Вэй Вэй - Открытая тайна Страница 21

«Субъект» не существует концептуально отдельно от «объекта», как и «объект» без «субъекта». Они так­же двойные вращающиеся аспекты непостижимого, в котором они неизбежно воссоединяются во взаим­ном отрицании.

Где нет ни позитивного ни негативного, ни бытия ни небытия, ни видимости ни пустоты, ни субъек­та ни объекта, там должна быть тождественность.

Но тождественность не может воспринимать саму себя, а она и есть мы. Вот почему только тот, кто не знает, может говорить, а тот, кто знает, говорить не может, — потому что то-что-он-есть не может быть объектом того-что-он-есть и не может быть воспри­нято или описано.

Позитивное и негативное, бытие и небытие, ви­димость и пустота, субъект и объект могут быть осознаны нами, потому что, будучи отождествлен­ным с «нами», ум разделен на «осознающий субъект» и «осознаваемый объект». Но когда ум отождествлен с тем, что они есть, мы являемся их тотальным объ­ективным отсутствием, — а это и считается чистым неразделенным умом.

«Пространство» — статичная трехмерная кон­цепция, активным продолжением которой является «время», чье функционирование составляет даль­нейшее направление размерности. Пространство не может осознаваться без времени (длительности), а время без пространства (протяженности). Это два концептуальных аспекта непостижимого единого, получившего название «пространство-время», их тождественность абсолютна в неконцептуальности. Без них феномены не могут иметь видимость, и толь­ко с пространством-временем, как их ноуменальным источником, можно утверждать, что феномены су­ществуют.

«Феномены» не могут быть таковыми без «ноуме­на», как и «ноумен» без «феноменов». Таким образом, концептуально они также два аспекта неконцепту­альности. Феномены не являются вещами-в-себе (лишены собственной природы), однако они есть все, а ноумен является источником всего, однако он не есть что-то. Таким образом, оба есть все, и ни один не является чем-то: вечно разделенные как концепции, они всегда неразделимы неосмысленно, неконцептуально, и эта тождественность есть фун­даментальное понимание.

Это и есть то, что представляет собой вселенная, насколько ее природу вообще можно передать слова­ми. Вселенная непознаваема, потому что то, что она есть, — это то, что мы есть, а то, что мы есть, — это то, что есть вселенная, то есть тотальное отсутствие в области познания, которое, не будучи познанным, неизбежно превращается в тотальное присутствие.

Обсуждая вместе ноумен и феномен, достига­ешь высшего сознания и создаешь правильное понимание среди чувствующих существ.

Фацзан, 642-712, основатель буддийской школы хуаянъ, следующей «Аватамсака-сутре»

II

Мы не можем использовать ум, чтобы превзойти ум, поэтому ноумен (то есть абстракция ума) представ­ляет собой предел возможности познания.

«Ноумен» есть тотальная потенциальность. Если он функционирует, в этом функционировании он должен быть субъективным и, в силу этого, неиз­бежно объективным. То есть субъект объективи­рует себя и кажется самому себе объектом, про­являясь феноменально «внутри» себя. Он смотрит на себя и воспринимает вселенную, которая в таком случае кажется находящейся вне себя, поскольку

объективизация — это процесс кажущегося выве­дения вовне.

Таким образом, феноменальная вселенная — объ­ективный аспект ноумена.

Этот процесс определяет видимость пространства и длительности, без которых объекты не могут иметь необходимую протяженность, а без такой протяжен­ности не может возникнуть познание.

Следовательно, феномены — не что-то, спроеци­рованное ноуменом, они есть видимость ноумена, или ноумен, который представляется объективным и видимым.

Это функционирование и есть то, что представ­ляют собой чувствующие существа, а та протяжен­ность в пространстве-времени — это то, что мы на­зываем проявлением. В той видимости, как и у всех феноменов, для которых наша видимость является одним из аспектов, у нас нет собственной природы, но в этом функционировании (которое есть наша природа) ноуменалъностъ и феноменальность—одно.

