Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 03 Страница 55

Говоря же о тех исторических эпизодах, когда самостийническая идея добивалась все-таки видимого успеха, нельзя не учитывать то обстоятельство, что она почти никогда не появлялась на политической арене в «чистом» своем виде. Все успехи самостийничества совпадают с периодами исторических катаклизмов в России и объясняются, как правило, тем, что самостийничеству удавалось удачно пристроиться к какому-нибудь востребованному народом идейному течению. Так, в годы русских революций и гражданской войны самостийники паразитировали на идее социалистической: народ воспринимал их как местных, украинских, представителей той политической силы, которая во всероссийском масштабе провозглашала намерение решить социальный вопрос, и откликался прежде всего на их социалистические лозунги. В эпоху «перестройки» самостийники выдавали себя уже за противников социализма и за демократов — так что и посейчас на Украине политическое движение, сторонники которого всеми способами стараются не позволить половине населения страны разговаривать на том языке, на котором оно привыкло, считается почему-то демократическим… И это несмотря на то, что внушительная часть украинствующих всегда открыто проповедовала фашистского типа идеи (да и все движение вдохновляется в наши дни деяниями тех своих представителей, кому в свое время, в соратничестве с Гитлером, довелось отличиться, воплощая фашизм на практике)…

В мемуарной литературе, возвращающей нас к тем временам, когда при помощи внешних сил самостийничество добивалось возможности развернуться во всей красе, имеется множество красноречивых свидетельств того, что украинствующих, их идеи и сопутствующую всему этому атрибутику (и в том числе насаждаемые украинствующими языковые новшества) народ на Украине воспринимал по большей части с иронией.

Вот хотя бы одно из таких свидетельств (относящееся к периоду кратковременного правления самостийников в годы гражданской войны). В мемуарах Н. Плешко «Из прошлого провинциального интеллигента» (напечатанных в 1923 году в Берлине) читаем: «Однажды я был командирован в Радомысльский съезд мировых судей для дачи „заключений“. Входим в заседание. И что же? Председатель начал вести его на украинской „мове“, на такой же „мове“ члены суда делали доклады, защитники заговорили по-украински. Мое место находилось вблизи публики, состоящей главным образом из крестьян, и они в недоумении стали переглядываться друг с другом, а один из них, нагибаясь к соседу, сказал: „Петро, а Петро, что это паны показились, чи що?“» (19).

На отсутствие должной любви «украйинцив» к навязываемой им украинофильской идеологии очень часто сетуют и сами предводители самостийничества. К примеру, один из руководителей украинской Центральной Рады и, затем, Директории В. Винниченко, в своей книге «Відродження нації», в числе прочего, писал и такое: «Я їхав вісім днів серед солдатів, селян і робітників, зміняючи своїх сусідів на численних пересадках. Отже я мав нагоду бачити на протязі сих днів немов у розрізі народних шарів їхній настрій /…/ Я під той час уже не вірив у особливу прихильність народу до Центральної Ради. Але я ніколи не думав, що могла бути в йому така ненависть. Особливо серед солдатів. І особливо серед тих, які не могли навіть говорити по руськи, а тільки по українськи, які, значить, були не латишами й не руськими, а своїми, українцями. З якою зневагою, люттю, з яким мстивим глумом вони говорили про Центральну Раду, про Генеральних Секретарів, про їхню політику.

Але що було в цьому дійсно тяжке й страшне, то це те, що вони разом висміювали й усе українське: мову, пісню, школу, газету, книжку українську». (20).

Надо сказать, что такая удивившая Винниченко реакция народа на «вси спробы»1. Винниченко и К° его «украйинизуваты» — вполне объяснима.

