Санин Евгений - Белый гонец Страница 36

            - Какой может быть набег, если они едва держатся на ногах?

            - Вот если бы руссы отложили свой поход на месяц-другой…

            - Или бы корсунцы смогли продержаться такое время…

            - А?

            Но главный хан снова смотрел на костер и внимал только своим мыслям. Иначе наверняка бы услышал эти последние слова и заметил, как вдруг вспыхнули глаза хорошо услышавшего их Белдуза…

            Очнулся он, только когда тот вновь с почтением окликнул его:

            - Ну, что ты еще хочешь? - устало спросил он.

            - Прош-шу тебя, вели опять привести сюда русского князя! – уже не столько прося, сколько требуя, сказал Белдуз.

            - Зачем?

            - Я хочу задать ему один вопрос.

            Главный хан бровью показал телохранителю на полог шатра, и не прошло минуты, как он привел изгоя, который, судя по его бледному лицу, приготовился к самому худшему… Тем более, что к нему, поднявшись со своего места, подошел самый страшный из всех половцев – хан Белдуз.

            Но тот  не стал доставать нож, которым степняки режут скот, пытают пленных или добивают раненых, а, наоборот, с делано-ласковой улыбкой спросил:

            - С-скажи, а гонцов к князьям уже отправили?

            - Да!..

            - Эх-х! Ж-жаль… - огорчился Белдуз.

            - Но не ко всем! – тут же добавил заметивший это князь.

            - Та-ак, - погасший было взгляд Белдуза вновь оживился.

            - Троих послали прямо с Долобского озера. А к остальным пошлют только завтра…

            - Так-ак - та-ак! - поощряя его взглядом, заторопил Белдуз.

- А к тем, кто совсем рядом, и вовсе третьего дня!

            - Хорош-шо! Молодец! – обрадовался хан, узнав всё, что желал. – С-ступай обратно!

            - Как! И это все? – удивился князь.

            - А ты что еще хотел? В твоем шатре все то же, что здесь! Ведь приказано, чтобы ты ни в чем не нуждался! Или, мож-жет, ты хочешь вот это?

            Белдуз взял со стола кусок сырого мяса, что половцы ели наряду с вареным, готовить которое научились у русских совсем в недавнее время, и поднес его прямо к лицу изгоя.

            Тот отшатнулся и выскочил из шатра.

            - Ай, да Белдуз! – захохотали ханы.

            - Вот насмешил!

            - И выпроводил надоедливого гостя, и не обидел его при этом!

            - Что ты задумал? – спросил старый хан после того, как все отсмеялись. - Чего ты хочешь?

            Белдуз посмотрел на него и упрямо наклонил голову:

            - Я прошу дать мне три дня. И ничего не решать до этого!

            - Три дня? – недоуменно пожал плечами старый хан.

            - Это не так уж и много, учитывая, что у нас-с еще много времени, чтобы успеть собрать дань или уйти за Дон!

            Половцы задумались, зашептались…

            Собирать дань для Руси – значит возвращать все награбленное, которым они только что хвастали друг перед другом. Уходить в глубь Степи – значит, оставить свои вежи и города. А это убытки. Такие убытки… А что, если, и правда, Белдуз что-то сможет узнать. И даже придумать!

            К тому же не так он и много просит – подождать всего каких-то три дня. Да хоть десять!

            Главный хан, для которого и один лишний час был теперь самым бесценным подарком на этой земле, сначала нахмурился. Но потом и он согласился и вопросительно посмотрел на Белдуза:

            - Допустим, мы не станем возражать. И… что же ты собираешься сделать за эти три дня?

            - У меня есть свой человек во дворце Великого князя. Я узнаю от него, куда послан последний гонец. А потом перехвачу его и добуду грамоту!

            - Думаешь, это будет так просто сделать?

            - Я пойду тихо, с малым отрядом.

            - А если вас обнаружат?

            - Тогда сделаю вид, что совершил набег. Гонец спокойно поедет по этому месту, а тут я со своими людьми, в засаде…

- Ложный набег? Засада? – неожиданно оживился Ороссоба. На несколько мгновений он словно вернулся в свою молодость, когда сам был горазд на подобные выдумки. - А что – русские хорошо знают, что мы сразу уходим после набега. Ложный набег - это даже лучше правдивой тишины, когда всех боишься и всего опасаешься… Гонец наверняка потеряет осторожность и будет беспечным. И засада тоже неплохо. Ты хорошо это придумал, Белдуз. Ха-ха… Ложный набег… Засада… Ладно. Иди! Мы подождем тебя. Но помни – только три дня…

Главный хан взял шелковую веревочку и неторопливо завязал на ней три узелка. Показав ее всем, он жестом отпустил быстро надевшего свою серебряную личину Белдуза и, еще раз посмотрев на очаг, устало прикрыл глаза. Что для него каких-то три дня, когда перед ним вот-вот начнет расстилаться еще более огромная и бескрайняя, чем сама эта Степь – вечность…

7

Великий князь взял протянутую ему грамоту и осмотрел печать…

            - … Ну, вот и всё!

