Мимикрики. Камни основы - Лес Ситдик Страница 3

камни. Он поскальзывался, падал, вставал и снова падал, но упорно лез в гору, подставив изнеженное лицо безжалостному ночному ветру. По его щекам согревающими дорожками текли слезы. «Это просто вода, — говорил он себе, — просто вода». Но силы покидали Пропыпута, убегая как крысы с тонущего корабля. Легче не становилось, и мысль о скорой встрече с ушедшей в Царство Теней тетушкой, была так же ощутима, как многочисленные ушибы и тяжеленный чемодан в руках. И когда Пропыпут отворил этой мысли окно и окончательно, бесповоротно решил умереть, именно в этот момент, — ни минутой раньше, ни минутой позже, — на небо лениво выкатилась луна. Она осветила все в округе, и до Пропыпута медленно, но верно дошло, что стоит он напротив пещеры!

Это было спасением!

Это было отсрочкой его раннего ухода в черноту ила, небольшой паузой, подарком Богов, который он, не кокетничая, взял. Причина, по которой судьба сжалилась над Пропыпутом, пока была неизвестна. «Это за мою красоту» — шептал он, шмыгая носом, когда буквально на коленках вползал в пещеру, волоча за собой треклятый чемодан. Он забрался в сухой, безветренный уют оберегающего каменного чрева, нащупал в темноте что-то мягкое и в беспамятстве отключился.

Пропыпут не мог видеть, как над горами разыгралась гроза, как электрическими угрями вспыхивали, извиваясь, молнии, как откашливаясь, бил в медные литавры простывший гром, следуя своей партии в общем оркестре событий.

Каждые триста лет Плюющая Пещера на Вар-Вилоне, выплевывала Мастера, способного развеять туман в затуманенных головах и, настроив их на возвышенный лад, материализовать требуемое из ничего. Каждые триста лет племя молодое, незнакомое встречало этого Мастера, тщательно подготовив поле для встречи. В прошлый раз, как говорят летописи, случился перелет. Мастера выплюнуло аж за горизонт намечающихся событий, и он очутился в реке Амазонке, в другом измерении реальности, по горло в воде.

После этого в реке появились пираньи, как первый этап материализации Мастера, видимо, он очень испугался. Затем возникла рыба паойару, которая с удовольствием съедала мгновенно расплодившегося речного хищника. Толкователи предполагали, что это был акт раскаяния, ошалевшего от неожиданного полета и еще более неожиданного приземления, посланца Пещеры. Из реки Мастер так и не вышел, с фантастическим смирением приняв свою судьбу, как умеют только Мастера, и через какое-то время в ней появились розовые мифические дельфины, которые, по слухам, вмещали в себя души утонувших и могли оборачиваться в людей.

Сотворив несколько Чудес, Мастер, как правило, пропадал, предположительно переносился в другую вселенную для нового плевка, но это были только догадки и домыслы. Его судьба уже особо никого не волновала, поскольку ценности в глазах общественности он лишался. Чудеса творить не мог, потому и внимания не стоил.

Нынешний Консул Вар-Вилона, начитавшись древних преданий, так загорелся идеей не упустить Мастера на этот раз, что предпринял все возможное и невозможное, чтобы поймать его в полете в момент плевка и не дать Чуду утечь с бурными потоками вод. Вся жизнь Консула была устремлена только к единственной точке в будущем, к моменту явления нового Мастера и исполнению трех желаний. Путем сложных сопоставлений Консул пришел к выводу, что Мастер может осуществить только три желания. Три, и не больше. Консул представлял, как самолично встретит Мастера, придумывал подходящие слова, которые он произнесет при встрече, и главное, — какие желания загадает.

Резвыми жеребцами мимо него проносились дни, месяцы, года, но Консул считал все это неважным, не заслуживающим внимания. У него была цель! Цель находилась в необозримом будущем, и только она имела значение. Сначала в воображении Консула рисовались веселенькие картинки встречи Чуда с прибаутками, колокольцами и хором райских кузнечиков. Шло время, и картина встречи, впрочем, как и сам Консул, изменившись, стала являться в его воображение в другом виде. Теперь на ней был торжественный зал, пристроенный прямо к входу в Пещеру. Там же появилась красная ковровая дорожка, почетный караул и лепестки дичайших оваций, которые создавали приспособленные и одомашненные орхидеи.

Время, скрипя суставами, все еще продолжало участвовать в триатлонной гонке, а Консул продолжал представлять, но уже опираясь на научные достижения и точный математический расчет. Звездочеты Вар-Вилона высчитали нужное положение звезд на небе, нумерологи — вероятный месяц, предсказатели — предполагаемое число и время. Словом, все было сделано для точного попадания Чуда в цель, а именно, в мастерски расставленные сети. «Чего мелочится?» — подумал Консул и дал распоряжение поставить еще и капканы. Чтобы наверняка. Нет, нет, Консул не был кровожадным. Он просто имел цель и шел к ней с завидной целеустремленностью, исключая на своем пути «что-то пошло не так».

Но сегодня Мастер опять не появился, хотя вероятность все еще зазывно размахивала красными юбками. Ночь робко припала к открытому окну, из которого уже плохо было видно пещеру и людей, растягивающих сети. Шторы поднялись, как паруса, подталкиваемые ветром, принесшим грозу. Консул вздохнул и закрыл окно. Не сегодня.

Глава 2. Послание

В Стране бушевала буря. Стонали, раскачиваясь кряжистые дубы долголетия. В печные трубы домов с воем вползали дымные змеи, и их тела развевались на ветру серыми флагами. Ледяными, звенящими розгами по крышам бил дождь, размазывая о закрытые ставни диких Шурунов, то и дело менявшихся и менявших все вокруг. Шуруны пытались собраться в то, что уловили — багровое чудище с фиолетовыми провалами вместо глаз. Огромная масса, клубящаяся и постоянно перетекающая из одной формы в другую. В подобии тела возникала и пропадала блуждающая голова, с которой, как маски, одна за другой спадали лица. Голова была живая. Чудище тоже было живое. Как будто живое. Шуруны очень правдоподобно передавали то, что происходило далеко отсюда, в замке Мэл- Карта, и являлось отражением этой далекой сцены.

У личного Демона Мэл- Карта, действительно закончилось терпение. И что еще вероятнее, Демон уже оттяпал себе большую часть жизненной силы Правителя. Сначала он заселил в его сознании только звуки, затем мысли, а потом и вовсе вознамерился расположиться в нем, как в гамаке. Демон принялся диктовать, требовать, а не как прежде исподволь внушать, нашептывать и проникать в уши со звуком дудок. И вот в один роковой для Мэл- Карта момент, Демон вышел из берегов прежних очертаний и, высосав все эмоции своего носителя, приобрел способность к трансформации.

Он полностью вошел в сознание