Ян Керсшот - Никого нет дома Страница 3

Ничего не следует принимать на веру только из-за того, что оно названо авторитетным. Довольно часто людей больше интересует, кто сказал, чем сама суть сказанного, - наподобие того, как человек, поражённый увиденной картиной, немедля спрашивает: «Кто нарисовал её?» Об этом есть замечательная буддийская история. «Наставник читал некий текст группе учеников. Не успел он закончить, как со всех сторон посыпались вопросы: «Скажите, учитель, кто написал это?» «Если я скажу вам, что автор - сам Будда, - ответил наставник, - вы возложите этот свиток на алтарь и каждое утро станете украшать цветами. Если скажу, что это трактат патриарха, вы тоже будете благоговеть пред написанным, но все же не так, как в первом случае. Если скажу, что текст сочинён простым монахом нашего монастыря, вы окажетесь в замешательстве, не зная, как к нему отнестись. А если скажу, что автор - дровосек или повар, каждое слово текста будет поднято на смех».

Поиск основы основ своей жизни и попытки ответить на вопрос «Кто Я?» лучше начинать с того, что не слишком полагаться на сказанное другими, даже если они почитаются великими знатоками в этой области. Ведь если мы ищем учение Освобождения, то оно должно быть, как минимум лишено всяческих культурных и религиозных наслоений. Иначе к истинной свободе не прийти5. Можно, конечно, вдохновляться тем, что поняли и испытали другие, - но не копировать слепо их представления, концепции и веру. Для достижения открытого отношения необходимо избавиться от обусловленности. Давайте хоть на время чтения этой книги отставим в сторону систему своих умозаключений. На этих страницах не предлагается внимать чужим мыслям и идеям - но узреть все своими глазами и довериться этому виденью6.

Смести наслоения верований и обусловленности может оказаться одной из самых сложных задач нашего поиска. Ибо нередко кажется, что идеи и понятия, за которые так держится человек, наделяют его уверенностью, дают безопасность. Однако упорная приверженность подобна сжатой пятерне: ничто не выпадет, не утеряется; но и ничему новому - места нет.

От открытости к отождествлению

Сейчас ты - Сознание, представшее персонажем твоей пьесы.

Думаешь, тебе нужны подтверждения?

Забудь. Расслабься.

Ты уже Это7.

Натан Джилл

Как новорождённый

Я коснулся самого неба.

Расстояние - чистый вымысел.

Уильям Блейк

До рождения человек не осознает различий между собой и окружающим миром. Нет границы между «Я» и «не-Я». Разницу видит лишь внешний наблюдатель (например, гинеколог, обследующий ультразвуком плод). Новорождённый - все ещё чистейшее распознавание, ничем не замутнённое внимание. Он не «вешает ярлычки» на то, что предстаёт в поле его открытого внимания, не даёт названий, позволяя всему появляться и исчезать. Вот возникла грудь матери, вот маленькие младенческие ножки, потом звучит погремушка, голос отца, в животе чувствуется голод. Ощущения словно всплывают из неких глубин на поверхность; как в кинофильме - образ сменяется образом.

Человек ещё не знает, что он индивид. Не знает, что у него есть имя, семья, национальность. Не ведает даже о существовании своего тела... и самого себя! В открытом внимании есть лишь ощущения, что проплывают подобно облачкам в небе. Самосознание младенца минимально, до осмысления собственной индивидуальности ещё годы и годы, вопрос «кто Я?» пока лишён смысла. Вместо всего этого - лишь открытость внимания и череда ощущений. «Я» не отделено от внешнего мира. Расстояния не существует (для младенца, смотрящего в окно, пролетающий в небе самолёт того же размера, что и муха, сидящая на оконном стекле).

Поскольку наблюдение ещё чисто от всевозможных ментальных паттернов, новорождённый пребывает в тотальном единстве с миром, не ощущая разницы между «здесь» и «там», «я» и «ты». Ему не ведомо пространство и время, весь он - здесь-и-сейчас, ибо ум не отвлекает внимание трактовками происходящего. Концепций типа «вчера» и «завтра» пока нет и в помине, мышление младенца категорию времени не воспринимает. Другими словами, это существование без осмысления, все свидетельствуется сознанием как единство.

Дуализм

Цельное существо Узнает - не сходя с места,

Видит - не смотря И свершает - не делая.