У всякого человека (если это не мертвый духовно человек) есть внутреннее стремление к развитию, к усложнению, к углублению… Идеологи же самостийничества и воплощающие их идеи правители Украины ради достижения своих целей потакают невежеству простого народа и, эксплуатируя это невежество, закрывают для народа путь к полноценному культурному развитию. Они стараются в культурном отношении ограничить народ тем местным, провинциальным уровнем, которому и соответствует украинская культура. Самостийники отрицают в принципе саму необходимость для тех, кого они назначили «украйинцямы», подниматься выше этого уровня. Вполне вероятно, что большинство этих «простых людей» никогда в своей жизни и не поднимутся культурно выше своего местного уровня, но когда у них отнимается сама возможность сделать это — они, если и не протестуют, то уж точно большой признательности к украинизаторам не испытывают…

Украинские идеологи пытаются оправдать используемые ими методы и приемы тем, что всякий народ имеет право на собственное толкование своей истории. В этом они следуют по стопам сегодняшнего всемирного законодателя мод — США. Вольное толкование американцами даже такой недавней истории, как история Второй мировой войны — их поползновение к тому, чтобы, не мудрствуя лукаво, приписать себе главные заслуги в победе над германским фашизмом, — является дурным примером и соблазном для всякого рода мелких подражателей.

В данном случае приходится иметь дело с мировоззренческой установкой, которую можно назвать «ветхозаветной» и которая скорее присуща иудеям или протестантам, нежели православным, каковыми по духу являются русские (даже те, которые считают себя атеистами). Для народов с такой мировоззренческой установкой характерна психология «избранности» — когда все остальные народы, не относящиеся к «избранным», воспринимаются как материал для жизнедеятельности «избранных», как средство для достижения их национальных целей. «Избранный» народ стремится подчинить своему национальному эгоизму и своим потребностям все, что можно для этого приспособить, в том числе и историческую правду. Вообще нетрудно обнаружить у представителей «украинства» и у тех, кто создавали в свое время Соединенные Штаты, множество сходных черт. Ведь, по большому счету, «независимая Украина» является попыткой воплощения на нашей земле своего рода варианта «американской идеи». Однако американское общество все-таки построили люди, бежавшие из своих стран и оторвавшиеся от своих национальных корней, ради того, чтобы на новом месте начать свою жизнь сначала. Что же касается создателей «нэзалэжной Україны», то они никуда не бежали — они решили возводить новую жизнь, оставаясь на своей земле. Для этого им потребовалось не только самим отречься от великого прошлого своей страны, но и само это прошлое превратить в девственную прерию. Поэтому они так рьяно уничтожают в нашей истории то, что им неугодно, переименовывая и переиначивая на свой лад все, что попадается им под руку.

После создания мифа о древней истории украинского народа понадобилось наполнить такую замечательную историю столь же замечательными деятелями. Бессовестно прибрав к рукам древний период русской истории, самостийники, не моргнув глазом, причислили к своим предтечам выдающихся деятелей нашего прошлого. По-чичиковски рассчитывая на то, что имеют дело уже с «мертвыми душами» и потому наказания за деяния такого рода бояться не следует, они перекрасили в свою масть многих тех, кто некогда составил русскую славу, — не брезгуя при этом ни князьями, ни философами, ни учеными, ни авиаторами… Несмотря на то, что большинству из записанных задним числом в «українци» и не по своей воле удостоенных «чести» фигурировать в украинской истории под самостийническими знаменами подобное при их жизни не могло присниться даже в кошмарном сне…

6

Самостийникам сравнительно легко удалось воплотить свою утопию в жизнь. Удалось — благодаря удачному для них стечению исторических обстоятельств и использованию всевозможных, шулерских по своей сути, рекламных технологий; при помощи могущественных союзников (от австро-венгерского правительства второй половины XIX века до коммунистического режима в России и новейшей украинской власти) и при активной поддержке заинтересованных сил извне. Задача по искусственному созданию и последующему массовому внедрению книжного украинского языка и литературы на этом языке, художественной и научной; по переводу на этот язык школьного и высшего образования оказалась благополучно решенной. Самостийническая точка зрения на отечественную историю принята в украинском государстве в качестве единственной и безальтернативной и активно вдалбливается в головы граждан при помощи вузовских и школьных учебников, а также средств массовой информации. Успехи превзошли все ожидания.

Но при этом мало кого из украинских «просветителей» и тех, на кого направлено это «просвещение», заботил вопрос: а какой это будет язык и какая это будет литература? Смогут ли они выполнять те функции, которые выполняют обычно всякий язык и всякая литература? И способна ли та история, которая написана самостийниками, быть кладовой национального опыта? И можно ли человека, получившего украинское «образование», считать по-настоящему образованным?..