Я был аргонавтом - Евгений Васильевич Шалашов Страница 13

— П-полтора годика, — еле выговорил Лаэрт. Потом, полежав немного, вдруг подскочил: — А ты не врешь, что ты не Сизиф, а Сизиф уже три года, как умер?

— Ты к башке тряпочку-то приложи, — заботливо сказал Автолик, забирая упавшую тряпицу и смачивая ее водой.Приложив влажную и холодную повязку на лоб зятя, хмыкнул. — Я же тебе говорил, баранья башка, что сплетням не стоит верить. Кем бы я был, если бы собственную дочь под покойника подложил?

— Кем поклясться, что Сизиф давно мертв, и я не Сизиф? — деловито поинтересовался я.

— Герой клянись, покровительницей очага и нашего судна, и пусть она знак пошлет, что ты не врешь, — хрипло потребовал Лаэрт.

— Герой клянусь, что я не Сизиф, а Сизиф в Аиде, — послушно сказал я. — Про знак ничего не скажу, Гера богиня, она на мелочине разменивается.

— Ой, — по-детски вскрикнул Лаэрт, хватаясь за глаз.

Автолик, поднимая с земли маленький влажный камушек, изрек:

— А вот тебе и знамение. И скажи спасибо богине, что она тебя пожалела. Могла бы камень побольше выбрать.

[1] Вообще-то, это сказал Аполлоний Родосский, живший в III веке до н.э.

[2]Если много версий, отчего Сизиф прогневал богов. То, что он воровал с Олимпа нектар и амброзию, ему с рук сходило. Чаще всего вспоминают, что он умудрился взять в плен бога смерти Танатоса. Еще вспоминают, что он, накануне смерти запретил жене проводить погребальные обряды, а попав в подземное царство упросил Аида вернуть его на землю, чтобы навести порядок и сделать жене внушение. Но оказавшись дома, возвращаться в царство мертвых не захотел. Гуляя по земле, он встретился с Автоликом. Сплетня, что на самом-то деле Одиссей не сын Лаэрта, а сын Сизифа, приписывается воину Терситу, развлекавшему воинов под Троей.

Далее я привожу пересказ отрывка из Ф.Зеленского, известного исследователя мифов. "Автолику так понравился Сизиф, что тот сказал: "Как жаль, что у меня нет второй дочери; быть бы тебе моим зятем. Но у меня только одна, и ту я обещал выдать замуж за Лаэрта итакийского«— «Обещал? Клятвенно?» —"Да, клятвенно". —"Именем Гермеса?" —"Нет, Зевса и Геры олимпийских" —"Это другое дело; но как ты ее к нему отправишь?" —"Под чье-нибудь охраной«. — «Хочешь под моей?» — «Изволь».

Одиссею ужасно не нравилось, что его отцом считают какого-то Сизифа и он, в отместку, жестоко избил Терсита.

Глава пятая. Самозванный пророк

Дров натащили много и костер по убитому Идмону горел всю ночь. А мы, аргонавты, пели в память товарища торжественные гимны, посвященные богам (слов я не знал, но старательно подпевал). Когда опустела половина бурдюков, начались смешки, кто-то сказал, что умерший любил повеселиться и нужно спеть не только грустную, но и веселую песню. Орфей, хотя был и не слишком пьян, ударил по струнам кифары и запел.

— Адониса Киприда

Когда узрела мертвым,

Тогда она решила,

Убийцу наказать.

Песня, об Адонисе, убитом вепрем, вроде бы к месту, а Орфей, аккомпанируя себе на кифаре, помчался вокруг костра, а остальные герои, взявшись за руки, устремились следом, словно вокруг елочки.

— Крылатые эроты

Помчались по всем дебрям,

И был кабан ужасный

Немедленно пленен.

Я слушал пение, внимал музыке и ошизевал. Мелодия показалась до боли знакомой. Так и хотелось подпеть: «Нам помнится, вороне, а может быть, собаке, а может быть, корове, однажды повезло», но удержался и офигевал молча. Разве в Древней Элладе могло так быть, чтобы исполняли песню на мотив «Пластилиновой вороны»? Да еще кто? Сам великий Орфей, которому положено играть чинно и петь велеречиво, в духе Хераскова или Державина.

Может, я в какую-то другую Элладу попал? Скажем, не в мифологическую, а в игровую? Популярны же нынче книги в серии ЛитРПГ, где живут в компьютерной вселенной. Вон, начитался писатель Куна или Фрейзера и создал свой мир из «Легенд и мифов Древней Греции», а я в него и попал.

— Один эрот веревкой

Тащил свою добычу,

Другой шагал по следу

И гнал свинью ногой.

Сказала Афродита:

«Из всех зверей ты злейший,

Не ты ль, в бедро поранив,

Не ты ль убил мне мужа?»

И ей кабан ответил:

«Клянусь тебе, Киприда,

Что юношу-красавца

Я погубить не думал.

Я в нем увидел чудо,

И, не стерпевши пыла,

Поцеловал в бедро,

Прости меня, Киприда,

Возьми мои клыки,

Зачем клыки носить мне,

Когда пылаю страстью?»

И сжалилась Киприда:

Эротам приказала,

Чтоб развязали путы.

С тех пор за ней ходил он,

И в лес не возвратился,

И, став рабом Киприды,

Как пес, служил эротам.

Пока не околел он,

А нам на то плевать[1].

Аргонавты пели и плясали на берегу, а поляна, возле родника, оставалась нетронутой. Вспомнив, что сегодня не спал всю ночь, а теперь еще приложился к неразбавленному «компотику», решил уйти. Да, лучше пойти спать, чтобы не слушать глупые песни и не расстраиваться. Ухватив чей-то плащ (верну завтра хозяину), устроился не у самого родника (от него веет сыростью и холодом), а чуть подальше. Подумав, притащил еще один плащ. Завернувшись, устроил себе теплое и уютное гнездышко, решил-таки отдаться Морфею (определенно крыша съезжает, иначе бы сказал проще), но почувствовал, что в мою норку кто-то забрался. Нет, определенно не «кто-то», а женщина. Теплая, нежная. Нет, не Аталанта, та покрупнее.

— Ага, попался, — проворковала наяда, прижимаясь ко мне. — Ты решил, что сможешь уйти без моей благодарности?

— Так ты же меня отблагодарила, — жалобно проблеял я. — И поцеловала, и знак этому дураку подала...

— Ну, тогда я еще разок поблагодарю, — нежно сказала девушка, обнимая меня.

И что вы мне скажете? Стоило вырываться, бежать к товарищам, поорать — спасите, меня нимфы насилуют? Даже не несколько, а только одна. Так ведь люди здесь древние, не поймут. А уж коли наяда взялась кого-то насиловать, она доведет дело до конца. М-да... В общем, не сопротивляйтесь женщине, даже если она только что вылезла из родника.

Утро наступило с рассветом. М-да, мудрая мысль. Я проснулся, чувствуя себя разбитым, словно всю ночь таскал мешки. Девушки рядом не было, даже место, где она засыпала, уже остыло. С трудом, но сумел встать.

На