            Святополк размашисто подписал очередной лист пергамента, который подсунул ему писарь, и устало взглянул на Мономаха:

            - Я думал, мы попируем с тобой. А тут вот чем пришлось заниматься… Вечер, ночь, день, опять ночь на исходе…

            - Ничего, брат! – Мономах, казалось, не ведал усталости. Он был радостно возбужден. – Зато столько дел сделали!

            - Еще бы! Приказы по кузницам, корабельщикам, пекарям, плотникам… - простонал Великий князь и, разгибая свое большое тело, с хрустом потянулся. - Голова уже кругом идет!

            - А как иначе? Времени-то в обрез, а сколько еще успеть надо! Зато теперь у нас пешцы не как встарь, кто с чем, а с боевыми копьями да щитами пойдут! Ладьи по Днепру людей повезут! Обозы, наполненные всем необходимым в Степи, за нами потянутся!

            В дверь гридницы осторожно постучали.

            - Ну, чего там еще? – поморщился князь.

            - Гонец из Полоцка! – доложил младший дружинник.

            - Что-о? Откуда?!– не поверил Святополк и оглянулся на Мономаха. – Сорок лет Ярославичи со Всеславом воевали. А тут от его сына?! С честью? Впусти!

            Младший гридь широко распахнул дверь.

            В гридницу вошел донельзя усталый, запачканный дорожной грязью до самого шлема воин.

            - Ну, и чего ты привез? – с напускной строгостью накинулся на него Святополк.

            - Послание… князя своего… Давыда Всеславича… князь на словах велел передать – рад, счастлив, готов с вами идти до конца! – с трудом ворочая от усталости языком, промолвил гонец.

            - Хм-мм… до конца!..

            Великий князь взял протянутую ему грамоту, осмотрел печать и, сорвав ее, углубился в чтение.

            - Что пишет? – заглядывая ему через плечо, живо заинтересовался Мономах и радостно воскликнул: - Ну, вот видишь, даже бывший наш враг согласен! И… уже выслал дружину?!

            - Да, и это - уже третья такая грамота! – с уважением покосившись на брата, кивнул Святополк, до которого только сейчас, возможно, начал доходить размах того дела, на которое подвигнул его Мономах.

            А тот радовался, как в дни ранней юности, когда не легли еще на его плечи бремена княжеской власти.

- Мчат, мчат гонцы, загоняя коней! Вся Русь поднимается! – повторял он и вдруг ахнул: - А мы, за множеством дел, в Смоленск еще никого не послали!

            - У меня нет гонцов! Одни в пути, а тех, что вернулись, теперь не поднимешь! – предупредил Святополк.

            - Ничего, своего личного отправлю! – успокоил его Мономах. - Эй, - подозвал он младшего дружинника. – Ну-ка позови сюда Доброгнева! - и, уже обращаясь к игумену, спросил: - Грамота хоть готова, отче?

            - А как же? – позевывая в кулак, подошел тот. - Слава Богу, заранее написал!

            Вошедший гонец, рослый почти, как Святополк, и такой же бородатый, низко поклонился князьям.

            - Хороший у тебя гонец! – с завистью заметил Мономаху Великий князь. – Настоящий богатырь.

            - А он и есть богатырь! – усмехнулся тот. – У меня все гонцы крепкие. И мечом, и щитом владеют не хуже дружинника, а этот… Как я узнал однажды, что он в дозоре с целым отрядом половцев не побоялся схватиться, да увидел его, с тех пор для самых важных дел при себе держу. Ну что, богатырь, стоишь? На, читай! Знай, что везешь!

Гонец, шевеля губами, привычно ознакомился с грамотой, которую показал ему игумен, и просветлел лицом.

            - Запомнил? – спросил Мономах.

            - Еще бы! Такую грамоту не запомнить! А что забыл – по дороге вспомню! – радостно отозвался он.

            - Тогда запечатывай, отче!

            Игумен достал из мешочка свинцовую заготовку, взял щипцы с двумя матрицами и, морщась от усилия, скрепил грамоту печатью с изображением святителя Василия Великого, имя которого во святом крещении носил Мономах, и надписью «Господи, помози рабу Твоему Василию».