Слава Бродский - Страницы Миллбурнского клуба, 2 Страница 34

Малида подбежала к сеновалу. Вытащив горящую свечу из фонаря, она подожгла сено в нескольких местах. Затем в темноте все трое поспешили во фруктовый сад на дальнем конце острова. Малида три раза ухнула совой и после паузы ухнула еще три раза. Они услышали ответное уханье с другой стороны стены. Малида и Тилла побежали к сараю, где садовники хранили свой садовый инструмент. Они вытащили лестницу, которой пользовались для работы с верхними ветками яблонь. Лестница была достаточно высокой, чтобы добраться почти до верха каменной стены. Тилла забралась наверх и сбросила веревку вниз по другую сторону стены. Марен ждал их там с гребной лодкой, прижимаясь к узкой полоске песка. К этой веревке он привязал веревочную лестницу, и Тилла втянула ее наверх. Малида и Треух тоже вскарабкались на стену, и все трое начали спускаться вниз. Треух почти застрял, так как он не мог сообразить, как спуститься вниз по веревочной лестнице. В конце концов, Тилле и Малиде пришлось просто спихнуть его вниз. К счастью, его падение смягчил влажный песок и его собственный густой мех, так что он отделался небольшими ушибами.

Наконец-то все они оказались на другой стороне стены. Марен и Треух взялись за весла и вскоре они были на середине реки.

А между тем в замке поднялась суматоха. Начался пожар на сеновале, и вскоре он был весь охвачен пламенем. Забили колокола тревоги. Стражники и слуги метались по двору, пытаясь потушить быстро распространявшийся пожар, и выводили испуганных лошадей из ближних конюшен. К моменту, когда смена караула прибыла к дверям покоев Тиллы и обнаружила ее исчезновение, беглецы плыли уже несколько часов.

Они гребли по очереди всю ночь. Руки и плечи Тиллы нестерпимо болели, глаза заливало потом. Малиде пришлось перебинтовать им всем руки, потому что их ладони покрылись лопнувшими кровавыми мозолями. Даже Треух жалобно постанывал и лизал свои усталые лапы. Но они продолжали продвигаться против течения. В полночь они все еще были недалеко от города. Тилла слышала мощный колокол городских часов главного собора и ответный перезвон остальных церквей. Потом много-много раз звучал в ее ушах этот прощальный, разливавшийся над водой звон, голос ее города. Но в тот момент, когда это в действительности происходило, не было времени остановиться или просто осознать, что они бежали из своего дома, к которому, возможно, никогда не вернутся. Она и Малида были слишком заняты греблей, давая возможность отдохнуть Марену и Треуху.

Как только небо посветлело так, что они могли рассмотреть берега реки, они нашли густые заросли ольхи, склонявшейся до самой воды, и спрятали там лодку. Выбравшись, качаясь от усталости, они просто свалились на землю под прикрытием кустов. Скрываясь, они провели там весь день, а с наступлением ночи опять забрались в лодку. Грести стало еще тяжелее: нестерпимо болели их натруженные мышцы, и к тому же они были голодны. Марен приготовил запас сушеных фруктов и копченого мяса, но они должны были тратить их предельно экономно, так как этой еды должно было хватить на многие дни.

Вот так, много дней подряд, они поднимались вверх по реке: скрывались и отдыхали днем, а гребли по ночам. Тилла потеряла счет времени. Иногда ей казалось, что она живет один и тот же день по несколько раз, снова и снова. Разница была только в погоде – то солнечная, то дождливая, то ветреная, то спокойная, но день за днем становилось холоднее. Несмотря на все неудобства, Тилла ощущала огромное облегчение – она была на свободе, рядом с отцом и бабушкой. Ворох листьев на мокрой земле и тяжелый кожаный плащ, подбитый мехом, были для нее стократ мягче и уютнее, чем вышитый золотом бархат на кровати убитой королевы.

Наконец беглецы уверились, что они находятся далеко вне границ королевства Морских Ворот. Теперь им не надо было скрываться и они могли свободно двигаться в открытую днем. Так они миновали несколько деревень и добрались до большого города. Марен, готовясь к побегу, прихватил с собой в лодку значительную часть своего состояния. Теперь он взял несколько золотых монет и отправился в город, оставив остальных охранять лодку. Он вернулся назад с еще теплым, только что испеченным хлебом и новой одеждой для себя, Тиллы и Малиды. Он также купил лютню и маленькие серебряные бубенчики. Марен и Малида решили, что они продолжат свой путь как менестрели. Для предосторожности было решено, что Малида и Тилла и впредь будут носить мужскую одежду. Они приняли новые имена: Малида стала Махет, Марен – Мантер, а Тилла – Терн. Они даже дали новое имя Треуху и назвали его «Бубенец». Это для него Марен купил серебряные бубенчики, которые и привесил ему на ошейник.

