Юрченко Борисович - Философия и логика времени Страница 15

Интуитивно предполагается: если из некоторого фрагмента 4-мерного пространства удалить всю материю, останется 4-мерный вакуум, море Дирака, а точнее 4-мерная пустота, как это происходит в вакуумном решении уравнений ОТО. Это и есть по определению Tempus post Quantum, приписывающее времени пассивную роль. Активное время в Tempus ante Quantum логически лишает вакуум возраста и 4-мерности. Эфир не имеет размерности. Как множество световых точек он пронизывает 4-мерное пространство, но фактически он имеет нулевую размерность. Удобно считать его 2-мерной пленкой. Если это и море Дирака, то глубина этого моря колеблется между двумя квантами времени вокруг вечного настоящего. Поскольку плотность времени в нем минимальна, то гравитация как эффект этой плотности в вакууме должна быть ничтожна. Это может объяснить ее слабость по сравнению с другими силами: эл-магнитными, сильными и слабыми. Физика пассивного времени не может объяснить этот дисбаланс сил на квантовом уровне. Искривленное гравитацией пространство-время разворачивается над эфиром и не имеет власти над ним. Это соответствует тому, что мгновенный покой как инвариантная световая точка находится в любой точке пространства-времени.

Вселенную и анти-Вселенную можно назвать комплексно сопряженными, и в этом смысле обе они являются «мнимыми», различаясь лишь в знаке. Их всегда разделяют только два кванта времени. Выражаясь образно, гипотетическому путешественнику не нужно возвращаться сквозь 13,7 млрд. лет к Большому взрыву, как к историческому событию, чтобы затем оттуда гипотетически же начать аналогичное движение в истории анти-Вселенной к ее будущему. Между любыми событиями Вселенной и анти-Вселенной существует лишь виртуальная пленка вакуума, для которой время является мнимым. Отсутствие времени в вакууме может пониматься как бесконечная механическая прочность или как глюонное поле, в котором связь между кварками лишь возрастает при растяжении, поскольку разорвать в этом случае нужно само время.

Симметрия подразумевает, что Вселенная устроена как палиндром, вроде строчки В. Хлебникова: «Чин зван мечем навзниЧ». Читай ее слева направо или наоборот, результат будет тот же. Так почему же симметрия нарушается и во Вселенной термодинамическая необратимость не может быть выведена из симметричных законов, но при этом является несокрушимым фактом для каждого наблюдателя? Все подвержено тлену. Тут возникает еще одна странность. Энтропия объясняет смерть, но она не предполагает возникновение и эволюцию сложных биологических структур, венцом которых является мозг наблюдателя.

Какая череда случайных флуктуаций квантов привела к возникновению жизни? Сколько раз волновая функция должна была коллапсировать в сторону удаленной цели, чтобы из сингулярности выделился геном? Да и сам этот геном, уже состоявшийся, вовсе не является источником энергии для саморазвития в организм, но лишь содержит информацию о том, как ему эту поступающую извне энтропийную энергию организовать в собственных интересах, создавая то, что в синергетике ныне называют неравновесными процессами. В общем и целом это значит, что Вселенная хоть и является палиндромом, но «читать» ее каждый наблюдатель (мозг) может только в одну сторону. Эту сторону определяет его (антропная) стрела времени.

В электродинамике эфир постулировался как упругая среда, сквозь которую распространяются электромагнитные волны. Попытки обнаружить какие-нибудь свойства этой среды оказались безуспешны, и было бы очень странно, если бы у континуума (ничто) нашлись такие физические свойства. Эфир математически не может быть средой чего-либо в том смысле, что его толщина равна нулю и в каждой условной точке присутствует сингулярность. И тем не менее он представляет некую перегородку между Вселенной и анти-Вселенной, реализуясь в квантовой неопределенности временной петли. Позволим себе предположить, что электромагнитные волны лежат на его поверхности и отражают свойства, в том числе и скорость, нашего пространства-времени по отношению к эфиру.

Естественно то, что уравнения Максвелла были верны для всех ИСО, но при этом скорость их волн не складывалась с другими скоростями, как этого требовали преобразования Галилея. Тогда-то и появились преобразования Лоренца, призванные сохранить симметрию и положившие начало СТО и ОТО. Эфир, т.е. континуум был совершенно справедливо выведен за скобки локального пространства-времени. Вселенная как дискретное множество квантовых ИСО возникает над сингулярным континуумом. Эфир – привилегированная ИСО, но ей нет места в демократическом мире физических скоростей. Для наблюдателей из двух Вселенных он предстает как вакуум в треморе вечного настоящего. Возраст такого вакуума всегда должен быть не больше двух постоянных Планка, образуя квантовую неопределенность. Он всегда одной ногой во Вселенной, а другой – в анти-Вселенной. Именно это отражено в СРТ-теореме.

