Лев Криштапович - О народной и либеральной интеллигенции Страница 2

Кстати, Александр Солженицын всю свою жизнь клеве­тал и на великого русского народного интеллигента Михаи­ла Шолохова, обвиняя его в плагиате. Причем он это делал даже тогда, когда все отечественные и зарубежные эксперты полностью разоблачили фальсификацию критиков Михаи­ла Шолохова. Говорил ли когда-нибудь правду Александр Солженицын? Может быть, и говорил. Но, как отмечал Петр Чаадаев, «есть люди настолько лживые, что даже высказан­ная ими правда воспринимается как ложь». Именно таким и был Александр Солженицын. Русский писатель, бывший диссидент Владимир Максимов аналогичным образом оце­нивал такого «либерального интеллигента», как Владимир Жириновский. «Я часто слушаю, — писал он, — того же Жириновского. И со многим согласен. Но ведь ни одному его слову верить нельзя. Он вас предаст всегда... Перестро­ится — и снова с властью».

На Родине свою подлинную сущность «либеральная ин­теллигенция» проявляла другим способом. Свое «критичес­кое» отношение к советской действительности «либералы» без всяких угрызений совести соединяли с получением квар­тиры в престижном районе, с приобретением партбилета, с обязательным написанием толстой книги на социалистичес­кую тему и фигой в кармане. Дескать, вот мы какие бес­страшные протестанты!

Само собой разумеется, никаких новых идей у этих протес­тантов не было. Но фига в кармане была обязательно. Она слу­жила своеобразной лакмусовой бумажкой для определения этой публики, которая на жизнь смотрела через призму анекдотов о генсеках и черной зависти к своим заграничным собратьям.

В период перестройки и рыночных реформ эта «либераль­ная интеллигенция» наконец-то достала свои фиги из кар­мана и предъявила их в качестве удостоверения на право уп­равления обществом и государством. Но фига есть только фига, не более того. Народ, естественно, не мог согласиться с подобными аргументами и постепенно начал отказываться от услуг «либеральных интеллигентов». Последние страшно обиделись на такую «неблагодарность» и начали клеветать на наш народ, обвиняя его в совковости и консерватизме. Наиболее характерные типы: Виктор Ерофеев — в России и Светлана Алексиевич — в Белоруссии. Писатели-либералы Виктор Ерофеев, Владимир Войнович, Владимир Сорокин, Светлана Алексиевич, кинорежиссер Эльдар Рязанов свои гадости о России, русском народе, советском человеке, крас­ноармейцах пытались выдать за глубокое проникновение в сущность русской души и «красного» человека. Свою мамонистскую душонку и раболепное преклонение перед Запа­дом они пытались перенести на воинов Красной Армии, изоб­ражая последних в виде неких недоразвитых субъектов и ан­тисоциальных элементов, которые боятся и ненавидят Ста­лина и советскую власть и воюют с немцами только из-за своей глупости и из-под палки. Так, писатель Владимир Войнович в своем пасквильном романе «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина» изобразил советско­го воина маленьким, кривоногим, с красными ушами, глу­пым и забитым. А резонерствующий театрал Эльдар Рязанов назвал его «нормальным народным типом, подлинно русским характером». Отличие этих «деятелей» литературы и искус­ства от действительно выдающегося русского писателя-интеллигента Алексея Толстого с его «Русским характером» как раз представляет собой отличие настоящего писателя-патриота от литературных и театральных пакостников и фаль­сификаторов. Последним в силу их духовной ущербности никогда не понять, что могут быть воины, которые способны на величайший героизм и самопожертвование во имя свободы своей Родины. Фактически «либеральная интеллигенция» — это самые настоящие камердинеры, лакеи Запада.

Как мыслит лакей, обслуживающий своего господина? Чисто физиологически. Он смотрит на своего господина как на самого себя, а поэтому не видит никакой разницы между своим лакейским образом жизни и жизнью других людей, в том числе и выдающихся. Точно так же лакей относится и к историческим событиям. «Для лакея, — писал Гегель, — нет героя; но не потому, что последний не герой, а потому, что тот— лакей, с которым герой имеет дело не как герой, а как человек, который ест, пьет, одевается, т.е. вообще имеет с ним дело со стороны единичности потребностей и представлений». При физиологическом подходе любой великий человек ничем, ра­зумеется, не отличается от лакея. И это правда. Но это такая правда, которая при оценке великого человека хуже лжи.