Вот почему, будучи проявленными таким образом, мы не являемся таковыми (феноменально) и вот по­чему мы есть как феноменальная ноуменальность (или ноуменальная феноменальность). Таким обра­зом, в том, что мы есть, нет двойственности, но толь­ко видимое независимое функционирование, кото­рое есть проявление непроявленного.

В том, что мы есть, нет никакой сущности, по­скольку «сущность» — феноменальная концепция, а всякий феноменальный объект, материальный или концептуальный, лишен природы (не есть). Когда независимое функционирование, то есть все, что мы есть в проявленном, больше не функционирует,

то есть когда оно больше не распространяет себя в видимом пространственно-временном континууме, то-что-мы-есть остается полностью интегрирован­ным в ноуменальности.

Ноуменальность как таковую нельзя определить. Нельзя даже сказать есть или не есть то, что назва­но «ноуменальностью». Она непознаваема, потому что полностью лишена качества объективности, как «отражаемость», и потому что это именно то, что мы есть, и абсолютно все, что мы есть, будь то непрояв- ленное или видимое проявление.

Пусть последнее слово останется за Хуанбо: «Нет разницы между чувствующими существами и буд­дами, или между сансарой и нирваной, или между иллюзией и бодхи. Когда все формы отброшены, это и есть Будда».

55. Заметки о причинности

Лишь объективное может быть несвободно

Только объективное может зависеть от закона при­чинности, может быть следствием причины или мо­жет испытывать следствие причин.

Причинно-следственный процесс зависит от вре­мени (длительности) и неизбежно феноменален, таким образом, всякий феномен должен зависеть от временной причинности.

Поскольку то, что зависит от причинности, явля­ется результатом различных причин, в этот процесс не может вмешаться никакой элемент волеизъявле­ния, так что не может существовать никакой сущ­ности, способной проявлять «свободу воли».

С другой стороны, необъективность не может зависеть от причинности и, поскольку она не фено­менальна, не может быть несвободной или вообще испытывать какие-либо переживания.

Более того, необъективное не может быть сущ­ностью (то есть объективной концепцией), поэтому не может быть и никакого проявления волеизъявле­ния и не может быть никакой «воли» — свободной или несвободной.

Волеизъявление (действия «воли»), таким обра­зом, всегда иллюзорно, оно может быть лишь ка­жущимся вмешательством в работу причинности, никоим образом ничего не меняющим [37].

Таким образом, «цель» и «намерение» со сторо­ны воображаемой сущности могут привести лишь к чувству удовлетворения или разочарования, если соответствуют или противоречат следствию причинности, и такое разочарование или удовлетво­рение может быть только психологическим фено­меном.

Это и есть смысл ю-вэй и у-вэй. Первое предпо­лагает попытку намеренного действия со стороны псевдосущности, каковым самоотождествленные чувствующие существа считают каждое свое дейст­вие, за исключением тех, которым они никак не мо­гут приписать свой контроль, как, например, крово­обращение или пищеварение.

Второе, у-вэй, предполагает любое действие, ко­торое «ими» предпринимается, как результат пред­шествующих во «времени» причин, при этом любая попытка намеренного вмешательства в такое дейст­вие рассматривается как отсутствие какой бы то ни было попытки вмешательства. Ю-вэй по традиции обозначает феноменальное, или «ложное» действие, у-вэй — нефеноменальное, или «истинное» действие. Например, чувствующие существа едят, потому что питание необходимо как следствие физиологических причин, или засыпают, потому что сон необходим по схожей причине, независимо от того, желают они этого или нет. Это желание или намерение — психо­логический феномен, который не может оказывать никакого воздействия, если только не находится в согласии с предшествующими причинами.

Однако можно подвергнуть сомнению то, что по­нятие причины предполагает предшествование во времени, поскольку нет никакого адекватного основания предполагать, что причины, хотя и за­висят от фактора времени, должны предшествовать следствиям. Значит, можно допустить, что следст­вия могут предшествовать некоторым своим при-чинам, которые таким образом будут последствиями во «времени» (в будущем) по отношению к моменту, когда происходят вызванные ими события. Хотя это и возможно, это не повлияет на видимую работу при­чинности.