Экономцев Игорь - Обетованный остров Страница 17

— Неужели это страстное желание никогда неисполнимо?

— Настанет срок и родится в мире царственный Младенец. Его страдания и подвиг принесут нам исцеление. Его жертвенною кровью возродимся мы для новой, вечной жизни и восстанем возрожденные во плоти. И тогда уже я предстану не старцем, а в расцвете моих духовных сил, в апогее моего существования! Сотворенные богами, таковыми мы и должны быть. Мы ведь сами уклонились от своего призвания. На Земле сменилось уже три эона: золотой, серебряный и медный. Ныне, Арис, железный век. Когда-то на Земле жили полулюди-полубоги. Они жили по божественным законам и в любви с Сынами Неба. Им были открыты тайны мироздания. Они не знали ни болезней, ни страданий. Но по наущению вселенского зла среди них возникла вражда и зависть. Жажда власти помутила их рассудок. Появилась жреческая каста, которая узурпировала право на общение с богами. Вот тогда-то и разверзлась брешь между Небом и Землею, а вместе с этим завершилось время золотого эона.

Серебряный век принес людям искушения и муки. Но намного тяжелее и губительней был новый, медный век, век богоборства и великих потрясений. С его началом пробудились автохтоны, порожденные Землей могущественные титаны. Они восстали против Сынов Неба и попытались похитить у них сокровенное знание. Однако похищенное знание не могло им принести ничего, кроме бед. На Землю обрушились катастрофы и болезни. Разразилась великая битва, в которой победила небесная рать и пали порожденные Землею титаны. А вождя мятежников Прометея боги приковали к нависающей над морем гранитной скале.

Так бесславно завершился медный век. Настал четвертый век, век железных человеков и могущественных магов. Заковав себя в железо и соорудив могущественные машины, они, так же как и титаны, не хотят смириться. Грудь плодоносящей Земли больно ранит железный плуг и тяжко страждет истерзанная, в шрамах, земная плоть.

Пройдет, однако, как и все проходит, железный век. На многострадальной Земле созревает племя богочеловеков, страстотерпцев и героев, тех, кто в жажде совершенства не находит себе места в этой шаткой и неверной жизни, тех, кто является в этом мире странником, но кому уже забрезжил, как маяк во мраке ночи, свет нездешний и нетленный. Ты, Арис, из племени изгоев и странников. От таких, как ты, зависит наступление на Земле иного, лучезарного эона. И тебе нет другого пути. Оставайся верным себе и следуй за своей путеводной звездою!

Не успел Арис вымолвить даже слова, как исчезла тень того, кто был когда-то фригийским царем и собеседником бессмертных.

Тридцать дней без трудов и забот прожили гости у божественной Сивиллы. Но однажды рано утром они снова сели за весла и отплыли от гостеприимной земли этруссков.

Много дней прошло в суровых испытаниях и лишениях. Были бури и крушенья. Нередко их душило отчаяние. А однажды им вновь удалось увидеть за кормой вифинский берег. Какое же искушение овладело их сердцами! Совсем рядом были родной дом, друзья и подруги, покой и наслаждение. Но никто из них не дрогнул. Сжав зубы, понурив взоры, они продолжали плыть мимо родного берега и счастья.

Миновав Вифинию, корабль вышел в Понт, который встретил его буйным ветром и штормами. Но как-то раз на рассвете показались очертания таинственной Колхиды. Путеводная звезда привела корабль к той скале, где был прикован вождь мятежных титанов и похититель тайны Неба Прометей. Он висел на цепях над бездной моря и в урочный час к нему прилетали хищные птицы и клевали титану печень. В сострадании и гневе поднял Арис свой лук, готовый уже поразить птиц, терзавших Прометея, но многострадальный титан остановил его. «Не гневи всевышних, — воскликнул он, — я заслужил эту кару». В изумлении опустил свой лук Арис. С болью в сердце он взирал на муки титана, пока птицы не оставили на время его. Измученный пыткой, Прометей не сразу пришел в себя, а когда обрел силы говорить, промолвил Арису:

— Спасибо за великодушный порыв и сострадание. К сожалению, не тебе дано судьбой прекратить мои муки. Но недолго мне уже осталось их выносить. Скоро прибудет сюда тот, кому по воле рока дано поразить этих птиц и повергнуть мои цепи в море. Однако и ты ко мне, конечно, был приведен не случайно своею путеводной звездою. Скажи мне, что бы ты хотел услышать от меня.

— Я хотел бы услышать, премудрый Прометей, — отвечал ему Арис, — о тайне, которую ты когда-то похитил у всевышних.

