Санин Евгений - Белый гонец Страница 22

            - Все думают – набег, набег… А мы тут с-сидим, рыбу едим! М-ммм! Вкус-сную! Сам Мономах, наверное, такую не часто ес-ст!

            Славко, опять услыхав про своего князя, на этот раз даже не насторожился.

            После того, как он решил, что половцы устроили на него засаду, имя Мономаха звучало так часто, что он давно уже понял - не убить они собираются его здесь, а обмануть. И не тут, а где-то в Степи. Но в чем? Как? Об этом хан говорил так туманно, сознательно умалчивая главное, что ничего нельзя было понять…

В этом Славко не мог ошибиться.

            Что-что, а половецкий язык он знал немногим хуже, чем свою, русскую речь.

            Помогла ему в том, сама даже не подозревая, та самая худая женщина, которая вечно ругалась со статной. Побывав однажды в половецком плену, откуда ее только через два года отбили наши, она хоть и с неохотой, но, если Славко помогал ей в огороде, все же отвечала на его вопросы:

            - А как будет по-половецки «мама»? А «красивая»? А как они говорят «найти»? А как на их языке сказать: «Пожалуйста»?

            Только после того, как он убежал в Степь и едва живым вернулся обратно, она поняла, что натворила. Ведь Славко был таким измученным, что дед Завид даже не стал обещать наказывать его, когда он выздоровеет!

            А вообще, если честно, припомнил Славко, дед Завид ведь ни разу так и не выпорол его. Только грозился! Всё время за него это делали другие. Даже когда он срезал свисавшую с грамоты, дарованной деду Завиду отцом Мономаха, Всеволодом Ярославичем - огромную свинцовую печать и сделал из нее грузило, которое в тот же день, приняв за блесну, утащила щука, его бил отец. Да так, что деду Завиду после этого и делать нечего было…

            Вспомнив отца, Славко вновь с ненавистью покосился на хана, но тут к костру подскакал его воин.

- Всё в порядке! - спешиваясь, прокричал он. – Это просто купеческий обоз!

- Далеко? - не переставая жевать, уточнил хан.

- Уже подъезжают!

- Хорош-шо!

«Так вот что, наверное, они тут ждут!  – с облегчением подумал Славко. – Не иначе, как через своих людей проведали, что из Переяславля в Новгород идет какой-то очень богатый обоз!»

Но хан, вопреки его предположению, отнесся к этой новости совершенно равнодушно.

Встрепенулся он только, когда старый половец, подойдя, шепнул ему что-то на ухо:

- Ты так считаеш-шь? – покосившись на него, недоверчиво поднял бровь хан. – Думаеш-шь, и он здесь?

- Кто его знает? – развел руками Куман. – Одинокому ветру в пустыне всегда тоскливо и страшно. Может, решил, что так безопасней. И – веселее!

- Что ж-ж! Проверим! Заодно ноги разомнем! И тож-же повеселимся! – решил хан, вставая, и только тут Славко с изумлением увидел, что он совсем мал ростом. – Вс-се на коней! За мной!

- А я? – заметался босыми ногами на снегу Тупларь.

- А ты с-сиди здесь! Костер сторожи, да рыбу с-свою доедай! – отмахнулся от него хан.

- Слыхал? Ханский приказ! - явно издеваясь над бедным половцем, усмехнулся Узлюк. Поднатужась, он натянул на лук отдохнувшую тетиву и, запрыгнув на коня, пригрозил: - Попробуй только не выполнить!

Тупларь покорно опустился на корточки и, вздохнув, взял свою саблю с нанизанным на нее нетронутым куском налима.

            Славко посмотрел на него, на удалявшихся, потрясая копьями, всадников и понял, что надо делать.

            Он протянул руку к налимьей морде, спрятал под нее свою голову и, выйдя из-за куста, самым зловещим голосом, на который был только способен и который очень напоминал ханский, прошипел:

            - Меня еш-ш-шь?!

            Половец увидел его, икнул. Глаза его округлились от ужаса, он выронил из руки саблю и с воплем: «Оборотень! Опять человек-рыба!!» - через кустарник и ручей бросился прочь в камыши…

            Славко поглядел, как он, судя по волнам камыша, убегает все дальше и дальше, затем перевел взгляд на опустевшую дорогу и смело подошел к костру.

            Он схватил оставленную Тупларем саблю и хотел убежать, как на глаза вдруг попалась недоеденная ханом рыба…

            Ну не оставлять же ее было просто так!

            Славко огляделся вокруг и, увидев загаженный лошадьми снег, усмехнулся.

