Экономцев Игорь - Обетованный остров Страница 23

— Чем ты удручен, мой друг? — спросил он.

— Садись, Эгей. Ты верно заметил — я удручен. Мне очень тяжело. Я нахожусь накануне принятия решения, которое тяготит меня и больно ранит мне душу.

— О каком решении ты говоришь?

— Человек, которому я оказал гостеприимство в Трезене, обесчестил мой дом.

— Ты говоришь об Арисе?

— Да, я говорю о том, чье имя мне невыносимо повторять, кто нарушил законы гостеприимства и по этим законам должен принять смерть.

— Быть может, это только оговор?

— К сожалению, не оговор.

— Ты хочешь услышать мой совет?

— Да.

— Изволь. Я возмущен не менее тебя. И, все же, давай попытаемся рассуждать спокойно и беспристрастно.

— Давай попытаемся.

— Этра, как я смог заметить, полюбила его.

— Разве трудно вскружить голову молодой неопытной девушке?

— Не знаю. И, тем не менее, это так, а если так, то не лучше ли соединить их законным браком? И пусть он везет ее как свою супругу в Вифинию.

— Дорогой друг, придется тебе поведать о жутком предсказании Мелампода, которое я таил в себе и которое помешало мне выдать ее замуж за тебя, как того желало мое сердце. Мелампод предсказал, что Этре суждено познать несчастную любовь и страшную смерть на чужбине. Он предрек также, что сын ее прославит мой род. До сих пор все предсказания Мелампода сбывались.

— А если Арис останется здесь?

— Он не останется здесь.

— Пусть так. Но внук твой будет иметь отца.

— Отца, который обесчестил мой дом и разбил жизнь моей дочери?

— Однако чего ты добьешься, лишив его жизни? Утолишь жажду мести? Прости меня, я пытаюсь просто рассуждать и рассуждать беспристрастно.

— Не жажда мести владеет мной. Я обязан восстановить справедливость. Преступление не должно остаться без возмездия.

— Боюсь, что таким образом не выйти из рокового круга.

— Да, да, мой друг! Все завязано в один узел. Страшное проклятие довлеет над родом человеческим. Это рок! Если он есть — а мы ежедневно ощущаем его зловещее дыхание! — наша жизнь не имеет смысла. И тогда мы жалкая игрушка в его руках, наделенная на нашу беду разумом, который лучше было бы и не иметь! Но что, если это не рок, и мы сами вовлекаем себя в порочный круг роковых ситуаций, из которых не можем найти исхода? История моего рода — жуткое повторение таких роковых ситуаций. Зло порождает зло, преступление влечет за собой новое преступление. Что же нужно, чтобы вырваться из этого заколдованного круга?

— Не знаю, может быть, совершить какой-нибудь невероятный, неожиданный шаг, который не вмещался бы в неумолимую логику роковых событий, взорвал бы ее...

— Какой шаг?

— Ответить, например, любовью на зло...

— Что ты говоришь, Эгей! Это безумие!

— Конечно, безумие с точки зрения той реальности, в которой мы живем. Но ведь ты мечтаешь об иной реальности!

— Мечтаю, мой друг. Однако что такое мечты? Я живу в этом мире и несу ответственность за судьбу живущих в нем тысяч людей. Я не имею права совершать безумные поступки.

*  *  *

Этра стояла на террасе дворца и смотрела туда, где за крохотными, игрушечными строениями Погона расстилалась бесконечная гладь моря. Она глядела на белый парус отплывавшего от порта корабля. Это была только что спущенная на воду «Гормона». На ней Арис покидал Трезению. Со своими друзьями он отправлялся сначала в Вифинию, а затем за Великие Столпы на поиски вращающегося острова с таинственным замком, где находится Чаша с жертвенной Кровью нерожденного Спасителя мира.

На лице Этры не было слез. Она не винила судьбу, она никого не винила. Произошло то, что должно было произойти. Что касается ее отца, то он не только простил Ариса, но и сделал ему поистине царский подарок — отдал «Гормону», самый большой и быстроходный корабль в мире. Этра знала, что ей никогда уже не суждено увидеть своего возлюбленного. Их пути разошлись. Для него это был эпизод, может быть, один из самых ярких, но все-таки эпизод, в бесконечном странствии по жизни, если же верить Ардалу, то и за гранью жизни, в скитании между Небом и Землей до скончания эона. Для Этры встреча с ним, разумеется, значила несравненно больше. Значила! Ибо она уже была не одна. В ее утробе резвился, плавал и кувыркался маленький человечек. Еще не ведая об этом, Этра каждой своей частицей жила уже ради него, ради новой жизни, вместилищем которой она стала.

1976 г.