Невероятные приключения циников в Скайриме - Юлия Пасынкова Страница 79

— Слышал, что в город пожаловали герои, но не поверил, что это про тебя, Питикака. Вот решил отыскать, — Ралоф спохватился и разжал руки. Он отошел на шаг и осмотрел меня с ног до головы. — А ты изменилась. Окрепла. Видно, не врут барды, что ты справилась в тремя драконами одним Криком.

Я уклончиво покивала, пожала плечами и от неприкрытого разглядывания почувствовала себя неловко, особенно учитывая, что в последнюю нашу встречу слезно умоляла Ралофа пристрелить меня. Но мужик и не вспоминал об этом. Он смерил оценивающим взглядом рейнджера и снова повернулся ко мне:

— Ты пришла как раз вовремя в Виндхельм. Ярл Ульфрик собирается идти в поход на Вайтран, и братьям Бури нужны любые люди. Ты, конечно, не норд, но ты героиня, да к тому же довакин. Я замолвлю за тебя словечко…

— А ты, Ралоф, так и не изменился, — хмыкнула я, — все также занимаешься агитацией. Нет, у меня свои дела, и гражданская война в них не входит.

Норд помрачнел:

— Тебя не волнует судьба Скайрима?

— Очень! Очень волнует, поэтому мне надо найти и вернуть домой нескольких пришельцев из других миров. И одну несносную курицу.

Ралоф покачал головой:

— Не знаю о каких пришельцах ты говоришь, но… Да поможет тебе Талос на твоем пути. Путешествовать сейчас опасно: драконы следят за дорогами; все больше нападают на селения, иногда даже по двое. Слышала о Рорикстеде?

Я покачала головой.

— Сгорел, так же как Хелген. Говорят, три дракона прилетели с ближайших гор. Жаль тебя там не было, или второго довакина. Ходят слухи, что в Солитьюде есть еще один дова, вот я и обрадовался, узнав, что ты здесь. Если тот драконорожденный вступит в имперскую армию — нам придется туго.

Ралоф продолжал меня убеждать, как Братьям Бури нужен свой довакин в команде, а я переваривала новости. В игре Рорикстед не должен был сгореть. Проклятье! В игре драконы не летали по-двое, и не было двух довакинов — слишком много доказательств того, что Скайрим здесь живет собственной жизнью. Возможно, та нордка — Вигдис, кажется? — должна была быть настоящим довакином, а я своим вмешательством принесла долю хаоса в игру. Надо срочно собирать потерянных игроков и валить отсюда.

— Ралоф, я была чертовски рада тебя видеть, но нам пора заниматься спасением Скайрима, и надо срочно в Винтерхолд. У тебя знакомый возница есть?

Норд тяжело вздохнул, поняв, что все увещевания прошли мимо моих ушей, и махнул следовать за ним. В городской конюшне оказалось лишь две свободных повозки — остальные были экспроприированы для военных нужд. Нам предложили двух запряженных лошадей, раз мы пришли с Ралофом, которого здесь знали и уважали, но после того, как я взбунтовалась против езды верхом, один ямщик согласился подвезти нас до Винтерхолда, но запросил двойную сумму. Дескать, холодно там. И медведей много. Бишоп шипел, ругался и плевался, когда отсчитывал золото, а под конец клятвенно пообещал включить все потраченное в сумму оплаты его услуг. Пришлось согласиться — свои деньги я берегла, а с рейнджером пусть Кречет расплачивается. Хоть золотом, хоть натурой. В смысле яйцами. Мы погрузили вещи в повозку, и я сердечно поблагодарила Ралофа, обняв его на прощание. Видимо, дружеские объятия тут не в ходу — норд покраснел до корней светлых волос, кашлянул и неловко благословил на прощание. Мы с Бишопом забрались в телегу и отъехали. Я не стала дожидаться, когда холод усилится, а сразу развернула добытую рейнджером медвежью шкуру и окуклилась в большую мохнатую «медведку».

Следующие несколько дней мы провели в пути. Карнвир все чаще оставался с нами и не уходил далеко на охоту. Лошадь сначала пугалась огромного волка, но потом, видимо, привыкла принимая его за странную собаку-переростка. Бишоп перестал ходить на охоту совсем, а как будто начал пристальнее наблюдать за мной. Иногда я ловила на себе его взгляды, но на любые вопросы он отмалчивался, либо отшучивался так, что говорить не хотелось вовсе. Я же занималась тем, что раз за разом перечитывала свои дневниковые записи, выискивая в них ответ, как вернуться в реал. Пока я точно знаю, что эмоциональное потрясение открывает новое воспоминание и новую игровую фишку в моей голове: сначала это был курсор и индикатор скрытности, сейчас это карта, что будет потом? И как же все-таки снова увидеть реал? Возможно в библиотеке Винтерхолдской коллегии магов есть хоть что-то о перемещениях сознания.

В пути мы провели уже несколько дней. Редкая растительность, которую еще можно было встретить в Виндхельме, постепенно сменилась обледенелыми камнями, а потом и они исчезли, скрывшись под толстым слоем снега. Живность так же исчезла, и мы потихоньку подъедали те запасы, которые брали с собой. Пару раз заночевали в охотничьих стоянках. В одну такую ночь ветер особенно сильно трепал наши подобии палаток — натянутых шкур на паре столбов. Толстый мех Карнвира уже на спасал от лютого холода, а тихая ругань рейнджера у костра говорила, что и Бишопу не удается отдохнуть. Делать нечего: либо мы все околеем поодиночке, либо будем греться народными средствами.

Крикнув рейнджера, я разделась до исподнего, и Бишоп, не упустив возможности отпустить пошлый комментарий, скинул свою броню в доли секунды. Мы залезли в спальный мешок, накидали сверху остальные шкуры, и я прижала к себе смирного волка. Сзади рейнджер взял меня в кольцо. Ветер свистел снаружи; возница громко материл Ралофа и подбрасывал дров в костер, а я только спустя какое-то время почувствовала, что перестала трястись. Кажется, даже сопли в носу оттаяли. Но оттаяли не только они. Что-то упиралось мне в задницу.

— Бишоп…

— М-м…

— Убери его, или отрежу.

— И куда я его дену?

— Не знаю, думай о чем-нибудь отвлеченном.

— Когда рядом голая женщина, думать об отвлеченном? Я что — больной?

— Думай о голых старухах.

— О чем?! С ума со… О… О! Сиськи Кин! — Бишоп содрогнулся, — не говори больше