            Ага! Вот что он сделает…

Славко, бросив в костер ненужную больше налимью голову, взял ханский прут, тщательно вымазал нанизанный на нее кусок налима в свежем конском навозе и осторожно положил на место. Потом, мстительно улыбаясь, прикрыл остатки рыбьего куска на ветке Узлюка сушившейся поодаль портянкой.

            Проделав это, он увидел, что всякое движение в камыше остановилось, и услышал приближавшийся на дороге шум.

            Надо было как можно скорее возвращаться назад.

Славко, прихватив с собой саблю с куском налима, направился к кустам, но, увидев свои следы, нахмурился и покачал головой. Нет, сюда, после всего, что он сделал, идти было никак нельзя. И, спустившись в ручей, он пошлепал по воде, чтобы через несколько десятков шагов выйти на бесснежное место и уже с другой стороны подкрасться к костру…

6

Славко подался вперед, ожидая, что будет дальше…

            Топот коней, свист, гиканье и отчаянный скрип полозьев по снегу приблизились, и, наконец, появился спасающийся от преследователей обоз.

            - Господи, спаси и сохрани!

            - Гон-ни!!!

            - Уходите, прикроем! – слышались отчаянные русские голоса.

Половцы же кричали что-то непереводимое ни на один язык, устрашающе-непонятное, словно охотники на облавном лове зверя.

Лица возничих были напряжены до предела. Они бешено хлестали плетками и без того несущихся во всю мощь своих быстрых ног лошадей.

Охранявшие десяток повозок, доверху груженных товаром, пять воинов не щадили своих жизней, защищая порученное им добро и людей. Перегибаясь в седлах, они отчаянно отбивались от наскакивавших на них со всех сторон, с копьями, половецких всадников.

Все это вихрем пронеслось мимо Славки, который успел только прижаться к земле и снова поднять голову.

Ох, что там было!

На повороте одна из повозок опасно накренилась и стала переворачиваться. На обочину полетели тугие мешки. Пропал бы и конь. Но правящий повозкой оказался не из робких, да к тому же, видать, и бывалым возничим. Выхватив из-за голенища засапожный нож, он успел перерезать постромки, вскочить на коня и, верхом на нем, кинулся догонять своих.

На дороге осталось лежать только несколько мешков. Вдруг один из них – Славко даже на мгновение зажмурился и помотал головой, отгоняя видение – превратился в тень и, спрятавшись сначала за березой, о которую ударилась повозка, метнулся затем в сторону стога. Или то ему показалось? Да и не до этого было сейчас… Схватка-то продолжалась!

Отбившись от боковых наскоков половцев, всадники на всем скаку перебросили себе щиты на спину и тесно сомкнули строй.

Закрыв собой, словно крепостной стеной, обоз с тыла, они были готовы ко всему и наверняка уже попрощались с жизнью.

Но хан неожиданно остановил атаку, и каково же, наверное, было их изумление, когда, они, может, через версту, а, может, через две поняли, что это не хитрость или уловка, а половцы на самом деле оставили обоз в покое. И даже не преследуют их!

            Не меньше всадников был удивлен и еще больше озадачен ставший свидетелем того, что произошло, и Славко.

Два сломанных копья с одной стороны, да, судя по всему, легко раненный в плечо стрелой, - с другой.

Вот и вся схватка.

            Однако самым непонятным для него было то, что упустивший такой обоз хан был доволен!

            - Конечно, два-три убитых нам бы не помешали, но, хватит и этого! – показал он на перевернутую повозку и разбросанные по дороге мешки.

- Главное, того, кто нам нужен, здесь не было! – подтвердил Куман и, проткнув один из них копьем, зачихал, окутавшись вырвавшимся из мешка белым облаком.

- Мука, хан! – лизнув испачканный палец, прокричал он.

Остальные половцы кинулись к другим мешкам, но Белдуз грозным окриком остановил их:

            - С-стойте! Куда?! Забыли, за чем мы сюда приехали? Дались вам эти жалкие мешки, когда скоро вс-сё… вс-с-сё нашим здес-сь будет!

Хваля своего мудрого и хитрого хана, половцы вернулись на место, спешились и, подбросив в костер сразу две большие охапки сена, снова принялись за еду.

Вспыхнувшее пламя ярко осветило снявшего с себя серебряный наличник хана.

            Славко чуть не заплакал от досады.

Вот беда: когда нечем убить хана, тот был совсем рядом, а когда в руках оказалась сабля – то стал недосягаемо далеко.

            Ему было даже не до смеха, когда Узлюк, увидев грязную портянку на своей еде, недоуменно уставился на нее:

            - Ветром, что ли, ее сюда принесло?

            И, зашвырнув портянку в ручей, с брезгливым выражением стал поедать свою рыбу.