Идея стать менестрелями оказалась удачной. Они дали свое первое представление тем же вечером в местной таверне, и оно прошло с большим успехом. Марен ходил по морям, когда в молодости был матросом на торговых судах. Он побывал в дальних странах и знал множество захватывающих историй. Малида была хорошей сказительницей волшебных сказок о животных, она также знала много старинных песен и баллад. Тилла играла на лютне. А Треух, конечно, танцевал.

Эта новая труппа менестрелей избегала выступлений перед знатью из замков и богатых домов, боясь, что эти люди могут быть связанными с королевским двором в Морских Воротах. Но они нашли многочисленных и доброжелательных зрителей в деревнях и тавернах. Очень скоро они стали зарабатывать достаточно денег, так что им не надо было разменивать золотые монеты, припасенные Мареном. Они смогли купить пару лошадей, и у них появилась крытая повозка, совсем как у цыган. Хотя в самые холодные и дождливые ночи они останавливались на постоялых дворах и у гостеприимных поселян, повозка стала их домом.

Поначалу Тилла смотрела со страхом на любой новый город и любую новую толпу людей. Ночами ее преследовали кошмарные сны, наполненные гнавшимися за ней сворами псов, видениями гневного лица короля, запахом пыльного воздуха спальни умершей королевы. Она просыпалась от ужаса. Но со временем новые впечатления и заботы, связанные с их кочевой жизнью, вытеснили страх перед королем и его местью. Воспоминания о прежней жизни в большом, богатом доме, о знакомых улицах, заполненных свежим морским дыханием, – все это осталось так далеко позади в пространстве и во времени, что она дивилась иногда, не было ли все это лишь игрой ее воображения. Только эта вот ее новая жизнь – Терн, играющий на лютне, – была неизменной, так же, как и ее окружение – отец, бабушка и медведь, и еще – неторопливый ритм перестука копыт, их бесконечное движение. И неизменно расстилалась перед ними дорога, то как поток грязи, то пыльная, то укрытая сверкающим снегом, ведущая мимо раздольных полей, теснящихся городских домов или сквозь темные леса, вечно бегущая, бегущая, бегущая вперед, в неизвестность.

6. Медвежье Логово

Однажды Малида, Тилла, Марен и медведь шли по городу и, по пути к рыночной площади, обогнали группу людей. Селяне по виду, одетые в серые и коричневые одежды из грубой домотканой ткани, те тоже шли к рыночной площади. Они несли за спинами большие плетеные корзины на широких лямках, наполненные товарами. Один из них, высокий, широкоплечий мужчина, приостановился и уставился на медведя, который трусил, позванивая звонкими бубенцами на нарядном ошейнике. «Треух!» – крикнул он. Медведь, услышав свое старое имя, повернул голову. Сердце Тиллы подскочило к горлу, как у человека, падающего в пропасть. Этот незнакомец распознал их и знал о них как о беглецах из Морских Ворот! Она попыталась ускорить свой шаг и тянула медведя за ошейник изо всех сил. «Подождите! Подождите! Треух!» – кричал крестьянин, проталкиваясь за ней. Марен решительно выступил вперед: «Незнакомец, почему ты преследуешь моего сына? И среди нас нет никого по имени Треух». Между тем, вокруг них стала собираться толпа.

Видно было, что крестьянин был готов к горячему спору, но вдруг его манера резко изменилась. «Простите меня за мою опрометчивость, но я умоляю Вас выслушать меня. Это касается моего сына!» Марен быстро сообразил, что будет гораздо лучше выслушать этого незнакомца где-нибудь в уединенном месте, чем вступать с ним в словесную перепалку здесь, среди толпы. Он попросил Тиллу и Малиду вернуться назад к повозке и увести с собой медведя, а сам спустился с незнакомцем в укромное место под каменным мостом. Там-то незнакомец и рассказал ему удивительную историю о потерянном медвежонке с порванным ухом и о своем сыне, Тростничке, который должен проводить большую часть года в горах и учиться, как жить медведем. «Вы утверждаете, что это не Треух, но его ухо точно так же порвано пополам, как было и у того медвежонка, когда Тростничок продал его цыганам. Я уверен, что это и есть тот самый, но теперь выросший, медвежонок. Я надеюсь, что если мы вернем его матери, то она отпустит моего сына!» Марен внимательно слушал, все еще не зная, что предпринять. Селянин продолжал: «Цыгане сказали мне, что они продали Треуха семье, которая спасается от своего короля. Если это вы, вы можете жить с нами в нашей деревне в горах. Там вы будете в безопасности. Я вас очень прошу, умоляю прийти с нами в нашу деревню. Я чувствую всем своим сердцем, что так мы освободим моего сына!»