Гордон Фи - Как читать Библию и видеть всю ее ценность Страница 33

То, что мы подразумеваем под “точкой соотношения”, лучше всего можно проиллюстрировать на притче Иисуса, записанной в полном оригинальном контексте (Лк. 7,40-42). В этом контексте Иисус был приглашен на обед неким фарисеем по имени Симон. Но приглашение не расценивалось как почетное посещение знаменитого раввина. Не проявление даже обычного радушия и знаков гостеприимства по отношению к Иисусу было нацелено на некоторого вида унижение. И когда городская блудница появляется среди обедающих и ставит себя в глупое положение, обливая ноги Иисуса слезами и отирая их волосами, это лишь подкрепляет фарисеев. Иисус не мог быть пророком и оставить это публичное оскорбление не осужденным.

Зная их мысли, Иисус рассказал своему хозяину простую историю. Два человека должны были деньги заимодавцу. Один был должен пятьсот динариев (динарий был платой за день работы), другой пятьдесят. Ни один не мог заплатить, и он простил обоим. Смысл: Кто, по-вашему, более возлюбит заимодавца?

Рассказ этот не нуждался в толковании, хотя Иисус и продолжал доводить его смысл до каждого со всей силой. Здесь три точки соотношения, три знакомых момента заимодавец и два должника. Отождествление появляются сразу же. Бог – это заимодавец, городская блудница и Симон – два должника. Притча – это выражение суждения, вызывающее реакцию Симона. Он едва ли пропустил или не понял смысл. Когда притча закончилась, он оказался в очень неловком положении. Такова сила притчи.

Следует отметить, что и эта женщина слышала притчу. И она тоже отождествлялась с историей, как она рассказывалась. Но то, что она слышала, – не осуждение Иисусом, а Его, а значит и Божие, принятие ее.

Хорошо запомните: это не аллегория, это – притча. Истинная аллегория – это рассказ, где каждый элемент нечто чуждое самому рассказу. Аллегория дает смысл пяти сотням динариев, пятидесяти динариям, так же как и любой другой детали, которую вы можете отыскать.

И далее, что особенно важно, смысл притчи не в ссылке на знакомые моменты, как это было бы с истинной аллегорией. Ссылка на что-то (точки соотношения), – это лишь та часть рассказа, втягивающая в него слушателя, с моментами которой он или она могут отождествляться тем или иным способом. Смысл притчи – в предполагаемой реакции. В этой притче – это осуждение Симона и его друзей, либо приятие и прощение женщины.

Отождествление слушателями персонажей притч.

В приведенном выше примере мы также отметили значение отождествления слушателями (аудиторией), потому что смысл притчи связан с тем, как ее услышали изначально. Относительно многих притч, их слушатели названы в самом Евангелии. В таких случаях задача толкования – это сочетание трех вещей:

(1) сидеть и слушать притчу снова и снова;

(2) отождествить персонажи притч, приведенные Иисусом на что-то конкретное, как это делали бы первые слушатели;

(3) попытаться определить, к чему первые слушатели приравняли рассказ и, следовательно, что они услышали.

Давайте попробуем это на двух хорошо известных притчах: о милосердном самарянине (Лк. 10,25-37) и о блудном сыне (Лк. 15,11-32). Притча о милосердном самарянине рассказывается эксперту в Законе (законнику), который, желая оправдать себя, говорит Лука, спросил: “А кто мой ближний?” Если читать притчу снова и снова, вы заметите, что она не отвечает на заданный вопрос. Но в более повествовательном тоне она показывает самооправдание законника. Он знает, что Закон говорит о любви к ближнему как к самому себе и готов определить “ближнего” в терминах, чтобы продемонстрировать свое благочестивое послушание Закону.

В этой притче только две ссылки (важных момента), человек в канаве и самарянин, хотя и другие детали помогают созданию эффекта. Следует особенно отметить две вещи:

(1) Двое прошедших мимо – священники, религиозная структура, противостоящая раввинам и фарисеям, которые являются экспертами Закона.

(2) Раздача милостыни бедным было очень важным моментом для фарисеев. Именно так они любили ближних как себя.

Заметьте, как законник будет “пойман” этой притчей. Некий человек попадает в руки разбойников по дороге из Иерусалима в Иерихон, довольно обыденное событие. Два священника затем идут по дороге и проходят мимо него на другой стороне дороги. История рассказывается с точки зрения человека в канаве, и законника сейчас как бы “настраивают”. “Конечно”, – подумал бы он про себя, – “кто же мог ожидать от священников чего-либо иного? Следующим будет фарисей, и он покажет себя ближнему и поможет бедному парню”. Но нет, следующим оказывается самарянин. Вы должны оценить, как презрительно относились фарисеи к самарянам, если хотите услышать то, что услышал законник. Заметьте, что он даже не может заставить себя произнести слово ”самарянин” в конце.

