Златан огорчениях. - Я — Златан Страница 20

Правда, добраться до него оказалось непросто. Маленькие дети, парни и девушки окружили меня с просьбой дать автограф.

Однако пару минут спустя я получил пас в центре поля. Пока ни- чего особенного. Но сначала я попытался обвести одного сопер- ника — получилось, — следом второго, и, к своему удивлению, увидел, что путь к воротам свободен. И я продолжил свой рейд.

Это напоминало танец с мячом, и по пути к цели я прошел всех тех защитников со страниц газеты, а завершил все точным ударом по воротам с левой. Это была не просто радость от забитого гола. Это было чувство свершившегося возмездия. Вот вам всем, осви- стывавшим и поливавшим меня грязью! А еще мне казалось, что этот поединок со зрителями не закончится и после матча.

Мы разгромили «Юргорден» со счетом 4:0, и вы только пред- ставьте, что случилось после игры! Фанаты «Юргордена» окружили меня, но никто и не собирался выяснять отношения и проявлять агрессию. Они просто хотели заполучить мой автограф. Я просто поразил их. По правде говоря, вспоминая тот случай, я и сейчас удивляюсь, как с помощью одного забитого гола или эффектно исполненного приема можно все перевернуть. Знаете, в одном из самых моих любимых фильмов — «Гладиаторе» — есть такая всем известная сцена, когда император появляется на арене и приказы- вает гладиатору снять шлем, а тот подчиняется и произносит:

— Мое имя — Максимус Деций Меридий...И я отомщу, в этой жизни или в следующей.

Так же чувствовал (или хотел бы чувствовать) и я: находиться здесь перед всем миром и показать всем сомневавшимся во мне, кто я такой на самом деле. И я не представляю, кто был бы спосо- бен остановить меня.

линия защиты «Юргордена» — три рослых малых со скрещенны- ми на груди руками. А над ними красовался аршинный заголовок: «Мы положим конец этой переоцененной звезде Златану!». В об- щем, я ожидал, что на поле будет горячо. Матч предстоял принци- пиальный, с обилием жесткой борьбы. Но когда я ступил на газон Олимпийского стадиона Стокгольма, увиденное едва не повергло меня в шок.

Фанаты «Юргордена» были просто переполнены ненавистью. Такого психологического давления я не испытывал еще никогда. Они скандировали: «Мы ненавидим Златана!». Вокруг меня слов- но бушевал ураган, а я ощущал себя находящимся в его эпицентре. Весь стадион был настроен против меня. До меня доносилась мае- са всякого дерьма, и я узнал много нового о себе и своей матери.

Прежде я с подобным приемом не сталкивался, но, все же, в какой-то степени могу понять всех этих людей. Фанаты ведь не могут непосредственно повлиять на ход событий на поле. Так что же им остается? Правильно — подвергать нападкам лучше- го игрока в команде соперников. И вполне естественно, что они пытались вывести меня из равновесия. Увы, но так уж принято в футболе. Но в этот раз они явно перегнули палку и завели меня. Следовало поставить их на место, и я играл, скорее, не против со- перников, а против зрителей. Правда, как и в матче с АИКом, я не сразу «включился» в игру.

Меня с первых минут начали плотно опекать. Те самые трое громил с газетного разворота словно приклеились ко мне. И пер- вые двадцать минут «Юргорден» владел преимуществом. Но у нас в составе был парень из Нигерии — Питер Идже. Его купили из- за его репутации голеадора. И, действительно, в следующем сезо- не он стал лучшим бомбардиром чемпионата. Но на тот момент он находился в моей тени. А кто, собственно, не находился?! На 21-й минуте Идже получил пас от Даниэля Майсторовича (впо- следствии он станет мне близким другом) и открыл счет — 1:0. А на 68-й минуте Идже ассистировал уже другому нашему афри- канскому приобретению — Джозефу Эланге. Эланга оттеснил за- щитника и сделал счет 2:0. Трибуны свистели и негодовали, а я ощущал себя никем. Я так пока и не забил, словно эти защитники решили, что так и должно быть. Хотя, если объективно, до поры до времени я был не так уж хорош.

Так — пара финтов, да пас пяткой где-то у углового флажка. В остальном же, на поле пока солировали Идже и Майсторович.

Это прозвучало так дерзко, что оставалось только подтверж- дать сказанное делом.

После этого громкого заявления я постарался притихнуть, «за- лечь на дно». Не нужно было заводить себя. Я испытывал такой пиетет перед всеми этими громкими именами, за исключением, пожалуй, Маркуса Альбека, с которым делил номер. В команде я был немногословен и старался держаться в сторонке. «Он — странная личность. Он предпочитает быть один, — писали газеты, и это звучало интригующе. Вроде, какой загадочный этот Златан!

