Степан Тё - Д.В.Ж.Д. 2035 Страница 14

     Суровый голос Сергеева меж тем взывал по рации с другого конца состава.

     - Что случилось?

     - Всё в порядке… Мутанта подстрелили, - коротко ответил я.

     - Людям можно продолжать работу?

     - Да, продолжайте… И верни себе на охрану из работающих ещё одного автоматчика. Мы втроём будем дежурить здесь, вход охранять. Вы держите второй.

     - Принял. – Скупо обронил майор.

      Богдан склонился над собакой, потыкал её попавшейся под руку палочкой. Эксперт по собачатине.

     - Суп варить будем? Мясо вроде есть на костях.

     Ленка почему-то выжидательно посмотрела на меня. Молодёжь всегда готова на риск. Но я-то в курсе, что жрать мутанта - положить всю группу. Даже с солью.

     - Мы ещё не до такой степени голодаем, чтобы жрать мутантов, - напомнил я и тут же добавил. - Даже если оба учёных проведут всё анализы.

     Хохотнули. Смех всё-таки согревает, снимает напряжение. Над кем ещё ржать, как не над ботаниками. Так было во все времена. Подспудная боязнь умных.

     - Ладно, пошутили и хватит. Ударь в состав хоть молния, но мы должны тронуться в путь СЕГОДНЯ ЖЕ!

     * * *

     - Всё, командир! Можно пускать состав! - Крикнул хрипло Алфёров, последний раз проверив надёжность уложенных рельс. Шпалы лежали крепко, рельсы были хорошо закреплены. Работа хорошая, надёжная.

     Я кивнул и надавил тугую клавишу на рации.

      - Давай, Кузьмич, трогайся потихоньку. Муравьиными шажками.

      - Вас понял, Василь Саныч, - кашлянул в рацию Амосов и паровоз загудел.

     Локомотив неуверенно дёрнулся вперёд, увлекая за собой весь состав. Люди с замиранием сердца смотрели, как бронированный лоб Варяга наехал на новоуложенные рельсы и осторожно покатился по тому месту, где почти два часа назад была лишь воронка. С трепетом смотрели туда, где совсем недавно была просто заполненная водой глубокая лужа.

      Дождь бил уже не по непромокаемому капюшону, он стучал по самим нервам. Перед глазами почему-то упорно стояла картина, что сейчас рельсы проваляться и состав осядет в воронке. И мы уже никогда не сможем вытащить его обратно. У нас попросту нет необходимого инструментария. Здесь же сотни тонн веса в составе! А у нас только мозг и ломики. Маловато для равноценного обмена.

      Паровоз, не смотря на опасения, всё же проскочил опасную трассу. И от сердца немного отлегло. Но впереди тяжелогруженые вагоны. Они весили больше, чем паровоз. Особенно хвост состава, доверху набитый рельсами. Вот где снова натянулись нервы.

      Варяг уверенно взял разгон за пределами лужи, и вагоны замелькали перед глазами всё быстрей и быстрей. Вот и последний вагон преодолел последнее препятствие, и мы всем народом выдохнули с облегчением.

     Народ радостно закричал и принялся танцевать под дождём. Усталые, мокрые, продрогшие до мозга костей, мы от души радовались нашему первому успеху. Всем так нужна была эта маленькая победа.

      Чумазая, взлохмаченная медсестра Виктория, безмерно уставшая от работы минуту назад и присевшая отдохнуть на рюкзак на возвышении, скакала больше всех.

     Похоже, что за эти несколько часов работы мы все вложили в преодоление препятствия нечто большее, чем просто куски асфальта, камни, землю и прочий хлам, на который всё же надёжно легли шпалы и рельсы.

      - Да, ребят! Мы сделали это! Добрая работа! - Крикнул я. - А теперь все бегом в нутро состава на просушку и горячий обед!

      А их и не надо было подгонять. Все с завидной скоростью поспешили по лужам к розовому вагону. Кузьмич остановил поезд лишь в километре от нас. Но как же быстро пролетели они под ногами. Как же мы спешили в тепло.

      Я пришёл к розовому вагону последним. Запрыгнув в дверной проход, закрыл плотно дверь. Теперь нам надо тепло. Много тепла. Пусть герметичность состава не полная, но и в последнем от печки вагоне ощущается её обогрев. И потому озябшие, посиневшие пальцы плотно-плотно тянут рычаг на двери, притворяя проход.

      - Кузьмич, можно трогаться. - Обронил я в рацию.

      - Как скажешь, - бодро ответил машинист.