Лао-Цзы

Что он человек в мире под названием планета Земля - младенец знать не знает. Самосознание не имеет пока чётких границ, и потому дитя едино с тем, что его окружает. Но это единство не длится долго. Дабы выразить себя во внешнем мире, человек начинает развивать свою индивидуальность. Этот процесс идёт рука в руку с развитием ума, его способности различать и помнить. Так возникает дуализм. По мере того как мышление становится активным, окружающий мир «распадается на куски» - это нужно для построения рациональной системы познания.

Нервная система дифференцируется дальше, наращивая способность распознавать отдельные феномены. Распознавание на этой стадии - это сравнение текущего образа с предыдущим. А это означает, что память становится все более активной. Ребёнок распознает лицо матери, цвет бутылочки с молоком, мягкость плюшевой игрушки. Мышление начинает придавать его бытию форму и содержание.

Возникновение дуализма – начало ментального различения... и битвы меж «Я» и остальным миром. Это игра в отдельность, разделение. Человек начинает притворяться, что ограничен, и делить мир на «Я» и «не-Я». Вычленяется эго, и человек говорит себе: «Это - моё, а то - не моё». Обычно в возрасте около двух лет предметы и ситуации уже идентифицируются с эго: моя мама, моя кроватка, моя кукла, моя рука. Автоматически возникает и другой мир - мир «не моего»: не моя мама, не моя игрушка и т. д. Так появляются «владельцы» со своими правами и территориями.

Постепенно внутри сознания формируется маленькая личность; кажется, она обитает в голове и говорит оттуда: «Я маленький мальчик (или девочка)», «Вот моё тело». Ум создаёт в голове мыслителя, точнее «думателя мыслей». Когда на ум приходит мысль, он утверждает: «У меня есть мысль»; когда возникает телесное ощущение (боль, например) - говорит: «Я это чувствую». Так человек все более, до полного - неразличения, отождествляется с этой личностью внутри тела, которая постоянно сообщает себе: «Я почувствовал, Я подумал, Я добился, Я свершил» (ведь действительно, вместо того, чтобы сказать «была боль», обычно говорят «мне было больно»). Возникает ощущение личного делания8.

Это ощущение - медленно приобретаемая привычка. В большинстве случаев она появляется в возрасте двух-трёх лет и достигает полного развития к младшему подростковому возрасту. Медленно, но верно человек начинает отождествляться с собственной личностью, обликом и тем, что делает. Как метко выразился Дуглас Хардинг9: «Он наконец становится членом всемирного клуба людей. То есть из-за сильного, неустранимого ощущения личного деланья все время ходит по кругу, подвластный законам причинности, времени и пространства. Возникает совершенно новая реальность - мир идей; ребёнок стал взрослым. Сущностная составляющая никуда не делась, она - неизменная основа, но личностная «компонента» все больше перекрывает изначальную открытость.

Лицом к зеркалу

Когда в итоге выявишь все то, чем не являешься, -

Останешься с пространством осознания10.

Адьяшанти

Давайте вернёмся к тому периоду, когда человек еще не индивидуализирован, то есть не отождествлён с личностью. В раннем детстве кажется, будто живёшь в сказочном мире. Каждый, наверное, помнит, как не слушал когда-то своё эго с его страхами и вожделениями, планами и целями. Ребёнок един с миром. Например, он не узнает себя в зеркале. Взрослые ставят его напротив отражения, а он реагирует на него так же, как кошка, - полным безразличием. Однако проходит год-другой - и ребенок говорит на отражение: «Вот мой маленький друг»; но еще не утверждает: «Тот, кто в зеркале, - я».

И только после непрестанных повторений родителей и старших детей: «Видишь? Это ты» - ребёнок начинает в это верить. Попеременно указывая на него и на отражение, они твердят: «Этот маленький мальчик (девочка) - ты». И постепенно видение мира от Первого Лица, в котором человек - открытое внимание, сменяется на видение от Третьего Лица, каковым нас воспринимают другие. Это последнее - не что иное, как концепция третьей стороны, внешнего наблюдателя. Так представление, составленное о ребёнке другими, приобретает все больший вес в ходе формирования его представления о себе. Чистое распознавание постепенно заслоняется процессом идентификации. И вместо того, чтобы жить из собственного центра восприятия, он под давлением внешнего мира начинает видеть свою жизнь с точки зрения третьего (воображаемого!) лица. Превращаясь по сути в актёра, все время играющего на невидимого зрителя.