— Трудный вопрос задаешь ты мне, сын Аргесилая. Не могу ответить на него и не могу не ответить. Знай, за Великими Столпами, за Землей Последней Фулы есть вращающийся остров, который каждый день совершает оборот, подобно небесному своду. На острове есть замок, в котором хранится тайна, о которой спрашиваешь ты. Заблуждаются те, кто думают, что ее можно похитить, как заблуждался в этом и я. Ее нельзя похитить, но она дается даром, безвозмездно всем, кто жаждет совершенства и чистоты, кто способен без сомнений довериться Абсолюту. Если ты таков, ты разыщешь этот остров.

Попрощавшись с Прометеем, юноши вновь взяли весла в руки и поплыли к Пропонтиде, а затем к Великим Столпам и Земле Последней Фулы, за которую не плавал никто из смертных.

Много лет прошло в скитаниях, много бедствий и страданий пришлось им пережить за это время. Но однажды перед ними внезапно, словно призрак, ниоткуда возник прекрасный остров. На нем был замок с золотыми куполами и все сразу догадались, что это и есть тот самый остров, который они так долго и мучительно искали.

Арис, а за ним и его матросы вступили на причал. И тотчас сам собой опустился подъемный мост, сами собой открылись ворота замка. Не было видно ни души, но внутреннее чувство не оставляло моряков, что невидимые стражи охраняют этот остров и незримо наблюдают за ними.

Гости вошли в золоченые чертоги и, наконец, оказались в овальном зале со сводом. В центре зала находился круглый стол с изображением незнакомых, удивительных созвездий. На столе стояла чаша с барельефом человека, распятого на кресте. Долго в недоумении глядели на чашу гости и не могли отвести от нее взглядов. Она светилась и как будто бы озаряла зал удивительным светом. Потому, наверно, не сразу заметили они, что появился некто в светлом одеянье. И сказал он им: «Вы искали тайну мира. Что же, эта тайна, сокровеннейшее знание, теперь перед вами, она в этой чаше. Своим великим подвигом, своим мужеством и верой вы заслужили самой ценной награды. Вам даруется свобода и бессмертие, вам даруется блаженство, вы становитесь богами! В этой чаше все! Она дается вам безвозмездно, даром! Берите ее! Но вот только никогда не поднимайте ее крышку. Эта чаша не от мира. Она с жертвенною Кровью Вседержителя, Который еще не родился в мире. Еще не исполнился срок времен, а нарушение хода времени, как вы знаете, чревато бедами и катастрофой».

И случилось так, что моряки даже не заметили, как исчез некто в светлом одеянии, растаяв, словно призрак.

С благоговением подошел Арис к чаше, но не смог он, как ни пытался, даже сдвинуть ее с места — столь тяжелой она казалась. Только все вместе, напрягшись, подняли юноши чашу с жертвенною Кровью и с великим трудом перенесли ее на свой корабль. И тогда они вновь сели за весла и поплыли обратно. Однако грести им теперь было намного тяжелее. Бремя вселенской мудрости, которое они возложили на себя, казалось им не под силу. Было даже впечатление, что и гребут они напрасно, как будто замер до скончания века без движения их корабль посреди морской пустыни.

Однажды разразилась страшная буря. Поднимая до неба волны, ревело море и грозило поглотить в своей пучине нагруженный до предела корабль. И вот тогда впервые обессиленные люди, измученные долгими скитаниями, пали духом и возроптали. «Друг наш Арис, — сказали они, — видимо, на погибель нам всем возложили мы на себя эту ношу, бремя вселенской мудрости. На что она нам, если мы погибнем вместе с нею? Без нее мы можем прожить и надежнее и вернее».

Напрасно Арис умолял своих спутников взять себя в руки, взывал к благоразумию и пытался убедить их в том, что чаша с жертвенной Кровью дарована им свыше якорем спасения и залогом вечной жизни. Матросы отвечали ему: «Это лишь предположение, Арис. Мы не знаем, что хранится в этой чаше. Но мы ясно видим, что корабль перегружен и обезумевшее море готово поглотить нас вместе с нею».

Спутники Ариса приподняли крышку чаши. И в тот же миг они ощутили дивное благоухание. Тотчас смолкла буря. Неведомую легкость почувствовали измученные люди. С них словно спало бремя земного тяготения. И как будто исчезла грань, которая разделяла Небо и Землю. Звездной россыпью заискрилось пространство. И никто уже не ведал, плыл ли корабль в море сам собою или парил в небе, подобно птице.

Остались позади бури, испытания и муки, но глядели матросы вдаль с несказанной печалью. Вокруг мерцали звезды незнакомых созвездий, где иное бытие, иные радости и скорби. То, что раньше им казалось тяжкою мукой и страданием, теперь вспоминалось как великое блаженство. Им, отвергшим земную цель и небесное призвание, оставалось лишь скитание между Небом и Землею, оставалась лишь надежда, что когда-нибудь проклятие будет с них снято, смыто Кровью Вседержителя, тою жертвенною Кровью, Которая однажды была дана им от Небес бесценным даром и залогом вечной жизни».