Но в тот самый момент сквозь пелену ярости и помутнения рассудка она ощутила присутствие своего любимого. Это было такое чёткое и яркое ощущение, что оно заглушило все вокруг, прояснило сознание. Благодаря этому ей и удалось уйти от превосходящего противника живой. Как Трефалкир там без неё? Как их дети? Опять же, сине-белая самка потерялась во времени и не могла сказать, как давно она смотрела в эти наполненные грустью оранжевые глаза. Он пытался её отговорить от путешествия на север, приводил доводы, убеждал, что это не её желание, а зов гор. Какое-то время дракону удавалось удерживать подругу, но в один момент мороз, появляющийся в крови, буквально заставлял её шагать на север, к неизбежной участи всех ледяных.

Когда она встретила Трефалкира? Пожалуй, ещё до той войны, когда спустилась с пиков. Азайлас очень хотела увидеть мир, увидеть хоть что-то кроме белого и серого снега, голубого и холодного льда, бескрайнего, но равнодушного неба. Она слышала о зелёных лесах, о тёплом океане, о высоких водопадах и о рокоте молний. И, конечно же, о Скрытой Долине. Да, там она и встретила свою любовь, пускай даже тогда они не совсем поладили. Что произошло дальше? Но ветер начал развеивать воспоминания подобно сухим, ломким снежинкам. Они улетели прочь в белое марево, окружавшее её. Драконица потрясла головой, изо всех сил пытаясь вспомнить, как всё было, но получилось вспомнить лишь обрывок из войны, грянувшей спустя три года после её спуска с гор. Ей тогда только-только исполнилось пятнадцать, можно сказать, ещё не до конца окрепший подросток. Для прямых столкновений с магами она была не готова, поэтому Нивервир, тогда только ставший королём, предложил ей, как и другим молодым родичам, отыскивать драконов и передавать им его приказ вернуться в долину. Потом Азайлас помогала добраться осиротевшим драконятам до безопасного места. Люди охотились на них и похищали для каких-то злых деяний, поэтому ледяная драконица облетала большую территорию, пока ещё не целиком затронутого войной района, и собирала всех, кого могла. Взрослых драконов там не встретилось вовсе, и в тот день она нашла в лесу сбившихся в кучку беззащитных, перепуганных малышей. Они не могли сами найти укромного убежища, и для большей надёжности драконица сопровождала их всю дорогу. Но не стоило