В действительности, я элементарно был не уверен в себе. И не хотел досаждать своим присутствием окружавших меня людей. Особенно Хенрика Ларссона, которого я боготворил. Он блистал в «Селтике» и в том же 2001 году завоевал «Золотую бутсу» как луч- ший бомбардир национальных чемпионатов европейских стран. Хенрик был величиной. И я был горд, когда узнал, что составлю ему компанию в линии атаки в матче со Швейцарией.

Перед этой игрой случилось еще кое-что любопытное. Неко- торые газеты выпустили большие материалы обо мне, желая по- лучше познакомить читателей со мной накануне моего дебюта в сборной. Так вот, в одной из таких статей директор школы «Сор- генфри», той самой, где ко мне приставили персональную воспи- тательницу, поведал о том, что я был самым неряшливым учени- ком за все тридцать три года (или около того), что он там прора- ботал. В «Соргенфри» я был просто отпетым хулиганом. В общем, цирк, да и только. Пустая брехня. Хотя были и положительные моменты: многие верили, что в сборной меня ждет большой успех. Во мне хотели видеть и хулигана, и звезду одновременно. И я чув- ствовал на себе этот прессинг.

Однако в дебютном матче успех мне не сопутствовал. Меня за- менили во втором тайме, а затем и вовсе не вызвали на два следую- щих ответственных матча отборочного турнира чемпионата мира против сборных Словакии и Молдовы. Тренерский тандем Лагер- бек — Сёдерберг предпочел выставить в атаке Хенрика Ларссона и Маркуса Альбека. Это заставило меня еще больше притихнуть. Раз уж я даже не основной игрок сборной. Однако и это не сработало. Вспоминаю свой первый матч за сборную в домашних стенах — в Стокгольме. Мы встречались с Азербайджаном на «Росунде» (до 2012 года основная арена проведения матчей сборной Швеции — прим. пер.). В состав тогда я еще толком не пробился. А Стокгольм был для меня, как другой мир, будто Нью-Йорк. Здесь я чувство-

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

«Это «Хай Чаппарел»!», как я любил говорить (подразумевает- ся тематический парк в Швеции, воспроизводящий ковбойскую атмосферу — прим. пер.). В общем — цирк-шапито. Это когда я по- зволял себе говорить всякую чепуху. Как, например, что «если бы я входил в состав сборной Швеции на Евро-2000, она непременно стала бы чемпионом Европы». Возможно, это звучало вызываю- ще и смешно, но когда я действительно получил вызов в сборную, было уже не до шуток. Это произошло в том же апреле 2001 года. Я только что отметился голом в ворота «Юргордена», и газеты вовсю превозносили меня. В то время я был героем новостей, и думаю те, кто читал обо мне, уж точно не считали меня скром- нягой. Что и вызывало во мне определенное беспокойство. А что если такие авторитеты, как Патрик Андерссон и Стефан Шварц (лидеры шведской сборной того времени — прим, пер.) придержи- ваются того же мнения? Вдруг они думают, что я всего лишь на- глец?

Одно дело — быть звездой «Мальмё», и совсем другое — нацио- нальной сборной. Все-таки здесь были люди, выигрывавшие еще бронзу чемпионата мира (1994 года — прим. ред.)\ Хотите верьте, хотите нет, но я был в курсе, что в Швеции не принято выпячивать себя, тем более если ты еще и новичок в команде. И, решив, что перебесился еще в юношеской команде, я хотел понравиться.

Я желал влиться в коллектив, стать, так сказать, «членом бан- ды». Но сначала все было не просто. Мы отправились на трени- ровочный сбор в Швейцарию, и журналисты не отходили от меня ни на шаг. Я чувствовал неловкость. «Черт, — хотелось сказать им. — Здесь сам Хенке Ларссон (Хенрик Ларссон, выдающийся шведский нападающий — прим, пер.) — ступайте лучше к нему». Все напрасно. А на пресс-конференции в Женеве меня спроси- ли, сравниваю ли я себя с кем-нибудь из великих звезд мирового футбола.

— Нет, — как ни в чем не бывало ответил я. — Есть только один Златан.

Приведу один смешной случай, свидетельствующий о том, что мой Русенгорд навсегда со мной. В том же году, когда я был со сборной в Стокгольме, мы заглянули в ночной клуб Томаса Бро- лина (известный в прошлом шведский футболист — прим, пер.) под названием «Ундичи» (по-итальянски «одиннадцать»; т. е. фут- больная команда — прим. пер.). Сидим себе спокойно, отдыхаем. И тут один из моих закадычных друзей из Русенгорда начал до- ставать меня.

Златан, а Златан, ну дай мне ключ от твоего номера.