Семь свитков из Рас Альхага, или Энциклопедия заговоров - Сергей Анатольевич Смирнов Страница 28

-Имя,- тягостным стоном ответил мой дядя.- Появится некто, который в определенный час произнесет твое имя. И Рум содрогнется. Ты не хозяин себе, мой дорогой племянник.

-И не господин,- мрачно усмехнулся я, вспомнив слова рыцаря Эда и невольно, к своему стыду, подумав, не есть ли и он какой-нибудь переодетый имам, умело махавший мечом для отвода глаз.- Но если ты, мой дядя, знаешь, на что я способен, останови своего дорогого племянника. Пока не названо имя, я готов исполнить твою, а не чью-нибудь, волю. Пока моя личность не растаяла вовсе в стихии какой-то чужеродной силы, я отдаю тебя в твою власть. Сделай что-нибудь.

-Ничего нельзя сделать,- покачав головой, горестно ответил дядя.

-Тогда убей меня,- без всякой боязни предложил я, хорошо представив себе, какая мерзостная жизнь меня теперь ожидает.- Так или иначе смерть при дверях.

-Бесполезно,- совсем отчаялся найти выход из положения мой мудрый дядя.- Они пришлют другого.

-Не верю, что никак нельзя перехитрить этих негодяев!- в сердцах воскликнул я.

-Как можно перехитрить рой ос, облепивший тебя со всех сторон?- задумчиво спросил дядя.

-Только нырнуть в воду,- пришло мне в голову.- Если есть вода.

-Попробуем найти воду,- с той же напряженной сосредоточенностью сказал дядя.

-Только не колодец,- поежился я.

-Возможно одно: оградить тебя от человека, который явится произнести твое имя,- заключил дядя свои размышления.- Нашим оружием должно стать время. Пусть ассасины проявят нетерпение. Рано или поздно кто-нибудь начнет искать встречи с тобой.

-Не может ли им стать именно тот, на чьей совести убийство жестокого султана Масуда Третьего?- оставив всякую учтивость, прямо спросил я.

Во взгляде моего сановного родственника промелькнула растерянность. Он долго смотрел на меня, старчески пожевывая, а потом сказал:

-Дорогой племянник, ты - единственный человек, который еще связывает меня с этим миром, и я приложу все силы, чтобы спасти тебя.

На другой день меня переселили в одну из самых дальних комнат дворца, связанную с остальными покоями длинным и узким коридором. Там я стал стражем какой-то особой султанской печати, которая хранилась в железной шкатулке с замысловатым замком, а сама шкатулка была по самую крышку вмурована в гранитный куб, возвышавшийся посредине комнаты.

Долгие дни я проводил в одиночестве и размышлениях, которые уносили меня в самые невероятные дали и приводили порой на края пугающих пропастей и потоков.

Дядя обычно навещал меня на рассвете, и мы вдвоем выходили в сад, где он рассказывал мне всякие новости. Так, в кажущемся покое и безопасности минули два месяца, а на исходе второго дядя стал появляться передо мной мрачнее самой ночи. Тяжело вздыхая, он открывал мне свои тревоги и говорил, подобно рыцарю Эду, что новый султан не оправдал надежд и оказался еще более жестоким и скаредным, чем его предшественник. По словам дяди, вся страна за один месяц пришла в упадок вследствие неразумного правления, повсюду зреют мятежи, и даже обласканные султаном караманцы, на чьих мощных плечах новый султан въехал во дворец, уже глухо ворчат и готовы на решительный шаг.

В один из дней с утра до вечера из-за стен дворца доносился тревожный шум, и дядя потом рассказал мне, что горожане возмутились непосильными поборами и пришли к дворцу за справедливостью, но их разогнали гулямы, и теперь с площади убирают мертвые тела.

Та особая султанская печать начинала казаться мне неусыпным глазом какого-то злого демона, следящего за каждым моим движением, и я уже решился было высунуться над водой и посмотреть, что делается снаружи. Я выбрал укромное место у стены, где можно было незаметно, под прикрытием кустов и ветвей, забраться на стену, отделявшую дворец от города, и стал дожидаться ночи. Но едва наступила первая стража, как на пороге моего почетного узилища появился дядя.

В его взгляде я различил скорое явление нового чуда и, увы, не ошибся.

-А теперь, дорогой племянник,- медлительным и властным тоном произнес дядя,- крепко возьми себя в руки. Представь себе глыбу вечного льда, лежащую на вершине горы, и помести в нее свое сердце, как учили тебя в горной твердыне повелители ассасинов.

-Такого упражнения я тоже не помню,- ответил я дяде, предчувствуя явно не добрый поворот в делах.

-Тем лучше оно удастся тебе,- сказал дядя и замолчал.

Я нарочно оттолкнул от себя подальше эту воображаемую глыбу вечного льда, однако мгновение смутной тревоги и робости минуло, и на душе воцарилось вдруг такое блаженное спокойствие, что я был готов теперь к тому, что сам дядя превратится на моих глазах в самого ужасного ифрита. Что-то в этом роде в конце концов и произошло.

Пересчитав появившиеся на небосводе звезды, дядя опустил глаза и ласково положил мне руку на плечо.

-В стране смута,- с неподдельной грустью произнес дядя.- Страна разорена. Так или иначе, Масуд Четвертый обречен.

-Не знаю, что происходит в стране,- заметил я,- но мне теперь хорошо известно, что в ней лучше быть последним нищим, чем султаном.

-Вижу, что ты достиг вершин мудрости,- тихо рассмеялся дядя.- Я отдал полвека тому, чтобы знать, что в этой стране происходит, и до сих пор не достиг желаемого. Ты же, мой дорогой племянник, можешь не тревожиться, поскольку знаешь не меньше султана, а, возможно, и больше его.

-Я не поспеваю за этими переменами,- сказал я, заметив, что раздражение пробило брешь в стене моего спокойствия.- Вчера я не должен был никоем образом убивать султана, а сегодня, напротив, уже должен во что бы то ни стало его прирезать...

-Не "во что бы то ни стало", а наиболее выгодным для тебя и государства способом,- уточнил дядя.

-Не желаю никого убивать,- отрезал я.

-Хорошо понимаю и поддерживаю твой душевный порыв,- вздохнул дядя.- Но я вспоминаю бейты, написанные одним весьма разумным человеком:

Ведь древняя мудрость нам так говорит:

Иль царь убивает, иль сам он убит.

Еще вчера я пришел к мысли, что тебе необходимо опередить того, кто должен произнести твое имя. Тогда тайная воля раз и навсегда потеряет свою силу, и ты станешь свободным.

-И уже никогда не узнаю свое имя,- усмехнулся я.

-Разве имя, данное повелителем ассасинов, можно считать настоящим именем?- поверг меня в замешательство дядя и добавил: - Не будь нетерпелив, как твой отец. Придет час, и Всемогущий пошлет тебе настоящее имя, и раз уж Создатель всего живого послал тебя мне, значит, мой долг спасти тебя. Султанов может быть много, а племянник у меня только один.

-Благодарю