Теперь понимаете, что Иисус сделал с этим человеком? Второй великой заповедью является любовь к ближнему своему как к самому себе. У законника существовали тонкие системы, позволяющие ему любить в определенных рамках. И Иисус показывает предрассудки и ненависть в его сердце и таким образом его невыполнение этой заповеди. “Ближний” не может больше быть определен в ограничивающих терминах. Недостаток любви не в том, что он (законник) не помог бы человеку в канаве, а в том, что он ненавидит самарян (и смотрит сверху вниз на священников).

Подобно этому и с притчей о блудном сыне. Контекст ее – роптание фарисеев по поводу принятия Иисусом грешников и разделения с ними пищи. Три притчи о потерянных вещах в гл. 15 Луки – оправдание Иисусом Своих действий. В притче о потерянном сыне есть три точки соотношения: отец и два его сына. Смысл же опять тот же: Господь не только прощает заблудших, но и принимает их с великой радостью. Те, кто считают себя праведными, раскрываются и оказываются неправедными, если не разделяют радость отца и потерянного сына.

Сидевшие с Иисусом за столом, конечно, соотносятся с блудным сыном, точно так же, как это сделали бы и мы. Но не в этом сила притчи, она находится во второй части, в отношении второго сына. Он был “всегда с отцом”, и все же поставил себя с наружи, в стороне. Он не смог разделить сердце отца, полное любви к потерянному сыну. Как недавно один друг сказал: “Можете себе представить что-либо более ужасное, чем возвратиться домой и попасть в руки старшего брата?”

В каждой из этих, и в других случаях экзегетические трудности, с которыми вы столкнетесь, произрастают в основном из культурной пропасти между вами и первыми слушателями Иисуса, что может привести к тому, что вы пропустите некоторые детали, создающие весь рассказ. Здесь вам, возможно, понадобится помощь со стороны. Но не оставляйте эти вещи, ибо культурные традиции – это то, что помогает придать рассказам их жизнеспособность.

“Бесконтекстные” притчи

А что же относительно тех притч, которые встречаются в Евангелиях без своего оригинального исторического контекста? Поскольку мы уже проиллюстрировали это в предыдущей главе на примере притчи о работниках в винограднике (Мф. 20,1-16), мы вкратце дадим здесь резюме. Суть толкования в том, чтобы опять попытаться определить точки соотношения и первых слушателей. Ключ – в повторном перечитывании притчи, пока не обрисуются ясно точки соотношений. Обычно это даст и ключ к пониманию первой аудитории. В притче о работниках в винограднике только три точки соотношения: хозяин, работники на полный день и работники на час. Это определяется легко, ибо это единственные люди, на которых обращено внимание в процессе развертывания рассказа. Первые слушатели также определяются легко. Кого бы “захватила” подобная история? Ясно, что слушателей, соотносящих себя с работниками на полный день, так как именно они находятся в фокусе в самом конце притчи.

Смысл подобен смыслу притчи о блудном сыне. Господь милостив, и праведникам не следует завидовать великодушию Господа. То, что произошло в данном контексте у Матфея, имеет тот же самый смысл, только для другой аудитории. В контексте ученичества это служит заверением в великодушии Господа, несмотря на придирки и ненависть остальных.

То же можно увидеть и в притче о заблудшей овце (Мф. 18,12-14). В Евангелии от Луки эта притча связана с притчами о потерянной драхме и о блудном сыне. Опять, как слово к фарисеям. Заблудшая овца – это явно грешник, нахождение которого дает радость. И вновь, как и слово к фарисеям, это оправдывает принятие Иисусом отверженных; но, услышанная отверженными, эта притча убеждает их в том, что они являются объектами любовных поисков пастуха. У Матфея эта притча является частью собрания высказываний о взаимоотношениях в Царстве. В этом новом контексте дается тот же самый смысл: забота Господа о потерянных. Но здесь “потерявшееся” – это овцы, которые “забрели” куда-то. В контексте Матфея говорится о том, что мы делаем для тех “малых сил”, у которых слабая вера, кто заблуждается. В стихах 6-9 ученикам говорится, что лучше бы им не вынуждать “малых сих” заблуждаться. В стихах 10-14 притча о заблудившейся овце говорит им, что следует, с другой стороны, искать заблудившегося и вернуть его/ее любовью в стадо. Та же притча, тот же смысл, но совершенно новая аудитория.