Анатолий Гончаров - Над пропастью во лжи Страница 26

«Премьер-министр Австралии Джулия Гиллард, желая 84-летней королеве Елизавете долгой и счастливой жизни, тем не менее заявила, что ее кончина стала бы «адекватным моментом» для провозглашения республики. Если подобное произойдет, то это станет крупнейшей потерей британской короны за всю историю существования империи».

Лиллибет стиснула десертную ложечку с такой силой, что побелели костяшки пальцев.

- Что станет крупнейшей потерей? - спросила она. - Моя кончина или провозглашение республики?

Филипп затруднился ответом. Принялся развивать мысль в том ключе, что лейбористы подобно Блэру и Джулии Гиллард гадят везде и всюду одинаково, что это «сортирный терроризм», препятствующий глобализации. Елизавета прервала его рассуждения, уводившие в ненужном направлении.

- Если австралийцы счастливы отказаться от формальной власти британской короны, то я только порадуюсь вместе с ними, - сказала она. - Чего нельзя удержать, то следует отпустить с достоинством. А сегодняшний терроризм, к вашему сведению, это не протест против глобализма, а его разновидность.

- Да кто она такая, эта Гиллард! - взвился Филипп, не уловивший мудрой мысли супруги. - Парвеню! Выскочка из заведения, где вечно пляшут и поют. Любительница регби, ха! Никогда не была замужем, не имеет детей и живет со своим парикмахером...

- Вам, Филипп, лучше знать, где вечно пляшут и поют и кто с кем живет, - сухо заметила Лиллибет. - Я сейчас говорю и думаю о другом. Нынешняя демократия - это когда вместо отлитой веками формы монархической государственности, пусть архаичной и отчасти наивной, однако пребывающей в нравственных рамках незыблемых традиций, возникает мерзость рыночной разнузданности, вместо духовного содержания жизни - выморочный шоу-бизнес, вместо волшебного мира искусства - эстрадные кривляния ярмарочных скоморохов...

- Позволь, но ты же сама возвела в рыцарское достоинство одного из таких скоморохов, я имею в виду...

- Я знаю, что ты имеешь в виду Элтона Джона. Это моя оплошность, не более того. Блэр подал мне проект указа, я подписала, не заметив, что среди людей достойных оказался идол приматов. Мне еще потом приписали, что я обожаю его, с позволения сказать, творчество. Но довольно, оставим эту тему.

- Австралийскую? - уточнил Филипп.

- Ее тоже. Я подумаю, как мне поступить. В любом случае госпоже Гиллард следовало бы знать, что сменить форму правления в британском доминионе можно только по результатам общенационального референдума.

- Полностью разделяю твою позицию, - подхватил принц-консорт. - Я знаю, это все Блэр продолжает гадить. Ничего, народ все понимает правильно. Вообрази, на презентации книги «Путь» в Дублине Блэра закидали яйцами и старыми ботинками, - привычно тяготея к эстетике казарменного юмора, Филипп, как обычно, сморозил непристойность: - Блэр, как солдат на привале. Куда его ни поцелуешь - всюду задница...

Королева не слушала мужа. Сидела молча, положив на стол вытянутые вперед руки, и была похожа в этот момент на собственную карикатуру, в которой художник изобразил ее в виде египетского Сфинкса с добрым лицом венценосной бабушки. Елизавета видела в этом образе выражение незыблемости монархии, оберегающей порядок и покой своих граждан. Только непознаваемая мистика богопомазания способна соединить, сплавить воедино разбросанные по всему миру земли и людей, живущих кто в каменном веке, а кто - в мире, где вечно пляшут и поют. Не случайно именно королева Виктория, а не какой-то там премьер Дизраэли или Гладстон стала символом эпохи расцвета и олицетворением могущества Британии. Как Сфинкс в стране фараонов.

Комментарий к несущественному

Елизавета, бесспорно, права в оценке роли королевы Виктории в расцвете империи, недаром ее эпоха вошла в мировую историю как викторианская. Все верно, кроме одного момента, возможно, ничего не значащего в глазах подданных. Виктория, прабабка Елизаветы, не являлась дочерью герцога Кентского, ставшего королем Вильгельмом IV. Герцог, страдавший водянкой и алкоголизмом, был ко всему еще и бесплоден. Его любовницы и сама супруга основательно убедились в этом. И вдруг, когда монарху было уже хорошо за пятьдесят, на свет появилась наследница - дочь Виктория. С какого генеалогического перепугу?

У герцогини Кентской был не перепуг, а любовная связь с ее секретарем - ирландцем Джоном Конроем. Движимая стремлением обеспечить за баварской династией Кобургов право на британский престол, герцогиня, отринув сомнения, прибегла к его отзывчивости. И родилась будущая королева. Но и это еще не все.

Супруг Виктории принц Альберт тоже не был сыном герцога Саксен-Кобургского, а родился вследствие романа матери с бароном фон Мейерном - гофмейстером герцогского двора еврейского происхождения. Таким образом ни Виктория, ни Альберт не являлись законными потомками своих названных отцов - ни капли голубой кров. Если это обстоятельство станет преградой на пути британской короны от Елизаветы II к принцу Уильяму, предполагаемому Вильгельму V, то что тогда - крах империи, конец вековой династии Виндзоров?..

Как бы не так. Плевать хотела бабушка Лиллибет на это обстоятельство. Еще не зная, когда и кого подарит ей судьба от Уильяма и Кейт - правнука или правнучку, она провела закон о престолонаследии, гласивший, что отныне старший ребенок королевской семьи наследует трон независимо от пола. Принятие закона Елизавета сопроводила не менее значимым заявлением: «Легитимность монархии в Соединенном Королевстве уже давно покоится не на магии голубой крови, а на согласии и воле народа Британии».

Как величественный Сфинкс на вечной земле, которого пытался, но так и не смог уничтожить Наполеон Бонапарт.

21 - 23 декабря 2014 года