      Поезд плавно тронулся, покачиваясь на рельсах. Надеюсь на железной дороге ещё долго не встретиться никаких неожиданных сюрпризов. Нам всем нужен тёплый, сухой перерыв. Без остановок, потрясений и перестрелок. Хотя бы часов на пять. А лучше и вовсе сегодня не выходить на улицу…

      Идёшь по составу и такое ощущение, словно перед тобой прошла рота водяных. Под ногами не просто мокрые следы, но какая-то водная трасса. Надо будет отрядить пару-тройку человек, чтобы протёрли полы. Но только после того, как все переоденутся в сухое.

      С носа капает конденсат, уши горят, щёки пылают. Отсыревшая под дождевиком одежда невыносима телу, которое ощутило внешнее тепло. Одежда словно набрала воды, пропиталась водным паром, и теперь терзало лишь одно желание - поскорее её снять.

      Второй жёлтый и фиолетовый вагоны были завалены покиданным в кучу инвентарём и кое-как в порядке уложенным оружием. Народ спешил, покидав всё на ходу. Инстинкт самосохранения взял верх над бережным отношением к тому, что помогает нам выжить.

      Из белого вагона-столовой одуряюще тянуло чем-то вкусненьким. Ага, рожки. Запах еды сводил с ума. Желудок стал требовательно бросаться на рёбра, напоминая, что с самого утра ни маковой росинки во рту.

      Тело, перестав напоминать о мокрой одежде, теперь уже вовсю трубило о немедленном восполнении ресурсов. Эти уловки были хорошо ощутимы, пока пробирался по белому вагону под бурчание Алисы Грицко. Повар пеняла за грязь каждому в принципе верно говорила, что могли бы, толпа остолопов, и «через Кузьмича» пройти, а её «храм кулинарии» нечего было осквернять! Это как в душу с грязными сапогами. И веришь ей с первого слова. Словно становишься меньше под натиском этой маленькой, полненькой, но такой напористой характерной девушки.

     Каждый шеф на своём месте…

      Стоило войти в коричневый мужской жилой вагон, как запах сырых носков едва не сбил с ног. Про такое говорят - можно топор вешать. В этом же случае можно было и самому повеситься без особых проблем. Не нужно ни верёвки, ни мыла.

     Тепло в этом вагоне гораздо ощутимее, чем в последнем розовом. По сравнению с улицей - почти жара. Мужики, смирившись с неизбежным удушьем, решили высушить одежду прямо вдоль вагона. Бельевые верёвки нашлись быстро - снабженцы предусмотрели.

     Проход от двери до двери был словно испытанием обоняния. Переступая тазики и подныривая под штаны и рубахи, меняясь местами с мужиками в тесных проходах, я всё же добрался до двери.

     Ничего, к запаху привыкнут, главное, чтобы сухими были и здоровыми. Не выгонишь же их сушить бельё на улицу. Да и отступление перерезано вагоном-кухней, где Алиса, как сама серьёзность, и больше никого обратно не пропустит.

     Вот и воевали бойцы друг с другом за каждый квадратный метр здесь и в нейтральном голубом вагоне, где есть хоть немного места среди оружия, но каждое такое место уже кем-то используется под просушку или стирку.

     Все люди в нижнем белье, закутанные в одеяла и простыни. Народ в принципе превратил коричневый, промежуточные голубой и зелёный вагоны в царство сушки. В моём зелёном вагоне было лишь больше порядку, да и женщинам достались целых два дополнительных вагона с пространством - красные вагоны с оружием. Не взяли во владение лишь тендер-вагон с углём – грязно и много пыли.

      Я пробрался в своё купе, стягивая дождевик и верхнюю одежду разом. Артём сидел на соседней полке и откровенно растягивал лицо в неприкрытой улыбке. Рейдер был довольный, как сожравший оленёнка удав. Ещё бы - перед глазами периодически проплывали полуобнажённые нимфы в камуфляжных майках или тельняшках. Первые минуты холода на их формы не обращались внимания, но как только завернулись в одеяло, сразу пришли мысли о продолжении рода.

      - Слышь, мартовский кот, сейчас морда порвётся, - постерег я парня.

      - Эластичная, выдержит, - заверил довольный рейдер, стараясь не моргать и запомнить как можно больше.

      Брусов, завёрнутый в одеяло, свис головой вниз, протягивая мне небольшую бутыль с тёмно-коричневой жидкостью. Разрази меня гром - коньяк!!!

      - Ты где раздобыл сиё чудо? - опешил я, бережно принимая драгоценную бутылочку.

      - Медицина при необходимости творит чудеса, - хмыкнул доктор и добавил. - Платная, естественно… Ты рот-то только так откровенно не разевай. Это превентивный удар по простудам.