Зеркальная симметрия для двух наблюдателей означает, что один всегда будет иметь частицу, а другой античастицу. Асимметрия материи и антиматерии внутри каждой Вселенной обеспечивается их взаимной зеркальной симметрией относительно эфира. Но при этом магнитное поле к этому зеркалу равнодушно. Каждый наблюдатель имеет свой собственный электрический заряд и сразу два магнитных заряда. Если электрическое поле меняется в зеркале на противоположное, а сопровождающее его магнитное поле – нет, то причину нужно искать в ориентации зеркала. Электро-магнитное поле принято изображать двумя волнами, перпендикулярными друг другу. В пространстве M/t волна движется сквозь страты W соответственно собственной частоте.

Рис.9

Если эфир и есть такое зеркало и при этом поля в нем ориентированы как на рис. 9, то это объясняет, почему монополь Дирака не был до сих пор обнаружен. Магнитный диполь ориентирован так, что его невозможно разделить между двумя мирами на частицу и античастицу, как невозможно разделить страту W , т.е. 3-мерное пространство на части, тогда как в пространстве M/t страты отделены друг от друга по времени. Ну а если бы зеркало повернулось на прямой угол, то в двух мирах возникла бы магнитная асимметрия: каждый наблюдатель имел бы магнитный монополь, но при этом электрон и позитрон были бы неразделимы как два полюса одной сущности. Но, вероятно, этому имеются принципиальные препятствия. Возможен ли мир, в котором есть три координаты для времени и только одна для пространства?

Вся квантовая теория поля (КТП) выстроена на различных симметриях и их нарушениях. Вопрос симметрии ведет нас и к проблеме биологической эволюции, которая явным образом требует некой асимметрии и такой физической идеологии, которая оказывается выше наблюдаемого нами физического детерминизма. Копенгагенская интерпретация Бора и Гейзенберга утверждает, что квантовый мир изначально не детерминирован, таким его делает лишь измерение, т.е. наблюдатель. Это – единственный путь к объяснению эволюции, у которой в физических законах нет прав на существование. Только наблюдатель делает возможным локальный причинный мир и собственное существование в нем.

Смолин по этому поводу говорит: «Не может быть, чтобы реальность зависела от нашего существования. Проблема отсутствия наблюдателей не может быть решена и путем обращения к возможности существования чужих цивилизаций, так как было время, когда мир существовал, но был слишком горячим и плотным, чтобы существовал организованный разум» [4]. Это – естественный физический взгляд на природу сознания для того, кто привык верить, что реальность независима от мозга и поэтому необходимо требовать от любой теории экспериментального подтверждения. Смолин выражает все ту же «бритву Оккама» в отношении искусственной математики, которой перегружены те или иные теории. Он выступает против множества вселенных, возникающих уже не в эвереттовской интерпретации квантового вектора вероятности, а в инфляционной модели Линде и Гута [23]. В такой модели Большой взрыв хаотически производит инфляционную гроздь вселенных, а по мнению Сасскинда в каждой из них выполняется своя модификация теории струн, которых оказывается, пожалуй, слишком много для одной вселенной [24].

Речь здесь идет о другом: о том, что интерпретация реальности лежит глубже, чем предполагает простой эмпиризм. Мы уже убедились в том, что этот эмпиризм имеет тысячелетние заблуждения: в представлении о существовании пространства без времени, в оценке мгновенности, считая ее конечной величиной, и, наконец, в понимании ничто (эфира) как чего-то несущественного, чем можно пренебречь. Это отразилось в математике – в статусе нуля и бесконечно малой величины, пустого множества и точки пространства. Уилер, будучи сторонником сильного антропного принципа (не подразумевающего множество вселенных), основываясь на понятии «активного самосознания», расширил копенгагенскую интерпретацию гипотезой о том, что волновая функция всегда коллапсирует в угоду наблюдателю. Конечно же, речь не может идти о прихоти экспериментатора. Неопределенность и асимметрия должны объясняться согласно глубинным структурам мозга. Впрочем, понимая, сколь претенциозна для физики эта мысль, Уилер сам цитировал сарказм Эйнштейна по этому поводу: «Если мышь смотрит на Вселенную, изменяется ли от этого состояние Вселенной?» [25].