Именно такой физиологический подход применяют «ли­бералы» и при характеристике русского народа, русской и советской истории. Какая может быть Великая Отечествен­ная война, резонируют либеральные лакеи. Ведь война — это грязь, кровь, слезы, насилие, убийства. Нет в этом ничего великого, патриотического, героического. Речь может идти только об элементарном выживании. Вроде бы правдоподоб­но. Но такая правда хуже лжи. Ибо человеческое бытие не сводится только к физиологическому бытию. Но для лакея это абсолютно непонятно.

Или вот лакеи-либералы вопрошают: «Какое может быть героическое партизанское движение?» Люди шатаются по лесам, не спят, будоражат тихую деревенскую жизнь. Прав­да? Разумеется, правда, но опять же чисто лакейская. А та­кая правда по отношению к человеку есть ложь. Эта ложь опять гримируется под физиологически правдоподобную формулу. Дескать, не было бы партизанского движения, не было бы и репрессий немцев против мирных жителей, то есть не было никаких Хатыней. В чем здесь заключается ложь? В том, что при такой коллаборационистско-лакейской логике не просто обеляется, но фактически оправдывается фашист­ская агрессия против нашей страны. То есть, оказывается, правы фашисты, которые вероломно напали на нашу страну, а не наши люди, которые решили защищать свои алтари и очаги. Коллаборационисты-лакеи убеждают защитника Оте­чества: хотя на твою страну напал враг, но ты не сопротив­ляйся, не борись, а подними руки вверх: смотришь, и спа­сешь свою жизнь. Это напоминает строки из письма жены немецкого солдата, найденного на его трупе в 1942 году. Вот что она писала своему любимому фрицу: «Мы тут все в Гам­бурге до глубины души возмущены упрямством и бессовест­ностью русских, которые никак не соглашаются прекратить свое глупое и бессмысленное сопротивление». Именно на основании такой лакейской логики «либеральная интелли­генция» оправдывает бандеровщину на Украине и истери­чески вопит против воссоединения Крыма с Россией.

Знаменитый белорусский скульптор Валентин Занкович, автор главного памятника мемориального комплекса «Ха­тынь», в казематах Брестской крепости нашел потрясающую надпись, сделанную защитниками крепости, которая широ­кой общественности еще не известна. Это лаконичные, но об­жигающиеся душу слова: «Нас было пятеро. Мы умрем за Сталина». Вот она, действительная правда о морально-психо­логической атмосфере советского общества во время Великой Отечественной войны. Все эти «либеральные» пакостники настолько пропитаны лакейством перед Западом, что даже не осознают, что просто являются идеологическим отстойником капитализма. «Капитализм, — писал французский философ Жиль Делез, — производит шизофреников, как всякий дру­гой товар — гвозди, зубную пасту, памперсы, полуфабрикаты и прочее». Шизофреников, то есть «либеральную интеллиген­цию». Абсолютно прав Владимир Максимов, который, харак­теризуя поведение этой «интеллигенции» в октябре 1993 года, в частности, Булата Окуджавы, Алеся Адамовича, Василя Быкова, констатировал: «Никакого отношения к интеллиген­ции они не имеют, хотя и называют себя интеллигентами. Ни­какого. Это обычные карьеристы, выбравшиеся в литературу и другие области культуры и искусства». «Либеральная ин­теллигенция» даже физически неприятна и неопрятна. Она всегда недовольна и мрачна. Это потому, что ее жизнь дурна, и она постоянно завидует людям, у которых жизнь добра.

Зависть горька

В самом деле, завистливый человек, который будучи сам неспособен совершить нечто героическое, выдающееся, всегда стремится низвести великое до своего уровня и тем са­мым принизить и унизить его. Французский философ Жан-Жак Руссо писал: «Зависть — горька, потому что вид счаст­ливого человека не только не заставляет завистника стать на место счастливца, но возбуждает в нем сожаление, что он (сча­стливый человек. — Л.К.) не на его месте».

Именно в логике зависти и выполнены так называемые полифонические произведения Нобелевского лауреата Свет­ланы Алексиевич. Все ее произведения есть не что иное, как мелочное знание людей, которое, вместо того, чтобы рассмат­ривать всеобщие и существенные черты человеческой при­роды, делает предметом своего анализа лишь антисоциаль­ные, эгоистические интересы тщеславия, властолюбия, ко­рысти, которые якобы являлись сущностью «красной импе­рии» и «красного человека». Можно сказать, что присуждение Светлане Алексиевич Нобелевской премии по литературе — это своеобразная форма мести шведов России за Полтаву. В про­тивовес точке зрения зависти следует напомнить о прекрас­ном афоризме Гёте, что против великих достоинств других людей нет иного средства спасения, кроме любви. В продол­жение этой мысли добавим: к великой, героической истории нашей страны и нравственному подвигу нашего народа не может быть иного отношения, кроме глубокого преклонения.