Соль - Ксюша Левина Страница 63

«Это мы ещё посмотрим!»

Видимо, я слишком драматично стою к нему спиной, потому что он поднимается со скамейки и обнимает меня за плечи. Я тут же начинаю задыхаться и улыбаться.

— Не грусти, — шепчет он мне на ухо. — Я эгоист, конечно, но может, то время что у нас есть, будет приятнее, чем мы оба думаем?

Я вырываюсь, поворачиваюсь к нему лицом, и он почти сразу меня целует.

— Если ты… — начинаю было я, но он не даёт договорить, а потом тянет за собой.

Мы снова идём, но теперь держась за руки, останавливаясь иногда, чтобы целоваться. Я ничего не могу с собой поделать, почти сразу вместо ладони сжимаю его предплечье, начинаю часто целовать его в щеку, так что он смеётся и не может идти. Ругает меня, но тоже целует в ответ, обнимая ладонями мое лицо.

— Такое ощущение, — говорю я, когда мы останавливаемся в очередной раз, не пройдя и нескольких шагов. — Что вот тут огненные драконы, — прижимаю руку к своей груди. — И от каждого вдоха воздух накаляется и расширяется, и места не хватает.

— Да, — кивает мистер Ли и гладит мои щёки. Я поверить не могу, даже не догадываюсь, что он ещё не договорил. — И меня это пугает.

Он о себе или обо мне, чёрт побери?

***

*Читать под Larkin Poe — Ain't Gonna Cry

Я не буду плакать.

Я не буду плакать.

Я снова на сцене вместо Би.

Сегодня ей исполнился бы двадцать один год.

И Эл надрался в дрова, лежит в подсобке и говорит с официанткой Лори, которая заставляет его пить воду с сорбентом.

В чём моя миссия?

Почему я плаваю

В грязной воде

Плохих решений?

Сорок дней и ночей

Я безумна, я тень,

Потому что не знаю, что не так

Или как верней.

Ребята за моей спиной непривычно статичны, но и песня слишком медленная. Я сижу на высоком стуле, обитом розовым искусственным мехом, на спинке вышито стразами «Брайт». Увидев этот стул на сцене Эллиот тут же бросился к бару.

Я не буду плакать.

Я не буду плакать.

Я не умею молиться,

Но в любом случае я буду петь: "Аллилуйя."

Я не буду плакать.

Голос немного подводит, а я даже не дошла до самого сложного и красивого места. Когда Би пела эту песню, все молчали заворожённые. Сейчас ближе всех к этому состоянию два моих слушателя. От взгляда на одного сердце ёкает, а от взгляда на второго — тоскливо сжимается. Эти двое меня убьют.

Не ребенок,

Но все же не свободна.

Застряла в милях

Где-то посередине.

Повзрослей в этот век и день,

Это долгий и трудный бой.

Ты должен жертвовать,

Ты должен кровоточить!

Мистер Ли и Ксавье оказываются за одним столиком и смотрят на меня так внимательно, что я закрываю глаза, чтобы не сбиться.

Я не буду плакать.

Я не буду плакать.

Даже когда хор уйдёт,

Я в любом случае буду петь: "Аллилуйя",

Я не буду плакать

И вот теперь то самое место, которое я так любила слышать от Би. Тут нужно встать с места и выйти на свет.

Все эти чувства,

Что я подавляю,

Ты должен убрать их из моей груди.

Я погибаю,

Наверное…

Это факт?

Или это все в моей голове?

Теперь я не в себе..

Не могу избежать пустоты, паранойя во мне!

Я не буду плакать.

Я не буду плакать,

Когда моя душа собьется с пути.

В любом случае я буду петь: "Аллилуйя!"

От Би это была печальная молитва. От меня это жалкая исповедь.

Но кого-то я тронула, зритель вытирает слезы, многие помнят, как длинноволосая рыжая нимфа Брайт, стояла тут такая красивая и выделывала музыкальные пируэты так, что души заворачивались.

Кайд подходит ко мне, когда я начинаю спускаться со сцены, и смотрит на меня не решаясь… обнять? Поцеловать? Взять за руку?

Вероятно, да.

А ещё в обед мне казалось забавным, что у нас всё так непонятно.

"Опасные связи" интригуют только у Шадерло Де Лакло…

Глава 36. Про покер и до кладовки со швабрами

— Как настрой? Боевой? — его голос меня парализовал. Я не помню, чтобы брала в руки телефон, как это часто случается со мной с утра, поэтому просто подскакиваю от того, что в ухо мне говорит мистер Ли.

— А…

— Что? Ты ещё не проснулась? Ничего, что сегодня важный день?

— Н-не… Что?

— Соль, уже почти шесть утра!

— Я… не встаю… раньше… десяти, — выдыхаю я. Даже поднять веки не выходит, просто мотаю головой, чтобы они как-то сами расклеились, но тщетно.

— Эм… а как ты успеваешь сделать утренние дела?

— У меня нет утренних… дел, — сил нет даже зевать, чувствую себя героиновой наркоманкой (да, в моём представлении они такие: "Ааа, я не могу открыть глаза и не чувствую тела!")

— Тебя нужно перевоспитать, — вздыхает он. — Будь готова к шести, соня.

— Ут… ра? — язык опух.

— Шесть утра наступит через десять минут, — отвечает мне Ли.

— Как… - я хочу спросить: “Какого чёрта?!” Но не могу.

— Вообще хотел пожелать удачи. Не бойся, ты лучше всех тех, кого встретишь сегодня.

Просыпаюсь к одиннадцати, будто украденные у меня пять минут сна, окончательно лишили сил на всё утро. Кое-как открываю глаза и плетусь в душ, давненько я не воскресала с таким трудом, а всё эти бессонные ночи.

Всю ночь я думала о том, где границы моей победы. Что можно считать за первый приз? Его руку в моей руке или обручальное кольцо на моём пальце? Чего мне будет достаточно? Где я соскочу?..

Шальная мысль: "А может маме рассказать?" в очередной раз посещает, но я решительно её отвергаю. Пока нет времени. Поэтому, выхожу из душа и печально плетусь собираться на вечер, который мысленно нарекла "решающим".

Уйду! Возьму, развернусь и, гордо вздёрнув нос, уйду.

Когда выхожу на крыльцо дома в тонком бордовом платье, меня охватывает сырой прохладный воздух. Вечер насыщен дождём и туманом, приближающаяся ночь полна обещаний и шепота, прошедший день уже умер в безвестном ожидании волнения. Остановившись на секунду, я перевожу дух, наслаждаясь тем, как холодит обнаженные ноги в босоножках сырой камень крыльца. По-детски сказочно ощущается сейчас мир. Предвкушения, предвкушения, я вся в них. Хорошее или плохое, но этой ночью должно что-то случиться. Старые синяки хорошенько замазаны. Волосы максимально просто убраны. Платье безукоризненно соблазнительно, но строго. Я готовилась, мистер Ли!

Обещанная машина уже ждёт, и я быстро спускаюсь вниз к